– Наглец! – закричала Порпората и тотчас же велела Ромилли. – Ты убьешь его ради меня!

– Но… – запротестовал Ромилли.

– Ты – прежде всего мой подручный, лишь после – любовник. Твой долг – отомстить за меня, как только это требуется, таковы условия нашего соглашения! – выговорила танцовщица.

– Ладислас, – заговорил Небо́ властным тоном. – Вы могли ошибиться – мадам невольно коснулась вас и заслуживает извинений.

Поль на мгновение задумалась:

– Мсье Небо́ прав, я ошиблась и прошу прощения. Если бы я была уверена в своей правоте, вам бы досталась пощечина, а не замечание.

Лицо Порпораты горело огнем – не будучи в силах ничего ответить, она повернулась к Поль спиной. Ее обнаженная грудь бешено вздымалась под низким вырезом платья.

С этой минуты гости словно встрепенулись. Болезненное напряжение сдавило горло, дурное предчувствие терзало умы. Груди трепетали, взгляды не покидали переодетой принцессы и танцовщицы.

Никто не осмеливался возобновить беседу, и это молчание привело Порпорату в неистовство. Внезапно она отдернула руку от стола:

–  Corpo di Dio [20] ! – закричала она. – Это женщина!

Поль со всей силы дала ей пощечину, и танцовщица упала на руки Плеана. Итальянка схватила нож – закрывая Поль, Жанна бросилась вперед, и лезвие оцарапало ее плечо. Все вскочили с мест в невероятном волнении.

– Убей, убей ее! – кричала итальянка Ромилли, отнимавшему у нее нож.

Вне себя от гнева, она вцепилась в плечи любовника, отбросившего нож подальше от нее:

– Трус! Я расскажу всем, кто ты есть на самом деле! Этот граф, господа, целиком принадлежит мне, я плачу по всем его счетам, за мои деньги куплены все его имущество и его наряды. В моей власти – сорвать с него одежду, ведь она – моя!

– Замолчите! Замолчите, дьявольское создание! – умолял молодой мужчина – от стыда его лицо было белым как полотно.

– Не произносите ни слова, – предупредил Небо́ Поль. – За вас буду говорить я.

– Мсье Нороски, только трус способен ударить женщину! – заговорил наконец Ромилли.

– Будьте внимательны, – съязвил Небо́. – Если вы станете провоцировать меня, вы можете лишиться права выбрать пистолет.

– Вы также ответите передо мной, мсье.

– Едва ли. Я могу убить того, кто перейдет мне дорогу, но дуэль – занятие для злодеев.

– Очевидно, мсье Нороски считает так же.

– Не беспокойтесь, мсье Нороски подчинится требованиям глупцов. Но после заявления, сделанного этой женщиной, я боюсь, что вы не найдете свидетелей среди честных людей.

– Они перед вами, – уверенно воскликнул Ромилли. – Господа Плелан и Женнетон.

Плелан и Женнетон опустили головы, но, связанные долгами, подтвердили свою готовность.

– Вам и Кеану следует переговорить с этими господами.

– В церемониях нет необходимости, я назначу условия поединка теперь, в присутствии всех.

– Это не в моих правилах.

– Удачный повод их нарушить. Мужчина, зарабатывающий постелью и оспаривающий устав, придуманный другими, вызывает у меня восхищение. Светские львы установили правила, руководствуясь собственной глупостью, и считают особой честью соблюдать этот нелепый кодекс.

– Ваши слова оскорбительны, – обиделся Плелан.

– Вот мои условия, – заявил Небо́ властным тоном. – Орудием поединка станут четыре пистолета, лишь два из которых будут заряжены пулями. Противники будут стрелять с расстояния пяти шагов. Первый выстрел – за мсье Ромилли. Мсье Нороски, с завязанными глазами, возьмет свое оружие первым.

– Вы обезумели! – воскликнул Кеан.

Небо́ продолжал:

– Поединок состоится через час, на рассвете, в Булонском лесу. Мы встретимся у каскадов.

Он добавил:

– В качестве компенсации за сегодняшний скучный вечер я предлагаю присутствующим здесь дамам наблюдать за поединком с почтительного расстояния и прошу уступить мне первый фиакр.

Затем Небо́ обратился к Кеану:

– Я поеду один с Ладисласом и буду на месте вскоре после вас. Ромилли должен к тому времени быть там, чтобы поединок занял как можно меньше времени. Когда все закончится, оставайтесь с ними и не говорите ничего о том, что вы узнаете или о чем догадаетесь в отношении личности Нороски.

– Постойте, – попросил виконт. – Признаюсь, я не хотел бы запятнать свое доброе имя в поединке, подобном дуэли с принцем Куртене, на которой Меродак околдовал противника.

– Величие Меродака слишком значительно, чтобы вам было позволено его судить. Но я даю вам слово, что поединок пройдет по правилам.

Он вышел, уводя с собой Поль. Принцесса держалась великолепно, невзирая на смятение, превращавшее действительность в сон.

– Куда вы везете меня? – воскликнула она, сидя в фиакре рядом с Небо́. – Мне предстоит погибнуть или, по меньшей мере, быть раненой? От чьей руки, Боже праведный! И за что? Рисковать жизнью против Ромилли – все равно, что выбросить свою душу за окно!

– Неужели я дождался разумных слов! Ради чего вы подвергли себя опасности – ради того, что подумают эти глупцы? Их мнение – воплощение вселенской глупости! Перед лицом нападок и оскорблений приемлемо лишь прощение – или месть, но месть должна быть верной и бесповоротной! Абсурд поединка в том, что поверженный умрет неотомщенным.

– Если я погибну, вы отомстите за меня, Небо́?

– Клянусь вам. Но вы не погибнете – скажите лишь слово, и фиакр отвезет вас на улицу Рембрандта – оказавшись в постели принцессы Рязань, граф Нороски ничем не рискует.

Она задумалась.

– Нет! Я пожелала стать мужчиной и пойду конца… Но я не хочу остаться калекой, и моя бедная тетя…

– Молитесь, Поль, и доверьтесь мне.

Он привлек ее к себе:

– Идите ко мне – в объятиях Небо́ вы станете неуязвимой.

Он нежно гладил ее по щеке – у виска она чувствовала его дыхание.

– Вы хотите меня заколдовать?

– Я хочу спасти вам жизнь!

– Оставьте меня, Небо́, не навлекайте на меня дурман. Я должна быть сильной.

– Останьтесь в моих объятиях – я сделаю вас сильной.

Спустя мгновение она замолчала и, опустив голову на плечо Небо́, уснула.

– Теперь вы мне верите? – спросил он.

– Теперь – да, – улыбнулась она, словно пока она спала, опасность миновала.

Небо́ вышел из фиакра первым и подошел к свидетелям. Было раннее утро.

– Покажите пистолеты, – потребовал он/

Осмотрев оружие, он подозвал Поль – ее движения были непроизвольны.

– Завяжите ему глаза – пусть сделает свой выбор.

Принцесса без колебания взяла два пистолета.

В двадцати шагах от них несколько женщин дрожали от волнения.

Небо́ указал Поль ее место.

– Вперед! – крикнул он.

Ромилли поднял пистолет. Целясь в Поль, неподвижную, словно статуя, он нажал на курок.

Раздались крики женщин.

Казалось, принцесса застыла среди дыма, поднятого выстрелом в упор.

Замершая фигура противника привела Ромилли в ужас – он разрядил второй пистолет. Поль по-прежнему не шевелилась, тело Ромилли дрогнуло и зашаталось.

Небо́ подошел к дереву и приклеил к стволу почтовую марку:

– Ладислас, выстрелите в цифру пятнадцать.

Не прицеливаясь, Поль одним движением уложила две пули в указанную часть марки. Взяв у нее пистолеты, Небо́ с отвращением швырнул их к ногам Ромилли и поторопил девушку к фиакру:

– Кучер, на улицу Гальвани, быстрее, плачу луидор за скорость.

Фиакр рванулся с места. Наклонившись к окну, Небо́ улыбнулся: собравшиеся боялись шелохнуться, думая, что видят сон.

Поль не просыпалась всю дорогу. Едва перешагнув порог своего дома, Небо́ позвал слугу:

– Пьер, принеси змею.

Слуга принес узкий и длинный ящик. В ответ на тихий свист змея обвилась вокруг него с игривостью прирученного животного. Небо́ взял ее в руки и лентой обвил вокруг головы Поль – принцесса вздрогнула. Небо́ развернул змею и опустил ее обратно в ящик.

– Где я? – спросила девушка. – Небо́, это вы… Я убита? Ранена?

– Вы в моем доме – целы и невредимы.

Она поднесла ладони к лицу.

– Я проснулась? Или по-прежнему вижу страшный сон?

– Вы проснулись, большая девочка. Я готов вернуть вашему лицу его ослепительную белизну!

Не прерывая раздумий, она позволила Небо́ умыть ее лицо и руки.

– От краски не осталось и следа. Скорее надевайте ваше платье, целомудренной принцессе пора в постель.

– Объясните же мне…

– Одевайтесь.

Переодевшись, Поль вернулась в комнату. Выражение ее лица было серьезным.

– Небо́, вы спасли мне жизнь.

– Прежде вынудив вас ею рисковать. Я всего лишь исправил свою оплошность.

– Нет, я обязана вам жизнью.

– Коль скоро вы обязаны мне столь многим, не сочтите за труд…

– Я готова на все.

– Я не требую многого. Всего лишь забудьте о случившемся.

– Небо́, вы восхищаете и пугаете меня одновременно. Стало быть, вы знали, что в моей памяти этот поединок будет лишь дурным сном по дороге домой?

– Я знал.

– Стало быть, вы – Дьявол?

– Я – сильнее Дьявола. Он способен лишь на зло, я же могу творить добро!

IV. Его Величество Народ

– ИНТЕРЕСНО, какую работу выполняют эти белоручки?

– По мостовой в таких туфлях не походишь!

Несмотря на блузы и кепи, Поль и Небо́ едва ли походили на рабочих – те быстро разгадали переодетых господ.

– Гляди, они даже не притронулись к вину!

– У младшего того и гляди глаза на лоб вылезут – словно ни разу не бывал в трактире!

Изумление Поль на самом деле было безгранично. Она видела, как в трактире буржуа играют в карты и спорят о политике, как в кабаре богема ведет провокационные беседы, как в питейном заведении флиртуют студенты, как в кафе «Риш» рисуются светские выскочки. Все находили некоторый повод, чтобы собраться вместе, но только здесь, замерев на месте и не веря своим глазам, она узнала неуемное пьянство Латинского квартала – люди приходили сюда лишь для того, чтобы пить. Она сидела за оцинкованной стойкой с основанием из белого мрамора, занимавшей значительную часть зала. Между тонкими струями воды и рядами бокалов разных размеров выстроились бутыли всевозможных форм – одни очертаниями напоминали древний сосуд для ликера, другие повторяли контуры тела Наполеона III.