Энгус Гордон допил вино, совершенно не чувствуя вкуса. Он не отрывал глаз от Фионы, потрясенный неотразимой прелестью ее идеальных форм. Как она изумительно сложена! И грудки… упругие и задорные, так и просятся в мужские ладони. Правда, со временем станут полнее, но он надеялся, что они не потеряют своего кокетливого очарования, а соски останутся такими же нежно-розовыми и крошечными, как сейчас. Больше ему почти ничего не удалось увидеть — лохань была слишком высокой, а преданная Нелли упорно пыталась загородить Фиону от его любопытного взгляда.

Энгус осушил кубок, отставил его в сторону и вскочил. Фиона поспешно погрузилась в воду.

— Ты все прекрасно сделала, Нелли, — похвалил он. — Теперь отправляйся спать. До утра ты хозяйке не понадобишься.

Он решительно взял под руку испуганную девушку и проводил до порога. Закрыв за Нелли дверь, Энгус демонстративно задвинул засов, подошел к лохани и присел на край. Мокрый локон обвился вокруг его пальцев. Он снова залюбовался девушкой, отмечая необычайную гладкость сливочно-белой кожи.

— Ты обвиняешь меня в дерзости, а сам ведешь себя непристойно, — мягко заметила Фиона, немало удивившись, что еще способна связно думать и говорить.

— Дерзость — мужское качество и не пристала женщинам, — тихо ответил он, утонув в изумрудных озерах ее очей.

— Ты намереваешься сидеть здесь, пока я купаюсь? — раздраженно прошипела она.

— Конечно. Ты же не можешь мокнуть здесь до утра, девушка.

Воцарилось молчание, такое тяжелое, что казалось, воздух в комнате сгустился. Фиона сгорбилась, не боясь показаться трусихой. Вскоре вода почти остыла. Фиона чихнула раз, другой, но Энгус ничего не сказал. Подождав еще немного, он встал и, выхватив из чана добычу, с которой ручьями лила вода, завернул ее в полотенце. Фиона от неожиданности онемела.

— Ты совсем рехнулась, девушка! Умрешь от простуды! Подумай хотя бы о сестрах! Им будет лучше здесь, со мной, чем в семьях твоих зятьев!

Он принялся энергично растирать ее.

— Убери руки! — рявкнула Фиона, немного успокоившись. — Я вполне способна справиться сама.

— Но мне нравится делать это, — возразил лэрд, не оставляя своих усилий. — Поскольку тебе предстоит стать моей любовницей, Фиона Хей, пора наконец узнать, чего от тебя ждут. Учти, девушка, что, пока не надоешь мне, ты моя, душой и телом. И будешь делать то, что мне заблагорассудится.

— Ах ты, напыщенный болван! — завопила Фиона, выхватив у него полотенце. — Я обещала тебе девственность за проклятых коров, но ничего сверх этого! Это ты изменил условия — и после того, как мы ударили по рукам!

— Даже невинность Пресвятой Богородицы и то не стоит двадцати голов скота! — загремел Энгус. — Ты, кажется, за дурака меня принимаешь, Фиона Хей?

Схватившись за край, он рванул на себя полотенце и замер. Она поистине ослепительна: нежные груди, тонкая талия и длинные стройные ноги.

— Иисусе, — пробормотал Энгус.

Фиона оцепенела. Внутренний голос предостерегал, предупреждал об опасности, но она почему-то не могла двинуться с места.

Энгус медленно привлек ее к себе и коснулся пылающей щеки. Фиона широко раскрытыми глазами уставилась на него. Во взгляде ни страха, ни сомнения.

— Раздень меня, девушка, — бросил он почти яростно, не допускающим возражений тоном. Фиона дрожащими пальцами развязала ворот его рубашки. — Теперь сними.

Рубашка упала на пол. Энгус стиснул Фиону, наслаждаясь прикосновением ее мягких грудей к обнаженному торсу, и провел кончиками пальцев по упругим полушариям ягодиц.

Сердце Фионы отчаянно колотилось. Перед глазами все плыло. Горло сжало, словно петлей. И девушка, тихо вскрикнув, впервые лишилась чувств.

Энгус Гордон едва успел подхватить ее и, покачав головой, уложил на постель. Если ее отчаянная смелость и позволяла усомниться в добродетели, то сейчас он совершенно точно знал, что Фиона девственна. Выражение ее лица за секунду до обморока как нельзя лучше опровергало всякие подозрения: робкое пробуждение чувственности и беспредельный ужас. Энгус просто не знал, что предпринять. Он попытался припомнить, когда в последний раз лишал девушку невинности. Внезапно его осенило. Он предпочитал иметь дело с опытными женщинами и старательно избегал капризных кокеток, старавшихся подцепить парня на крючок и заставить жениться. Недаром его покойный отец часто говаривал:

— Спи с теми, кто познал восторги любви, и избегай девственниц как огня, если, конечно, не собираешься завести жену.

Ему следовало бы помнить совет отца.

Энгус с сожалением вздохнул. Ничего не поделать, Фиона задолжала ему, а он не позволит выставлять себя на посмешище.

Наполнив вином кубок, он одной рукой приподнял девушку и попытался влить в нее немного багряной жидкости. Фиона Хей выполнит все условия договора, но ему придется запастись терпением.

Фиона закашлялась, оттолкнула его руку, и красные капли покатились на грудь. Энгус с величайшим трудом подавил страстное желание слизнуть их, побоявшись, что она опять потеряет сознание. Если прикосновение к ее соблазнительному задику так на нее подействовало, что же станется, вздумай он дотронуться языком до ее очаровательных грудок?

— Тебе лучше, девушка? — сочувственно спросил он. Фиона едва заметно кивнула. Сознание медленно прояснилось.

— Не пойму, что стряслось! Я не настолько труслива! — запальчиво выдохнула она.

— Знаю, — согласился Энгус, — но ты невинна и не ведаешь, что будет впереди. Прости, что был так неловок и неуклюж, но, правду говоря, Фиона Хей, ты прелестна и разбудила во мне…

— Что именно? — с подозрением осведомилась она.

— Вожделение, — откровенно признался он. — Я жажду соединиться с тобой, девушка.

Он осторожно сжал ее грудь, нежно лаская обольстительную плоть. Фиона широко раскрытыми глазами уставилась на длинные пальцы, поглаживавшие кожу и посылавшие сотни крохотных молний по всему ее телу. Пока все складывалось совсем не так плохо, как она предполагала. Интересно, чего он все-таки от нее захочет?

Она будто впервые увидела лицо человека, который через несколько минут станет ее первым мужчиной. Лицо воина и рыцаря. Волевое и суровое. Проницательные глаза, ямочка на подбородке, орлиный нос. Чуть широковатые скулы, тяжелые веки, плотно сжатые узкие губы.

Рука Энгуса скользнула вверх. Приподняв ее подбородок двумя пальцами, он наклонил голову и прикоснулся поцелуем к ее пухлому ротику. У Фионы перехватило дыхание, а Энгус улыбнулся так искренне, что глаза на миг вспыхнули.

— Ты ведь не боишься, девушка?

— Я никогда не предполагала… — Фиона благоразумно осеклась. — Не знаю, чего ожидать, милорд, но, думаю, если угожу вам, то и сама получу удовольствие.

Энгус невольно улыбнулся. Да, о таком он и не мечтал! Вот отчаянный сорванец! Вести такие разговоры в разгар любовной сцены!

— Ты слишком много болтаешь, — прошептал он, прежде чем снова завладеть ее ртом. Поцелуй длился бесконечно. Энгус безжалостно сминал ее губы своими, словно давая понять, что скоро Фионе придется распроститься с невинностью. Сознание того, что это нагое тело в его полной власти, будоражило воображение. От нее исходило восхитительное благоухание; кожа была шелковистой и упругой. Он вытащил из ее волос шпильки, и черный водопад заструился по прямым плечам.

Это был ее первый настоящий поцелуй, и голова Фионы пошла кругом. В его сильных объятиях она испытывала давно забытые чувства надежности и безопасности. Внизу живота сжимался и разжимался тугой ком. Она будто пила пьянящий любовный напиток из никогда не иссякавшего кубка — пила и не могла утолить жажду. Дыхание их смешалось. Фиона таяла, как лед на солнце. То, чего она так боялась, неожиданно стало чем-то вроде счастья. Волшебство поцелуя растопило страхи и опасения.

Наконец Энгус нехотя отстранился. Впереди долгая ночь, но ей еще нужно многому учиться.

— Как прекрасно! — выдохнула Фиона, не сводя с него глаз. — Мне ужасно понравилось. Я все правильно делала? Я никогда ни с кем не целовалась, но, по-моему, все получилось вполне естественно.

Штаны еще никогда не казались ему столь тесными. Того гляди лопнут!

Разжав руки, Энгус встал и начал поспешно сбрасывать одежду.

— Да, — согласился он, глядя на Фиону. — Поцелуй — это выражение приязни между мужчиной и женщиной, а твои губки слаще нектара.

Старательно сохраняя бесстрастное выражение лица и глядя при этом на Фиону, Энгус стащил сапоги, чулки и штаны и, отбросив их в сторону, выпрямился. Ресницы Фионы чуть дрогнули, но с губ не сорвалось ни звука. Он отвернулся, чтобы погасить все свечи, кроме той, что стояла у кровати.

«Можно ли называть мужчину прекрасным?»— гадала она про себя. Ноги у Энгуса были длинными и стройными, ягодицы — округлыми и упругими.

Он подошел к кровати и лег рядом. Фиона снова мельком увидела его мужскую плоть, выглядывавшую из поросли завитков, таких же черных, как и у нее. Энгус проследил за ее взглядом.

— Ты снова испугалась, девушка? — тихо спросил он. — Тебе нечего бояться. Он храбрый парнишка, мой Горди, и подарит тебе блаженство, как только поближе с тобой познакомится К его невероятному изумлению, Фиона протянула руку и коснулась налитой силой плоти. Глаза девушки сверкнули любопытством.

Энгус от неожиданности дернулся, и Фиона серьезно спросила:

— Тебе больно, когда я дотрагиваюсь до него?

— Нет.

— Почему же ты вздрогнул?

— Не думал, что девственницы настолько любознательны.

— Значит, при виде твоего Горди они в ужасе бегут? Ее пальцы чуть сжались, и Энгус шумно сглотнул.

— Не помню, — едва выговорил он. Кажется, он сейчас лопнет под ее нежными, но неодолимо возбуждающими ласками. Ее смелость окончательно сбила его с толку. Нет, он не желал, чтобы она визжала и тряслась от ужаса, но разве невинная девушка не должна испытывать некоторое почтение к мужскому органу? Всего несколько секунд назад она сомлела при одном его прикосновении, а теперь работает пальцами так искусно, как поднаторевшая в своем деле шлюха! Следовало бы поставить ее на место, однако Энгус видел, что ею движут наивность и любопытство. Она наверняка понятия не имеет, как должна себя вести в подобной ситуации приличная девица.