Мысль о такой возможности словно пронзила Идону. Ну что ж, как сказал бы ее отец, дареному коню в зубы не смотрят.

От платьев, выбранных для нее маркизой, захватывало дух. Ни о чем подобном она и мечтать не могла.

Стройная фигурка Идоны позволила выбрать несколько платьев, и некоторые подошли отлично.

Вслед за платьями появились шляпки, украшенные цветами, лентами, изящными кружевами. Все это буквально преобразило девушку.

Идону, правда, несколько волновало то, что все платья были прозрачные и оттого, на ее взгляд, нескромные.

Маркиза рассмеялась, узнав об ее страхах.

— Завтра вечером ты увидишь платья пооткровеннее твоих. На молоденьких они выглядят великолепно, девушки в них — ну просто настоящие сильфиды, а толстые старухи в таких нарядах ужасно смешны. Женщины в возрасте должны бы понимать, что, одеваясь подобным образом, выставляют себя на посмешище.

Маркиза вообще-то была добрая женщина, но иногда отпускала такие замечания, что Идона радовалась, что они относятся не к ней. Но слушать эти замечания было очень забавно.

На второй день, когда маркиза решила, что у Идоны достаточно платьев для появления на публике, они отправились на Роттен-Роу. Девушка заметила любопытные взгляды — люди явно спрашивали друг друга про нее.

Дома маркиза заявила:

— Ну вот, к вечеру все будут знать, кто ты. Станешь новой звездой.

У Идоны сердце от страха бешено забилось; дрожащим голосом она спросила:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — ответила та, — что завтра бал в Девоншир-Хаусе, его устраивает красавица, герцогиня Джорджиана. Но я уверена, ты будешь успешно соперничать с ней в красоте.

Идона решила, что маркиза шутит. Когда после чая в гостиной появился маркиз, Идона почувствовала неловкость. Маркиз вошел как всегда со скучающим выражением лица. Он держал в руках лист бумаги.

— Мне вручили список гостей, — сказал он бабушке. — И в нем нет Роузбел. Я почти уверен, она мне говорила перед отъездом в прошлый четверг, что вернется вовремя ради девонширского бала.

— Ну что ж, это так похоже на Роузбел — взбудоражить всех.

— Нам надо подыскать еще одного мужчину, — сказал маркиз. — Я собираюсь пригласить Ворчестера отобедать с нами.

— А ты абсолютно уверен, что Роузбел приедет? В этот момент дверь гостиной распахнулась, и веселый певучий голос воскликнул:

— Я вернулась! У меня было преотличное путешествие! Замечательное, но утомительное.

В комнату ворвался, как показалось Идоне, небольшой вихрь, но оказалось, что это очень хорошенькая молодая женщина.

Она была в лиловом платье, рыжие волосы оттеняли прозрачность кожи, длинную шею украшало ожерелье из аметистов и бриллиантов.

Женщина пронеслась по комнате, расцеловала маркизу в обе щеки, потом повернулась к маркизу:

— Ну как ты, дражайший Шолто? Как всегда, плохо себя вел?

— Ну естественно, — протянул маркиз. — Да, но мы как раз говорили о тебе.

— Я польщена. А это кто?

Девушка посмотрела на Идону, а маркиза объяснила:

— Это, Роузбел, новая подопечная Шолто. Мисс Идона Овертон. А это леди Роузбел Вестерн!

Роузбел рассмеялась, и показалось — зазвенели колокольчики.

— Подопечная Шолто! И такая юная! Я думаю, он очень ненадежный опекун.

— А вот и ошибаешься! — сказал маркиз. — Я чрезвычайно серьезно отношусь к своим обязанностям.

И Роузбел снова рассмеялась. А потом сказала Идоне:

— Не верь ни единому слову. Это волк в овечьей шкуре. Но только мало кого ему удается обмануть.

Идона смутилась, заметив, как они обменялись насмешливыми взглядами. Шутки и веселье не смолкали до тех пор, пока девушки не пошли переодеваться наверх.

Идона вошла к себе, а леди Роузбел — следом.

Она, судя по всему, собиралась поговорить, и няня тактично вышла.

Леди Роузбел уселась на край кровати, сняла модную шляпку и кинула на пол.

— А теперь скажи правду, почему ты здесь? — спросила она. — Должна быть веская причина, поскольку я никогда не замечала за Шолто, чтобы он знал о существовании молодых, незамужних девушек.

Идона удивленно смотрела на нее.

— Они тебе не объяснили, что я вдова? Мой муж погиб в сражении с французами, и я, конечно, не должна так говорить, но для меня это самое лучшее, что могло произойти.

Идона ошарашенно молчала. И Роузбел объяснила:

— Это правда. Во всем виновата его красивая форма. Он в ней был неотразим. А мой папа, настоящий диктатор, заявил мне, что у нас с ним ничего общего быть не может. — Она вздохнула. — О дорогая, как глупы иногда родители! Если бы отец сказал мне, что я должна выйти замуж за Джорджа, я бы тотчас отказалась. Но запретный плод сладок.

— А почему вы здесь живете? — спросила Идона, пытаясь привести в порядок свои мысли.

— А тебе никто ничего не сказал? — изумилась леди Роузбел. — Я кузина Шолто, и когда мы еще были детьми, наши родители решили, что мы непременно должны пожениться, когда вырастем. Имение моего отца граничит с имением Шолто. Мне сказали, что я обязательно должна выйти за него, и, как ты понимаешь, конечно же, я заупрямилась и вышла замуж за беднягу Джорджа, а он оказался потрясающе скучным. Но через месяц, когда кончится траур по матери, я готова выйти замуж за самого благородного маркиза.

Идона едва не задохнулась. Но самое главное, она никак не могла понять, почему восприняла сообщение Роузбел как неожиданный удар?

Леди Роузбел встала и подошла к зеркалу.

— Представь себе, как хороша я буду в изумрудах Роксхэма на открытии парламента и на балах! Я люблю бриллианты, сапфиры и бирюзу. А рубины пусть остаются в их шкатулках.

И тут Идона вспомнила, как Клэрис Клермонт просила подарить ей рубиновое ожерелье с браслетом.

Она с отчаянием подумала, что ничего не понимает. Ну как маркиз может покупать дом в Челси для другой женщины, если он обручен с кузиной?

Может быть, в высшем свете так и положено?

— Мне надо идти одеваться, — нехотя отходя от зеркала, сказала леди Роузбел. — И если, как говорит маркиза, это твой первый бал, я обещаю проследить, чтобы все самые выгодные холостяки пригласили тебя на танец.

Она подхватила с пола шляпку и, раскачивая ее за ленты, вышла из комнаты.

Идона смотрела ей вслед, и ей казалось, что она в каком-то нереальном мире.

Няня помогла Идоне одеться, а горничная, присланная маркизой, причесала ее. Идона взглянула на свое отражение в зеркале и увидела незнакомую молодую женщину, которую раньше она не встречала.

Платье, выбранное маркизой для первого бала Идоны, было настолько великолепно, что казалось, оно создано для того, чтобы им любоваться, а не носить.

Оно словно было соткано из серебра, а поверх надета прозрачная туника, усеянная блестящими бриллиантовыми каплями.

Простые, классические линии тем не менее были очень сложны по крою. Платье облегало Идону, и казалось, она только что вышла из воды.

Единственным украшением Идоны было несколько серебристых лент в волосах, серебристые перчатки с капельками бриллиантов.

Идона спускалась вниз по лестнице в гостиную и размышляла, одобрит ли маркиз ее наряд, а вдруг он решит, что платье слишком вызывающее?!

Когда Идона вошла, маркиз стоял у камина вместе с несколькими джентльменами. Ни маркизы, ни Роузбел еще не было.

Идона остановилась, раздумывая, не уйти ли ей, но в этот момент маркиз подошел к ней и в своей обычной манере насмешливо сказал:

— В отличие от большинства представительниц прекрасного пола вы очень пунктуальны. Позвольте представить вас друзьям.

Но прежде чем последовать за ним, Идона посмотрела на него снизу вверх и шепотом спросила:

— Я выгляжу… хорошо? Это… то, что вы ожидали?

Ее голос дрожал. Маркиз окинул девушку взглядом и ответил:

— Вы выглядите прекрасно, и я уверен, очень многие мужчины еще скажут вам сегодня об этом.

Это прозвучало отнюдь не как комплимент, но она ощутила поддержку, когда он повел ее по гостиной, представить гостям.

После того как все собрались, включая маркизу, появилась леди Роузбел, и Идона почувствовала, как та затмила всех присутствующих.

Поскольку она находилась в трауре, платье было очень бледным, цвета пармской фиалки, подол и рукава которого украшали крупные букеты этих цветов. Такой же букет был прикреплен спереди, у очень низкого декольте.

Кроме того, платье украшали бархатные фиолетовые ленточки, ниспадавшие до самого пола.

Каждый букетик фиалок украшали бриллианты. Бриллианты сверкали и на шее, и на запястьях, и на ленте в рыжих волосах. Леди Роузбел была прехорошенькой, и Идона подумала: «Вот настоящая леди в отличие от вульгарной и яркой Клэрис Клермонт».

Роузбел подошла к маркизу и взглянула на него, приготовясь сказать что-то дерзкое. «Вот какие женщины ему нравятся», — пронеслось в голове Идоны.

Потом она попыталась представить, какой бы ее хотела видеть мать, и стала беседовать с гостями, умело поддерживая разговор. С самого появления в Девоншир-Хаусе она обратила на себя внимание, и ее программка на три четверти была заполнена, когда она кончала танцевать первый танец.

Вечера в Девоншир-Хаусе слыли самыми роскошными в Лондоне. Там собирались все знаменитости.

И когда Идоне указывали на известных людей, она думала, что ей повезло — ведь она может увидеть людей, о которых читала в газетах или в дамском журнале.

Она танцевала уже в третий раз, хотя никак не могла понять, почему так вышло, с одним и тем же джентльменом, с которым ее познакомила леди Роузбел.

Его звали граф Баклифф, и, кружась в танце, Идона чувствовала некоторое смущение от его комплиментов.

А еще она чувствовала, что он держит ее немного крепче и немного ближе, чем было удобно для танца, и с облегчением сделала последнее па. Когда танец кончился, он увлек ее через открытые стеклянные двери на террасу.