– Не понимаю, о чем ты. – Тон Луизы переменился. – К тому же я не узнала тебя, Сью. Прости. Быть может, отложим нашу встречу до понедельника? – не очень уверенно предложила она.

– Бар Энди Роуэна. Двенадцать ноль-ноль. И запомни: я ненавижу ждать. – Сью бросила трубку.

Поплавав на рассвете в бассейне, она прилегла отдохнуть, положив под подушку кассету с записью рассказа Синтии. Еще до звонка в Майами Сью связалась с частным охранным бюро и попросила прислать парочку дюжих парней. Потом собственноручно проверила, как действует система электронной охраны, и велела выпустить из клетки орангутанга Ленни, обожавшего прыгать с веток на головы незнакомых людей.

Охранники играли в карты в круглой гостиной наверху, из которой просматривались самые отдаленные уголки поместья, Ленни дремал на ветке лиственницы возле главного входа. За окном щебетали птицы и тихо журчала вода фонтанов. На Сью незаметно снизошли мир и покой, и она крепко заснула.


– Это еще надо доказать, – говорила Луиза, пряча глаза под полями изящной шляпки из ажурной соломки. – Последнее время Син невменяема, и доктор Стоунхейдж говорит…

– Я разговаривала с Эйлин Крауфорд, – бесцеремонно перебила Луизу Сью. – Она очень хорошо помнит последовательность событий той ночи, когда погиб Арчибальд Гарнье. Думаю, у Томаса Голдсмита тоже неплохая память. К тому же сама Син уверена, что это ребенок Гарнье, а не Конуэя, а поскольку Конуэй обращается со своей молодой женой ничуть не лучше, чем со своими предыдущими женщинами, она его уже почти ненавидит. И чувствует себя виноватой в смерти отца будущего ребенка. Она обязательно скажет на предварительном расследовании…

– Никакого расследования не будет, – тихо, но решительно заявила Луиза, рассекая своей изящной рукой пронизанный солнечным светом калифорнийский воздух.

– Но если оно состоится, Синни непременно скажет, что была любовницей Арчи Гарнье, хотела выйти за него замуж, однако, узнав об измене возлюбленного, решила ему отомстить. Арчибальд Гарнье был отправлен на тот свет одним из излюбленных на юге способов, когда несущейся на полном скаку лошади бросают под ноги лассо и она летит кувырком. Вероятность гибели всадника составляет около семидесяти процентов, – говорила Сью, привыкшая к тому, что ее выслушивают до конца. – Риск быть разоблаченным даже в том случае, если всадник остался жив, очень невелик – вы, южане, обладаете богатым опытом по части линчевания. Увы, Бернард разочаровал нашу малышку еще и в постели, и она вполне справедливо вспомнила того, кто удовлетворял ее на все сто.

– Не понимаю, что ты против меня имеешь. – Луиза слегка поправила поля своей шляпки. – Я, кажется, никогда не уводила у тебя любовника и даже, видит Бог, не возражала против интрижки моего зятя с той странной женщиной, которую ты считаешь своей сестрой. Я знала: это не может быть серьезно и продолжительно, а потому…

– Знала? Ах ты, старая сука! – взвилась Сью и, вскочив, опрокинула на Луизу чашку с кофе. – Она жива, и ты скажешь мне сию минуту, где она и что вы с ней сделали. Иначе я позабочусь о том, чтобы твоего Мейсона поджарили на электрическом стуле.

– Мне ничего не известно о судьбе этой женщины, – бормотала Луиза, уставившись бессмысленно на отвратительное пятно на своем светло-лиловом платье. – Хотя не скрою: то, что она исчезла, меня обрадовало. Правда, я очень скоро поняла, что это всего лишь хитрый трюк, рассчитанный на то, чтобы завлечь Бернарда в ловушку. Но мой зять не настолько глуп, чтобы поверить, будто эта авантюристка кому-то нужна и…

– Заткнись немедленно, – прошипела Сью и, перегнувшись через столик, резким движением руки сорвала с головы Луизы ее изящную шляпку и швырнула через перила террасы на улицу. Вместе со шляпкой слетел и пышный шиньон из темно-каштановых локонов. Луиза поспешила прикрыть голову обеими руками, но Сью успела заметить наметившуюся плешь. – Рано же ты облысела, Луиза Анна Маклерой, в девичестве Астуриас, – громко сказала Сью, и сидящие за соседними столиками стали оборачиваться. – А ведь ты жила до сих пор в настоящем эдеме. Но я вышвырну тебя оттуда пинком под задницу, и ты превратишься в древнюю старуху, когда твоего дорогого Мейсона…

– Клянусь благосостоянием всей нашей семьи, я не знаю, где она! – Луиза глядела на Сью глазами испуганной коровы. – Да, я говорила Бернарду о том, что связь с этой женщиной может опорочить его в глазах избирателей. Но это был всего лишь дружеский совет, следовать которому вовсе необязательно. Я даже отдала ему кассету с записью, где он и… эта женщина, как бы выразиться поприличней… э-ээ… занимаются интимными вещами и курят марихуану. – Луиза все еще прикрывала руками макушку, хотя принесенные официантом шляпа и шиньон лежали перед ней на столе. – Думаю, он ее уничтожил. Больше мне ничего не известно.

Луиза смотрела на свою мучительницу с таким ужасом, что Сью пришлось ей поверить.

– Ладно, теперь проваливай на все четыре, – смилостивилась она. – И мой тебе совет: если не хочешь стать бабушкой ублюдка с анальным отверстием вместо уха или пупком на затылке, запри свою дочурку в клинику, где спиртное выдают каплями, в виде лекарства. Адью, прекрасная Луиза. Все мое остается при мне. – Она выразительно похлопала по сумочке, где лежала кассета с записью рассказа Синтии. – Эта вещица будет тикать, как бомба замедленного действия, отсчитывая часы и дни до наступления момента истины. Но стоит тебе сообщить мне хоть что-то о сестре, и я не стану возражать, если и эту истину заменят на самую банальную ложь в духе американского здравого смысла. – Сью встала и, вильнув по привычке крутыми бедрами, легко сбежала по ступенькам террасы, села в свой белый «феррари» и укатила.

Луиза Маклерой с полчаса проплакала в туалете бара. Впервые в жизни она почувствовала себя беспомощной и старой.

«Мне нужна эта кассета, – думала Сью. – Да, она мне необходима. И я почти уверена, что этот самовлюбленный индюк Берни Конуэй ее не уничтожил. Скорее всего спрятал в каком-нибудь укромном местечке. Правда, похоже, он настоящий трус, и если на этой кассете на самом деле запечатлено то, о чем сказала Луиза… Нет, все равно Конуэй не должен был ее уничтожить. Следовательно, крошка Сью, тебе придется всерьез заняться этим занудой политиком с вживленным сердцем. Как же я ненавижу всех этих политиков – уж лучше иметь дело с торговцами свиньями, владельцами баров и притонов. В них, по крайней мере, иной раз проглядывают человеческие черты. Но ты должна, Сью, должна это сделать, – продолжала она убеждать себя. – Вспомни кэпа. Милый Франко, я уверена, ты не зря любил эту женщину. Да, да, она достойна твоей любви. Я тоже ее очень люблю и нисколько к тебе не ревную. Ну, если самую малость… Сью Тэлбот, вспомни о том, что в школе тебя звали чертовкой и пройдохой. Ведь это ты, а не кто другой, провела три ночи на чердаке старого коттеджа в обществе мышей и сверчков, чтобы вывести на чистую воду старых дев, которые учили других морали и прочему чистоплюйству, а сами (ты же застукала их!) ходили трахаться на чердак с садовником и его глухонемым братцем. Ты там такое увидела, что глазам своим не поверила. Зато скумекала, что жизнь любого человека, будь он сенатором, мусорщиком или даже самим президентом, имеет две стороны – лицо и изнанку. Тебе понравилось узнавать про то, как выглядит изнанка, верно? Лицо – это та же витрина. В витринах не выставляют грязные ночные горшки, использованные презервативы и содержимое мусорных контейнеров. Дружище Берни, твоя жизнь тоже имеет изнанку, и чертовка Сью Тэлбот постарается сделать так, что ты сам вывернешь ее на всеобщее обозрение. Да, я понимаю, от Сью Тэлбот, сестры брошенной тобой ради политической карьеры Маджи, ты будешь бежать как черт от ладана, однако, насколько я тебя знаю, ты не сможешь устоять перед чарами прекрасной молодой незнакомки, влюбленной в тебя всем своим «интересным местом», как говаривала старушенция Колт. И да поможет мне Бог и мои дорогие соотечественники избиратели».


Она навестила деда в его поместье в Новой Англии. Старик понемногу приходил в себя и ежедневно по утрам наговаривал на диктофон воспоминания о своих встречах с известными бизнесменами, политиками, писателями и прочим интересующим публику людом, намереваясь издать многотомный труд. Они закрылись в его кабинете. Сью вышла оттуда через час с небольшим веселая, с озорно поблескивающими глазами.

– Я выхожу замуж и уезжаю в Европу. Похоже, надолго, – сказала она мистеру Шрайберу, пресс-секретарю Тэлбота. – Это сообщение может появиться в колонке светской хроники, скажем, в «Нью-Йорк таймс». Фамилию моего будущего мужа, пожалуй, упоминать ни к чему, тем более что я оставляю свою – пускай читатели поломают себе мозги. Хотя нет, не стоит так зло играть с ними… Его зовут Арчибальд Гарнье. Он француз, но родился и вырос в Америке. В Нью-Орлеане.

– О'кей, мисс. Я вас поздравляю.

– Тони, когда я приеду сюда в следующий раз, мы непременно выпьем с тобой по бокалу шампанского и я сообщу для прессы кое-какие подробности моего замужества. А сейчас проследи, пожалуйста, чтобы газетчики не переврали фамилию моего будущего супруга и не исказили текст.

…Разувшись, Сью вошла по колено в бассейн и, глядя на нарисованные на стене океанские дали, прошептала:

– Все будет в полном порядке, кэп. Я обязательно ее найду.


На пресс-конференции она сидела в первом ряду – коротко стриженная темноволосая девушка в джинсах и кораллового цвета свитере – и то и дело переводила взгляд со своего включенного магнитофона на мужчину за столом, умно и с юмором отвечавшего на вопросы корреспондентов. Она пока не задала своего вопроса. Она выжидала.

– Я люблю свою жену, – говорил Бернард Конуэй, слегка откинувшись на спинку кресла и с ленивой брезгливостью разглядывая девицу неряшливого вида с длинными соломенного цвета волосами, на вопрос которой он в данный момент отвечал. – Каждую свободную минуту я стараюсь проводить с Син. Видите ли, я долго оставался холостяком, сидел у холодного камина и мечтал о той, которую рано или поздно встречу. Ну а теперь в моем камине ярко горят сухие поленья и я наслаждаюсь домашним уютом. Увы, в настоящий момент моя жена не совсем здорова, иначе бы она непременно сопровождала меня и в этой поездке. Без Син я чувствую себя одиноко. Как только завершится пресс-конференции, я свяжусь с женой по телефону и расскажу ей все в подробностях.