Долгие часы, проведенные в одиночестве и в борьбе с собой, сказались на общем состоянии Гейл. Иногда она впадала в безнадежное уныние, изредка ее посещали минуты невероятного счастья, которое не имело никакого отношения к ее болезненной страсти.

Однажды в конце октября, прогуливаясь по парку, Гейл встретила Яна в компании пожилого мужчины в национальной шотландской одежде. Он держал на поводке двух сеттеров. Далмиер, улыбнувшись, представил Гейл незнакомцу. Этот старик оказался управляющим поместья, а также множества ферм, которые принадлежали Далмиерам. Девушка с удовольствием пожала руку Яну. Ей все больше и больше нравилось то спокойное достоинство и скромное очарование, которыми отличались все жители этой страны.

И хотя девушка иногда с трудом понимала диалект спутника Яна, было очевидно, что для старика его господин Ян Далмиер — сверхчеловек. Молодой бог, которого в Лох-Касл обожали все: мужчины, женщины, дети и даже собаки.

Вот уже больше сорока лет этот человек работал на старого лорда Лайарда и знал Яна с пеленок.

— Редкостный был шалун, — сказал управляющий и ласково посмотрел на Яна.

— Могу себе представить, — ответила Гейл.

Она и Ян улыбнулись друг другу. И девушка подумала, каким, должно быть, симпатичным мальчишкой он был. С темными, как две спелые вишни, глазами, черными волосами, чистой и свежей кожей, ярким румянцем от частых прогулок на свежем воздухе. Сейчас он был солдатом, высоким, строгим, серьезным, но в нем жил все тот же мальчишка, что и прежде. Она точно знала это.

Ян познакомил Гейл и с двумя собаками. Их звали Дугал и Мораг. А затем девушка провела несколько часов вместе с Яном. Далмиер со своим управляющим собирались объехать ближайшие фермы и пригласили с собой на прогулку Гейл.

Погода стояла великолепная, светило солнце, ветра не было. Из-за легкого морозца воздух казался особенно чистым и прозрачным. Листья уже давно облетели с деревьев, но то тут то там мелькали то зеленая ель, то желтая береза, то красный клен. Они шли по шелестящему ковру из бронзовых листьев. Порой сеттеры принимались неистово лаять и делать стойку, стоило им увидеть в ветвях какую-нибудь птицу или почуять кролика.

Вскоре, выйдя из парка, они оказались в открытом поле. И Гейл увидела скромные строения из серого камня, в которых жили местные фермеры. Приземистые дома плотно прилепились друг к другу, словно вместе им было легче противостоять яростным ветрам, которые имели обыкновение дуть в этой части Шотландии. Из труб в воздух поднимался голубоватый дымок. Двери распахнулись, и из них стали появляться женщины, завернутые в шали, и дети. Все они хотели поприветствовать молодого хозяина. Гейл тоже оказалась в центре внимания. Десятки глаз с любопытством разглядывали молодую англичанку в элегантном твидовом костюме и модном шарфике поверх каштановых кудрей.

Эти люди, без сомнения, с почтением и обожанием относились к хозяину замка. И девушке нравилась его манера разговаривать с людьми. Ян нежно отворачивал шаль от лица какого-нибудь младенца на руках у матери и искренне восхищался красотой и здоровым видом ребенка. Он мог отпустить добродушную шутку, над которой с удовольствием смеялись местные женщины. Старый Грив, управляющий, повернулся к Гейл и сказал:

— Капитан самый популярный из Далмиеров. Всегда готов помочь им. Крышу перекрыть, если надо, или дать денег.

Гейл кивнула и почувствовала гордость за этого молодого офицера, рядом с которым стояла. Она вдруг ощутила какую-то необыкновенную близость с Яном.

Позже, уже поднимаясь по ступенькам замка, Далмиер сказал:

— Я рад, Гейл, что ты поехала со мной. Рад, что ты познакомилась с местными людьми. В каком-то смысле Лох-Касл даже больше мне дом, чем то место, где я родился и вырос.

— Я это уже поняла, — сказала Гейл. — И мне кажется, твое место именно здесь. Полагаю, однажды ты оставишь армию и навсегда поселишься в замке.

Он бросил на Гейл быстрый взгляд и рассмеялся:

— Да, именно это я и собирался сделать раньше. Но сейчас мои планы изменились. Слишком многое изменилось…

Сердце Гейл гулко застучало. Но ничто сегодня не могло испортить то приподнятое настроение, в котором она пребывала после похода по фермам вместе со старым Гривом.

Ян сказал, что если она захочет, то в любой день может спуститься вниз к собачьим будкам и взять Дугала и Морага на прогулку.

В то же самое время Гейл прекрасно понимала, что, чем дольше она будет здесь оставаться, тем ближе установится их связь с Яном и тем тяжелее ей потом придется выбираться из этого положения. Ей нужно бежать отсюда. От Яна, Билла, замка.

Девушка вошла в комнату и увидела, что ее муж разгуливает из угла в угол с таким выражением лица, от которого у нее сразу замерло сердце. Он явно был не в настроении. Спальня и гостиная оказались не прибраны, одежда и вещи Билла валялась повсюду. Противогаз, трость, пальто — все лежало на полу в том же месте, куда он, раздеваясь, бросил это. Диван был завален газетами. И разумеется, муж Гейл даже не собирался предпринимать попытки как-то прибраться в комнатах. Он оставил это для жены, как раньше оставлял для матери.

Девушка развязала перед зеркалом шарф и поправила прическу. Ее щеки порозовели, а лицо выглядело посвежевшим после прогулки.

Решив быть приветливой, она улыбнулась мужу:

— Привет, Билли. Что с тобой? Что-то случилось?

— Разумеется, черт возьми.

— Но что же?

— С этой армией снова вляпался, — сказал он. — Все всегда вляпываются. Не успели здесь устроиться, как снова посылают в другое место.

— В другое место?

— Да, временно, конечно. Приказ из штаба. Бригадный майор сообщил мне за чашкой чая. Кстати, а ты где была?

— Гуляла. И что сказал майор?

— Разумеется, все случилось потому, что я очень хорошо выполняю свою работу. Меня посылают в Глазго, Абердин и, возможно, Инвергордон. Нужно кое-что показать местным парням, которые занимаются тем же, чем и мы здесь. Поэтому меня не будет недели две-три.

— Понятно, — медленно проговорила Гейл. — Я еду с тобой?

— Нет, черт возьми… — Он подошел к девушке и обнял ее. — Именно поэтому я такой злой. Я не могу взять тебя с собой. И, полагаю, ты вряд ли захочешь одна оставаться здесь, в этом богом забытом месте. Тебе придется вернуться в Кингстон и ждать там моего возвращения.

Но самое главное, он не упомянул еще об одной детали, расстроившей его больше всего. Дело в том, что в это время в замок как раз должна была приехать Джун Ногтон, и Билл очень ждал встречи с ней.

Гейл не пошевельнулась и не заговорила. В ее душе поднялась настоящая буря, и она даже не могла проанализировать свои чувства. Гейл испытывала… сожаление… облегчение… разочарование.

Разве не этого она хотела? Убежать от Яна и той тревоги, которую постоянно испытывала в Лох-Касл? Неужели это то, что им сейчас нужно? Снова потерять друг друга?

Но как трудно будет сказать «прощай» ему и этому… такому замечательному дому, который Билл называет «богом забытое место».

— Думаю, ты тоже сыта по горло всем этим, — сказал Билл и обнял свою жену за плечи. — Знаю, ты не хочешь расставаться со мной.

Гейл слегка покашляла и неловко пошевелилась под его рукой:

— Разумеется.

— Но так надо. Напиши письмо в Кингстон моей матери и своим родителям.

— Когда ты уезжаешь?

— Завтра утром.

— Так скоро? — удивилась девушка.

— Да, майор хочет, чтобы я сел на утренний поезд в Глазго. Похоже, они очень торопятся.

— Но как же я успею так быстро?

— А тебе не нужно торопиться. Ты спокойно соберешь вещи, а потом поедешь. Полагаю, Далмиер сможет все организовать так, чтобы ты добралась к десяти часам до Эдинбурга и села на поезд.

Гейл пошла в спальню, чтобы переодеться. У нее слегка кружилась голова. Все так неожиданно. И она не могла думать ни о чем другом, кроме… Яна. Но чем больше она думала, тем больше радовалась этой передышке. Совсем неплохо вернуться домой и на какое-то время избавиться от этих мук, которые она постоянно испытывала в замке.

После обеда она рассказала все Яну.

Что бы он ни испытывал сейчас, его лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым.

— Что ж, полагаю, тебе будет приятно побывать дома, — сказал он. — А та работа, которую получил твой муж, свидетельствует о том, что он очень продвинулся в своей карьере.

— Да, конечно, — согласилась Гейл.

Они оба замолчали.

Ян Далмиер смотрел на Гейл с горечью. Боже, ей нельзя говорить этого, но без нее он будет ужасно скучать. Как бы то ни было, ему очень нравилось видеть девушку в своем доме. Когда они вместе гуляли по парку и обходили фермы, он находился в приподнятом настроении. Сколько раз он представлял себе эту сцену. Он обходит свои владения, а она рядом с ним. Она — его жена.

Затем Ян подумал, что все же лучше, если девушка уедет. Лучше для них обоих. Они всего лишь люди. И они могут не выдержать. Это грех — любить и желать жену другого мужчины. И тем не менее Далмиер не мог понять, почему же именно Билл Кардью должен быть мужем Гейл. Ведь он, он, Ян Далмиер, был ее первым мужчиной, а она принадлежала только ему.


Рано утром Билл Кардью покинул замок. Еще даже не рассвело, когда за ним приехала машина, чтобы доставить на станцию. Билл присел на кровать около Гейл и нежно с ней попрощался. Вдруг на мгновение он снова стал тем прежним Биллом, которого девушка когда-то знала. Он беспокоился о ней и не хотел ее оставлять.

— Береги себя, родная. Постарайся не попасть под бомбу.

— И тебе того же желаю, Билл, — улыбнулась в ответ Гейл.

Он крепко прижал ее к себе.

— И помни, что ты принадлежишь мне, — с неожиданной страстностью проговорил Билл. — Я буду очень торопиться к тебе.