В распоряжение Кейт была предоставлена ниша на промежуточной лестничной площадке. В нише теснились видавшая виды электроплита и растрескавшаяся раковина. Кроме этого, к «удобствам» относилась личная ванная. Впервые заглянув туда, Кейт отшатнулась — ей еще не приходилось видеть санузел в таком запущенном состоянии.

— Кто у вас убирает?!

— Вы, если угодно, — ответил мистер Уинтроп, пожимая плечами.

Все это не умаляло, однако, достоинств самих комнат. Они были на редкость приветливые. Солнце не попадало туда, но света было достаточно. Предыдущий квартиросъемщик почти закончил перекраску зловещих фиолетовых обоев в кремовый цвет. Мебель, хотя и ветхая, была викторианской, солидной, в том числе два глубоких, почти не продавленных кресла. Для пробы присев в одно из них, Кейт представила в другом Джосс: вот они мирно, рядком, сидят перед электрокамином, а на столе ваза с первоцветами…

Джосс все еще пребывала в неведении. Объявить ей новость было делом непростым. Возможно, даже более непростым, чем сказать Джеймсу.

На вопрос, можно ли сделать косметический ремонт и сменить занавески, мистер Уинтроп ответил, что ему все равно. Кейт тут же составила список нужных вещей. В идеале они с Джосс должны были вместе выбрать краску и ткань, а швейную машинку можно одолжить у Кристины. Предполагалось также, что Джосс сама покрасит свой уголок и развесит по стенам постеры. Кейт уже присмотрела в индийском магазинчике вышитые подушки — груда их должна была создать видимость комфорта. Раскладной диван (экономичное решение) по ночам мог превращаться в кровать, а днем выполнять свою непосредственную функцию. Если все пойдет как надо, со временем они смогут позволить себе ковры, настольную лампу с абажуром в большую комнату и торшер в маленькую.

В супермаркете на Бридж-стрит нашелся и отдел «Все для дома». Там Кейт разжилась такими важными вещами, как ведро, швабра и пакет одноразовых тряпок. Она стояла в начале новой дороги, и радостная приподнятость в ней нарастала.

— Я готова наконец говорить правду, — сказала она Марку Хатауэю, чувствуя некоторую неловкость за свой восторг (в тот вечер они спорили о том, нужна или не нужна ей его помощь в ремонте).

— И когда начнешь?

— Когда все скажу Джосс.

— Джосс… — повторил Марк.

Он не на шутку тревожился насчет того, как у них с Джосс сложатся отношения. Вряд ли существует большая помеха развитию едва зародившегося романа, чем четырнадцатилетняя дочь избранницы — существо слишком взрослое, чтобы его можно было при случае отослать в постель, и слишком юное, чтобы сбагрить в колледж.

— Я ей понравлюсь, не бойся, — сказал он, хотя думал иначе.

— Ну конечно, понравишься!

Что до Кейт, она не сомневалась в этом ни секунды — Марк воплощал в себе все, что восхищало ее, а значит, не могло не восхищать Джосс. Главное, у него был современный, свежий взгляд на вещи.

— Потрясающе все-таки, что ты решила переехать, — сказал Марк на этот раз совершенно искренне. — Уже выглядишь иначе, счастливее.

— Я счастлива, — просто ответила Кейт.

Она нисколько не преувеличивала. Даже не верилось, что обрести счастье так просто, что оно может заключаться в протирке окон и полировке старой мебели, что им можно преисполниться, мысленно произнося «Суон-стрит».

К новоселью Марк подарил Кейт репродукцию известной акварели: старое плетеное кресло на голом дощатом полу перед широко раздвинутыми дверями, за которыми простирается теплый, дремотный, голубовато-золотой ландшафт. Кейт сразу влюбилась в эту свою первую картину, которая как бы символизировала шаг, который ей предстояло совершить, — шаг из мира абсолютно чужеродного в единственно правильный, подходящий и к возрасту ее, и к личности.

Единственное, что омрачало безоблачный горизонт, — это мысли о Джеймсе и о том, что с ним станется. Ее уход, конечно, причинит ему боль. Сердце падало, и приходилось напоминать себе, что куда больше она навредит Джеймсу, если останется.


Как-то раз, когда Кейт пешком возвращалась в Джерико после тайного визита на Суон-стрит, рядом затормозила машина.

— Кого я вижу! — воскликнула Джулия, открывая дверцу и наклоняясь с водительского сиденья.

Она сияла улыбкой, по обыкновению безупречная, только теперь вместо привычных очков на ней были солнцезащитные — на манер обруча красиво придерживали волосы.

— Ты изменилась, — неуверенно заметила Кейт.

— Да вот, перешла на контактные линзы. Мое новое «я», прошу любить и жаловать, — засмеялась Джулия.

— Привет! — наперебой закричали с заднего сиденья Джордж и Эдвард. — Привет, Кейт, привет, привет, привет!

Они были в одинаковых желтеньких костюмчиках. Кейт невольно расцвела улыбкой:

— Ах вы, утятки!

— Домой? Садись, подвезу, — предложила Джулия.

— Не стоит, здесь всего минут десять ходу…

— Ох, ради Бога, Кейт! Мы не виделись целую вечность, и мне столько нужно тебе рассказать. — Она похлопала по месту рядом с собой. — Забирайся! Кстати, как ты оказалась на Хайтбридж-стрит?

— Так, пробую разные маршруты. — Кейт сделала вид, что целиком поглощена застежкой ремня безопасности.

Джулия тронулась с места, и когда машина влилась в поток транспорта, вернулась к разговору:

— Мы ездили на станцию, верно, мальчики? А зачем мы туда ездили?

— Чтобы посадить в поезд тетю, — сказал Джордж. — Такую синюю тетю.

— Вовсе и не синюю! — Джулия покосилась на Кейт. — Представь, я все-таки подыскала им няню, и по-моему, это идеальный вариант. Очень приятная тетя, верно, мальчики?

— Да, только толстая, — с сомнением сказал Эдвард.

— Тем приятнее будет, когда она вас обнимет.

— И волосы у нее такие странные…

— Уж можно подумать!

— Толстые, — вставил Джордж.

— Не толстые, а жирные, — со знающим видом поправил Эдвард.

— Толстая, синяя, с жирными волосами, — заключил Джордж.

— На ней было синее платье, — пояснила Джулия. — Нет, в самом деле очень приятная молодая женщина, дочь фермера из восточной части страны. У нее полно достоинств: готовит, имеет права и все прочее. От Джорджа и Эдварда она в восторге, верно, мальчики? Да что там говорить, она для меня как спасательный круг. Сама посуди, я день ото дня все больше занята, да и у Хью дела идут полным ходом. А если кто-то из мальчиков заболеет?

Кейт повернулась бросить взгляд на заднее сиденье и получила пару сияющих улыбок.

— В жизни не видела таких здоровых детей.

— Да, но бывают и заразные болезни вроде ветрянки. Как раз недавно у них в детском саду был случай. Фредерика чуть с ума не сошла, и кто знает, не идет ли уже у близнецов инкубационный период!

— Будем все в крапинку, — хихикнул Джордж.

— Как Сэм! — подхватил Эдвард.

— Он в крапинку с головы до ног!

— И даже… — Эдвард благоговейно понизил голос, — на попе! Он нам показывал.

— Мама родная! — ужаснулась Кейт и подмигнула близнецам, которые захихикали громче.

— Я не стала обращаться в агентство, — рассказывала Джулия, — просто дала объявление и побеседовала с четырьмя самыми перспективными. Сэнди отвечает буквально всем запросам.

— Сэнди! — пренебрежительно хмыкнул Джордж. — Дурацкое имя!

— Вовсе не дурацкое, а сокращенное от Александра. Но что это я все о себе да о себе! Как твои дела, Кейт?

Та огляделась. До виллы Ричмонд оставалась примерно минута езды.

— Дела как дела. Ничего монументального вроде няни или контактных линз.

— Хорошо сказано! — засмеялась Джулия. — Ведь в самом деле, двадцать пять лет с окулярами — и вдруг линзы. Теперь уже и не понять, как я могла столько времени выносить очки. Вот разве что Хью их немного недостает… — Она вдруг смутилась, очень мило, по-девичьи.

Машина начала притормаживать.

— Ну что? Заглянем туда все вместе? — спросила Кейт у близнецов. — Джосс будет рада.

— Джосс! Джосс! — наперебой завопили Джордж и Эдвард, выгибаясь в своих ремнях. — Хотим Джосс!

— Но нам пора домой, — запротестовала Джулия. — Я жду сразу несколько важных звонков, и вообще…

— Джосс! Джосс!

— Ну хорошо, — уступила она и выключила мотор. — Минут на десять, не больше. Боже мой, как подумаю, сколько времени у меня появится с приходом Сэнди, просто дух захватывает! — Она улыбнулась Кейт. Без очков Джулия была неописуемо хорошенькая и юная. — Ну скажи, разве не славно, когда жизнь вдруг делает интересный и совершенно неожиданный поворот?


На вилле Ричмонд не оказалось не только Джосс, но и вообще никого — на кухне было пусто, в кабинете и наверху тоже, а искать в гостиной, куда никто не заглядывал месяцами, не было смысла (гостиная оживала только накануне Рождества с появлением елки и потому получила прозвище «актовый зал»). При более близком осмотре на кухонном столе обнаружилось две записки: одна была придавлена банкой из-под мармелада, другая — масленкой.


«Дорогая, — писал Джеймс, — у нас с Хью сегодня встреча с адвокатами. Дома буду где-то после шести. Надеюсь, приют тебя сегодня не слишком расстроил».


— Но ты ведь шла не из приюта, — заметила Джулия, заглянув в записку поверх плеча Кейт, — а совсем с другой стороны.


«Ушла в кино, — писала Джосс. — Вернусь очень поздно».


— Надо же, совсем из головы вон. — Кейт состроила близнецам виноватую гримасу. — Понимаете, Джосс собиралась в кино с мальчиком, а я забыла.

— Ого! — Джулия присвистнула. — Уже и мальчик есть.

— Да, американец. Очень воспитанный. Это ее первое свидание… кажется.

— Нет, вы только подумайте! Малышка Джосс — и вдруг мальчик. — Джулия окинула близнецов задумчивым взглядом. — Еще лет десять, и вы будете водить в кино девочек.