Господи, как же она ненавидит котов?!

Эшмор теперь сидел выпрямившись, недоверчиво улыбаясь.

— Вы надо мной смеетесь, мисс Мастерс?

— О Боже! Вы не верите в мой отказ от шоколада? Но ведь это не очень веселый образ жизни. Уверена, вы понимаете, почему я предпочитала Монгола.

Он произнес очень грустно:

— Монгол- так звали пса?

— Да. Но теперь, оглядываясь назад, я назвала бы его Аттилой. — Она помолчала, изображая удивление. — Боже мой! Удивительно, как после долгих лет воспоминаний о чем-нибудь все еще возможно иметь новые мысли о памятном!

— Я этого не знаю, — сказал он. — Воспоминания меня не трогают.

Это он предупреждает ее, чтобы она не рассчитывала на его чувство долга?

— Мне жаль слышать это. Значит, вы пострадали от вмешательства в мозг? Полагаю, это мог быть яд. Я думала, что вовремя стала лечить вас, но да, слабую память можно отнести за счет этого. Хотя, будь у меня столько имен, сколько у вас, мне тоже было бы трудно не забыть всякие вещи. Гренвилл, Эшмор, Монро. Монро — это было фиктивное имя, как я понимаю?

— Фиктивное, — медленно проговорил он, — да. Понимаете, я не хотел объявлять о своей настоящей личности Коллинзу.

— Или кому-нибудь еще, — добавила Минна.

Он помолчал, внимательно разглядывая ее.

— Или кому-нибудь еще. И я не считал, что страдаю потерей памяти, мисс Мастерс. Это просто фигура речи.

— О! — Она хихикнула. — Фигура. Действительно, сэр. Вы не должны считать меня распущенной женщиной только из-за этих необычных обстоятельств.

Фин издал звук, как будто задохнулся. Минна прерывисто вздохнула и наклонившись вперед, закричала:

— Если не можете дышать, хлопните в ладоши!

Этот совет, как показалось, только усилил его трудности с дыханием. Она переместилась на его скамью и начала стучать его по спине, возможно, сильнее, чем рекомендовал бы доктор. Было приятно сделать ему больно.

Подумать только! Ее привели к чудесному исцелению.

— Мисс Мастерс! — Он извернулся, пытаясь схватить ее за руки. Два чувства охватили ее, когда его пальцы стиснули ее пальцы: он может раздавить ее как пушинку, и он двигается необыкновенно быстро. — Я не задохнулся, — сказал он. — Я просто смеялся над вами.

— О! — Минна закусила губу и удалилась на свою половину кареты, сунув руки в глубокие складки юбки. Его ловкость раздражала ее. Он натренирован двигаться быстро. Даже будь она вооружена, интересно, успела бы она выстрелить, прежде чем он выбил бы револьвер из ее рук. "Запомни это", — сказала она себе.

— Смеялись надо мной? Вы неплохо знаете американских девушек. Мы говорим очень откровенно. Вы разве не помните? Все-таки… Я не могу вспомнить, чтобы я сказала что-нибудь хоть сколько-нибудь смешное.

Он провел рукой по своим темным волосам.

— Я нахожу забавным уже то, что вы с этой планеты, мисс Мастерс.

— Есть другой вариант? — Она распахнула глаза. — Вы же не верите в эти слухи о пришельце с Луны?

Он рассматривал ее, прищурившись.

— О чем это вы?

— Что вы хотите сказать?

— Вы не можете говорить это серьезно.

Кажется, она сказала лишнее.

— Не могу? Почему же?

— Даже вы не можете быть такой… тупой.

Даже она? Похоже, она произвела очень-хорошее впечатление на него четыре года назад. Она гадала, как ему удалось объяснить самому себе ее сообразительность, когда он покинул сцену, которая в противном случае стала бы местом его казни. Он заслужил, чтобы его немного поддразнили.

— Нет, в самом деле. Я едва ли тупая! — Минна повысила голос. — Ну, я могу вспомнить кое-что из истории, и нарисовать акварель, и играть на пианино…

Он зажал уши руками:

— Мир, мисс Мастерс! Я уступаю вам, только чтобы не слышать этих визгливых нот в вашем голосе.

— Я иногда повышаю голос, — сказала Минна. — Но только когда исполняю сонаты! — Когда она замолчала, он отнял руки от ушей. — Я вам скажу, — начала она, но замолчала, как только он снова закрыл уши руками. — Я не визжу, — громко сказала она. — Я разговариваю в совершенно приятной манере.

— Но зачем вы вообще говорите?

— Потому что я еще не закончила свою мысль!

— А зачем, умоляю, скажите, это нужно?

— Ну уж, сэр! Как в пословице говорится, "Мысль или еда, законченная наполовину, — битва, закончившаяся поражением".

Он глубоко, вздохнул.

— Господи! — сказал он и закрыл рот рукой. Смех прорвался сквозь его пальцы. У него действительно примечательные глаза, темные, с густыми ресницами, а когда он веселится, они выглядят обманчиво добрыми. — Это вы сейчас придумали? Да?

— Конечно, нет. Это известная пословица. Мой отец — мой настоящий отец, Боже мой, не Коллинз — всегда так говорил.

— О, он так делал?

— Да.

Фин опустил руку, не скрывая ухмылки.

— Как… интересно!

— Да, но это не его заслуга, потому что не он ее придумал. Впрочем, неизвестно, кто придумывает эти поговорки. Никому это не интересно. Мне казалось, что такой человек — загадка. Но к чему все эти секреты? — Фыркнув, Минна плотнее закуталась в шаль. — Порой я думаю, что его вообще не существовало. Представьте себе, если бы мы узнали, что нас обманом заставили поверить совету какого-то шарлатана! Кто-то должен заняться расследованием происхождения анонима. Вот и взялись бы за это. Помнится, у вас был дар добывать информацию.

Он помрачнел.

— А теперь мы к этому подошли.

— К этому? Где? — Минна выглянула в окно. — Я вижу только туман.

— Ридленд считает, что вы располагаете информацией, которая может помочь в поисках Коллинза. Он говорит весьма странные вещи. Говорит, вы поклялись не передавать эту информацию никому, кроме меня. Это Правда?

Ридленд неправильно понял ее. Она никому не обещала раскрывать какую бы то ни было информацию. Лишь в том случае, если Эшмор докажет, что достоин доверия, она изменит свое мнение. — Надеюсь, вы мне поможете.

— С какой стати?

— Моя память тоже иногда подводит меня, — сказала Минна. — Но по-моему, — простите, если я ошибаюсь, — я оказала вам услугу в Гонконге.

— У вас прекрасная память. — Фин помолчал. — Вы действительно оказали большую услугу. Но это было в ваших интересах. Ни один мужчина не поблагодарит вас за то, что вы сделали для него помимо его желания.

Минна едва не фыркнула.

— О, Мне не нужна благодарность, сэр! Поверьте. — Он прищурил глаза, и она обругала сама себя. Глупо говорить резко, пока в этом нет необходимости. — Вы знаете мою мать, — продолжала она уже более мягко. — Вы с ней встречались. Я надеялась, что вы поможете мне найти ее.

Лицо Фина стало непроницаемым. Взгляд — ледяным.

— Искать вашу мать я не обещал. Я согласился защищать вас, вот и все.

— На…

— И вы должны считать это особой услугой. Как только я получил титул, я вышел из игры.

Он решил умыть руки, но снизошел до того, чтобы держать ее в тюрьме, пока другие мужчины пачкают руки.

— До чего же я глупа! Я полагала, вы окажете мне услугу, равную той, которую я оказала вам.

— Я так и делаю, — сказал Фин. — Обеспечиваю вам жизнь и безопасность.

— От кого?

— От Коллинза.

— Коллинзу до меня нет никакого дела. У него есть моя мать. Зачем я ему нужна?

Фин скептически оглядел ее, так, словно она действительно никому не нужна.

— Тогда вам нужно набраться терпения, — сказал Фин. — Власти разыскивают Коллинза.

Конечно, они этим заняты. Но кто-то из них служит не ее величеству. По крайней мере один из них служит Коллинзу.

— Если вы не можете мне помочь, то мне неинтересно оставаться с вами. Можете высадить меня у "Клариджез".

У него хватило наглости рассмеяться. Зубы у него были очень белые; если бы ей хотелось произвести на него впечатление, ей пришлось бы прикрыть собственный рот и пожалеть о своей слабости к хорошему бордо.

— "Клариджез", — фыркнул он. — Мисс Мастерс, как же вы заблуждаетесь! Вы уже не в приятном путешествии. Корона взяла вас под свою опеку. Я дал слово, что буду за вами присматривать, и намерен свое слово сдержать.

Минна прерывисто задышала. Она вцепилась ногтями в подушку сиденья.

— Однако вас не беспокоит ваш долг мне. Впрочем, ничего удивительного. Я ведь знала, что у вас нет чести.

Фин замер.

Старый гнев вспыхнул в ней.

— Вы нарушили свои обещания.

Лицо у него потемнело. Он уперся руками в стенки кареты и наклонился к ней.

— Говорите яснее, — потребовал Фин. — Какие именно обещания я нарушил?

— Вы забыли?

Легкая улыбка тронула его губы. Он склонил голову набок, передразнивая ее. Он считает ее полной идиоткой, не способной понять шутку.

— Напомните, прошу вас.

Раньше она не замечала в нем этой неприятной черты. Минна почувствовала раздражение, осознав, насколько неправильно оценивала его. Даже будь она на самом деле глупышкой, которую изображала из себя, она не заслужила подсобного отношения к себе. Даже если отбросить его слабую логику о непрошеной услуге, она спасла ему жизнь, поэтому Фин просто обязан относиться к ней с уважением.

Ах, она совсем забыла о его новом положении в обществе! Людей в его положении не учат проявлять уважение. Они требуют его только от других.

— Очень хорошо. — Забудем о пустоголовой кокетке; иначе он и дальше будет унижать ее, считая, что у него есть на то причина. Она тоже наклонилась вперед, так близко к нему, что их губы почти соприкоснулись. От него пахло… чистотой. Она вдохнула. Да, он пользуется лавровишневым мылом. От него исходил жар. Запах ослабил ее раздражение; можно почти наслаждаться его теплом, как будто сидишь у огня.