— Ясно.

— А с тобой у нас взгляды совпадают.

— У нас нет этих взглядов, — ответила я.

— Так это и интересно. Мы будем создавать их с нуля, — ответил Артём. — Вместе решим, что нам нравится, вместе решим, как жить дальше. М? Или сомневаешься?

— Я не думаю, что у нас что-то получится долгое и удачное.

— Знаешь, а может и не получится. Мы можем через неделю поссорится из-за ерунды и разбежаться. Но мы хотя бы попытаемся. Хуже, если мы будем с тобой сомневаться и пропустим то время, когда мы могли бы быть вместе и жить вместе, а не ходить кругами вокруг друг друга.

Он хрустел яблоком. Я собирала вещи и думала, что иногда надо рисковать, чтоб понять нужно ли это или нет. В душе я хотела семью. Не из-за «пора и время пришло». Одиночество меня тяготило. Хотелось именно общения, прогулок по тому же лесу, объятий, поцелуев и тепла в душе. Попытаться было нужно.

Переезд к Артём занял мало времени и прошёл нормально. Его родители особо не возражали появлению меня в их квартире. Если мама Артёма относилась ко мне недоверчиво, то его отец встретил весьма тепло. Но скоро я поняла, что у них своя жизнь, а у нас своя. Да, мы пересекались на кухне, в коридоре и порой в комнатах, но такого уж тотального контроля с их стороны не было. При этом Артём был довольно предупредителен в отношение к ним. Он закупался продуктами. Возил куда нужно, помогал, если требовалась помощь. За следующий месяц я от него не слышала ни одного громкого или грубого слова. Чем больше я узнавала Артёма, тем больше он казался мне идеалом.

Глава 9

В тот день я пришла с работы просто без сил. Начинался снегопад. Наверное, поэтому и стало резко плохо. У меня было лишь одно желание: лечь в кровать и уснуть. Артём был на работе. Тимур Тарасович сказал, что Анна Григорьевна спит. Ему же надо было съездить в город. Он попросил, если что, приглядеть за Анной Григорьевной. Я ещё подумала, что она, как и я, среагировала на снег. Пообещав за ней приглядеть, я ушла в комнату. Не стала дверь закрывать. Раз уж слово было дано, то вместо сна, я включила телевизор. Новости, какой-то сериал. Вроде интересный. Только пока я следила за событиями, то всё равно уснула. Глаза закрылись на минуту. Я же окончательно провалилась в сон.

— Ах, ты дрянь! Я тебе говорила убираться отсюда! А ты, воровка! Ведьма! — слова резко ворвались в сон. Запахло палёным. Я открыла глаза. Первое, что бросилось в глаза, это была Анна Григорьевна в розовой ночнушке со свечой в руках и безумным взглядом. Она водила свечой над кроватью. Воск капал на покрывало. Из коридора потянуло дымом.

Я уже была на ногах. На кухне горела клеёнка, которой был накрыт стол. Огонь довольно быстро перебрался на обои. Не думая, я схватила с плиты кастрюлю и вылила суп на стол. Полотенцем я попыталась сбить огонь. Анна Григорьевна появилась в коридоре. Начала смеяться, размахивая свечой. Так огонь было не сбить. Я открыла воду. Набрала воды в кастрюлю и вылила на обои. Анна Григорьевна пошла на меня. Её глаза горели ярче свечи. Лицо перекосило.

— Ты! Воровка! Хочешь у меня последнее отобрать? — зарычала она, тыча мне в лицо свечу. Как-то на автомате я задула свечу. Так это взбесило Анну Григорьевну. Она хотела накинуться на меня, но поскользнулась на мокром полу. Громкий стук падающего тела раздался в квартире чем-то вроде грома. Анна Григорьевна начала смеяться. Она лежала на полу, среди остатков супа и смеялась. Мне же было жутко.

От обоев и клеёнки шёл дым. Пахло гарью. Я же не знала, что делать. Анна Григорьевна перестала смеяться. Вместо этого начала реветь. Сжалась комком и плакала. Я поставила кастрюлю на стол.

— Анна Григорьевна, давайте помогу подняться, — тихо сказала я.

— Воровка. Грязная воровка. Ненавижу тебя, — проревела она.

Я помогла ей подняться. Она не сопротивлялась. Лишь плакала. Мы с ней дошли до ванной… Умылись. Потом я помогла ей переодеться и уложила в кровать. Она посмотрела на меня пустым взглядом.

— Кто ты? Моя смерть?

— Я Лора.

— У смерти нет имя. У неё есть… — она замолчала. Начала мычать.

Я оставила её в кровати и пошла убираться. Меня трясло после пережитого. Откровенно было страшно. Кое-как я прибрала кухню. Заглянула в комнату к Анне Григорьевне. Та продолжала петь. Хотелось сбежать. Уйти к себе домой, где было безопасно. Закрыться в своей комнате и никого не пускать. Вместо этого я набрала Артёма.

— Твоя мама подожгла стол на кухне, — сказала я.

— Где отец? — ничуть не удивившись, спросил он.

— Не знаю. Уехал.

— Я сейчас приеду. Ты можешь подождать?

— Подожду, — ответила я.

После этого я вернулась на кухню. Открыла окно, чтоб впустить свежий воздух и как-то избавиться от гари. Хорошо, что в этом месте не было проводки. Ничего не пострадало, кроме стола и стены.

На улице кружил снег. Наблюдая за ним, я на какое-то время отключилась. Реакция на стресс у всех разная. Мне было проще какое-то время не думать. Минута, две, пять минут. Никаких мыслей. Снег. Ветер. Тишина, нарушаемая тихим то ли воем, то ли стоном.

Я услышала, как открылась входная дверь. Это заставило меня прийти в себя и посмотреть, кто пришёл или кто пытается уйти. Я не знала, что делать, если Анна Григорьевна решит уйти погулять в ночной рубашке и босиком. Не бороться же мне с ней! Но и что-то подсказывало: она не будет меня слушать, если я начну возражать против такой прогулки.

Артём, не разуваясь, подошёл ко мне.

— Она в комнате, — сказала я, отходя в сторону. Артём лишь мельком взглянул в сторону мамы. Заходить не стал. Вместо этого он прошёл на кухню. Осмотрел стены и стол.

— Испугалась?

— Я? Нет, всё нормально. Я привыкла к тому, что когда открываю глаза, меня хотят поджечь, — хмыкнула я.

— С ней иногда такое бывает, — ответил Артём.

— Надо было предупредить.

— Надо. Но это сложно, — ответил Артём, снимая клеёнку и выкидывая её в мусор.

— Артём…

— Отец приедет через три часа. Это время я побуду с вами, а потом вернусь на работу.

— Надо было предупредить, — тихо повторила я.

Страх. У него есть привкус металла. Когда-то давно было страшно. Я тогда лежала в канаве и не могла пошевелиться. Металл, вода, грязь, кровь, беспомощность — это врезалось в память, как и фары проезжающих мимо машин. Ничего нельзя сделать. Ничего. Остаётся лежать и ждать помощи.

Он обнял меня. От куртки пахло снегом и зимой. Его одеколоном. Чем-то приятным и личным. Узнаваемым.

— Такое бывает редко. В декабре. Приходят дурные воспоминания. И так получается. Бывает. У каждого свои демоны. Иногда они выходят наружу.

— Вместе со снегом?

— Да. Вместе со снегом, — ответил Артём. — Вместе со снегом и зимой.

— Хочу сбежать.

— Не получится, — ответил он.

— Почему?

— Потому что страх пройдёт, а потом придёт сожаление о слишком поспешном решении, — ответил Артём. — В кладовке есть запасной рулон обоев. Сегодня всё поправим. Обои и клеёнку поменять можно. Сложнее заставить человека забыть то, что не хочется вспоминать.

— Что ты делаешь? Это прямая порча овощей. Нужно аккуратней. Нежнее. Ты же девочка, — отбирая у меня нож, сказал Артём. — Еда должна быть не только вкусной, но и красивой.

— Тогда режь сам. У меня не получается, — разозлилась я. Мы готовили ужин. Мне же нужно было порезать свежие овощи для закуски.

— Лора, не обижайся. Я тебя даже в мысли не хотел обидеть. Но могу научить, как всё сделать более аккуратно. Смотри сюда, — мягко сказал он. — Не надо бояться ножа. В уверенных руках он всего лишь инструмент, но никак не оружие.

— Я плохо готовлю.

— Всему можно научиться. Было бы желание.

— А оно у меня есть? — насмешливо спросила я.

— У тебя есть желание стать в чём-то профессионалом. Найти хобби. Так почему это не может быть приготовление еды? Только попробуй. Если не будет что-то получаться, то я подскажу. А уж если всё это начнёт бесит, то придумаем что-то другое. Давай теперь ты.

Порезать красиво и фигурно овощи оказалось не так уж и сложно, хотя всё и получалось намного грубее, чем у Артёма. Он любил готовить и тащил меня в своё хобби. Рассказывал какие-то секрет. Каждый вечер, когда у него был выходной, то мы вместе готовили. В его руках всё превращалось в произведение искусства. У меня же было лишь блёклое подобие, но он упрямо считал, что рано или поздно я научусь. Я в это не верила, но с ним было интересно.

После ужина мы шли гулять, если погода позволяла. Иногда ночевали на даче. Там могли сидеть около костра и разговаривать. Обсуждать далёкие звёзды, строить предположения о внеземной жизни или рассказывать что-то из детства. Я понимала, что это всё временно. Рано или поздно темы закончатся. Потом придёт привычка. И тогда станет скучно, но пока мы не могли наговориться. Иногда случалось, что наступало молчание и тогда можно было просто сидеть и слушать тишину. Никогда не думала, что тишина может быть такой красивой и приятной. В неясном свете лампы в комнаты или огня от костра, фонаря или луны — просыпались какие-то непонятные, незнакомые чувства. Спокойствие, удовлетворённость от жизни и нежность окутывали пологом, отгораживая меня от всего мира с его суетой и проблемами.

Вначале его желания обнять, прикоснуться, поцеловать в щеку, реже в губы — это вызывало приятное чувство, но это чувство не было глубоким. Со временем близость начала приносить тепло и волнение. Приятное ощущение лёгкого возбуждения, от которого на миг останавливалось сердце, а я начинала забывать дышать. Говорят, что любовь должна накрыть внезапно. Резко. Это ураган, который врывается в сердце и уносит вдаль. Нет. Было иначе. Это было просто тепло, которое ласково обволакивало и давало энергию для того, чтоб жить дальше.