Ты забыла одну важную деталь, – резко оборвал ее Морган. – Он никогда не видел отца.

– Я не знала, что отец захочет его видеть! – гневно ответила Брук. – Ну а теперь он тебя видит.

Морган одним глотком допил остатки виски.

– Действительно видит, – сказал он, и Брук слишком остро почувствовала скрывающуюся в его словах иронию.

После нескольких секунд неловкого молчания Шила нарушила напряженную тишину:

– Если больше никто не хочет кофе, то предлагаю дать возможность прислуге убрать со стола. – Отодвинувшись от стола, она нерешительно посмотрела на Моргана и быстро прошла к двери. – Если вы не возражаете, то я пойду займусь личными делами. Вы меня извините?

Не дожидаясь ответа, она вышла, оставив за собой запах дорогих духов.

Брук хотела последовать сразу же ее примеру, но Морган помешал ей.

– Пройдем в гостиную, – предложил он. – Я хочу с тобой поговорить.

Брук прошла следом за ним и в напряженной позе остановилась перед камином, совершенно не представляя, что ее ждет.

– Хочешь что-нибудь выпить? – отрывисто спросил он.

– Нет, спасибо.

Снова воцарилось молчание. Морган налил себе еще одну большую порцию неразбавленного виски. Брук завороженно смотрела, как он пьет его крупными глотками. «Какой вкус будет у его губ, если он сейчас меня поцелует?» – вдруг пришла ей в голову шальная мысль. Она попыталась прогнать ее, но глаза ее невольно устремились на его четко очерченный рот, и Брук почувствовала, как у нее вдруг пересохло в горле.

Морган с негромким стуком поставил стакан на столик.

– Чем именно ты занималась у Тони? – спросил он, и Брук изумила с трудом сдерживаемая ярость, прозвучавшая в его голосе.

– Я была распорядительницей. Даже старшей распорядительницей.

– А в стриптизе ты работала?

– А для тебя это важно? Отвернувшись, он снова взял стакан и одним глотком допил его содержимое.

– Почему мне это может быть важно? Ты совершеннолетняя, так что, полагаю, можешь демонстрировать свое тело кому пожелаешь.

Брук сама не знала, почему ей вдруг настоятельно захотелось сказать ему правду.

– Я работала у Тони распорядительницей, Морган. И больше ни в какой роли. Никогда.

Когда она делала это признание, его лицо смягчилось, и на секунду ей показалось, что она читает в его взгляде неприкрытую нежность. Она сделала несколько нерешительных шагов к нему навстречу, и его суровые губы изогнулись в слабой улыбке, но в следующее мгновение на его лицо снова опустилась так хорошо знакомая ей маска, спрятав все чувства под холодным равнодушием.

– Нерациональное отношение к такому потрясающему телу, – бесстрастно проговорил он. – Я удивлен, что Тони позволил тебе скрывать такое богатство. Он не произвел на меня впечатления филантропа.

Звонок телефона в отдалении не дал ей времени на возмущенный ответ.

– Извини, – резко сказал Морган. – Это звонят по моему личному номеру.

Он вышел из комнаты, оставив Брук в состоянии ярости. «Он часто так на меня действовал, и два года разлуки и наконец-то обретенная зрелость мало что в этом изменили», – разочарованно думала она.

Брук медленно поднялась по лестнице к себе в комнату. Морган даже не сказал, о чем хотел с ней поговорить. Ведь не о ее работе у Тони! Это его никак заинтересовать не может. Будь проклят он сам и его способность нарушать мирное течение ее жизни!

Она вошла к себе в комнату и вздохнула с облегчением. Из-под одеяла выглядывали круглые щечки Энди, разрумянившиеся и казавшиеся еще более нежными от мягкого света ночника. Как всегда, одного взгляда на сына было достаточно, чтобы к Брук вернулась уверенность в себе. Что бы Морган про нее ни думал, как бы он себя ни вел, ради ребенка она должна остаться в Кент-Хаузе и бороться за его наследство. Она слишком долго скрывалась и спасалась бегством.

6

Адвокаты семейства Кентов практиковали в престижном районе в самом центре Бостона. Их имена значились на бронзовой табличке, прикрепленной к массивной двери из красного дерева, но сама табличка была настолько неброской, что случайный прохожий ее вообще не заметил бы. Очевидно, адвокатская контора Ходжа, Триммера и Барнса своих услуг не рекламировала.

Брук открыла внушительные двойные двери и оказалась в приемной, обитой деревянными панелями, пол которой был застелен пушистым ковром.

– Чем могу вам помочь? – вежливо спросила у Брук немолодая секретарша, отрываясь от пишущей машинки.

– Я – миссис Кент. – Брук было странно произносить эту фамилию, от которой она уже успела отвыкнуть. – У меня назначена встреча с мистером Барнсом.

– Да, конечно, миссис Кент. Он ждет встречи с вами. Пожалуйста, идите за мной.

Кабинет мистера Барнса был таким же внушительным и роскошным, как приемная, но сам он нисколько не походил на пожилого седовласого джентльмена, каким его представляла себе Брук. Высокий и худой, он был одет в консервативный деловой костюм, но рыжие волосы смягчали строгий вид, а улыбка, которой он приветствовал Брук, была не только вежливой, но и теплой.

– Я был очень огорчен известием о смерти Эндрю, – сказал он, как только секретарша ушла. – Он был не только моим клиентом, но и другом.

– Мне он тоже был другом, – отозвалась Брук и впервые почувствовала, что ее отношения с Эндрю представлены в должном свете. Эндрю был ее другом. Ничем более – но и не меньше. Нельзя позволить, чтобы гнев и подозрения окружающих испортили ее воспоминания о том времени, которое они проводили вместе.

– Я сознаю, что этот разговор может быть для вас нелегким, миссис Кент, так что я постараюсь говорить как можно более кратко и по существу. – Пусть у мистера Барнса были рыжие волосы и моложавый вид, но в голосе его чувствовалась властность человека, уверенно выполняющего свою роль и не сомневающегося в собственной компетентности. – Завещание Эндрю Кента было составлено достаточно просто – если учесть, каких денежных сумм оно касалось. Все личные вещи он оставил своему брату Моргану и своей сводной сестре Шиле. Свои денежные средства он завещал университету Нью-Гэмпшира, чтобы учредить именную стипендию. А свои акции «Кент Индастриз» он завещал вам, миссис Кент. Без всяких условий и оговорок.

До встречи с мистером Барнсом Брук считала, что не станет посвящать его в детали своей личной жизни. Однако, столкнувшись с его дружелюбием, она решила рискнуть и отчасти довериться ему.

– Возможно, вам известно, мистер Барнс, что мы с мужем… некоторое время… жили раздельно…

Он не удивился ее словам, лишь едва заметно кивнул головой.

– Во многих отношениях я считаю себя не вправе принять это наследство, – продолжала Брук, нервно сжимая руки у себя на коленях. Заметив это предательское движение, она заставила себя медленно разжать пальцы. – Возможно, вам известно, что у меня маленький сын, – наконец произнесла она. – – Ему еще нет двух лет, и я хотела бы обеспечить ему будущее. Эндрю не знал про Энди… про моего сына… Но если бы знал, я уверена, что он оставил бы акции ему в виде опекаемого имущества. Ввиду этого, мистер Барнс, я решила принять наследство.

Она встревоженно посмотрела на адвоката и поняла, что подсознательно хотела получить его одобрение. Брук испытала чувство облегчения – настолько глубокого, что сама ужаснулась, увидев, что мистер Барнс продолжает смотреть на нее все с той же приветливой улыбкой.

– Миссис Кент, вы не должны испытывать чувства вины, принимая это наследство. Эндрю хотел, чтобы эти акции принадлежали вам, и, с точки зрения закона, только это и имеет значение. Ваши отношения с остальными членами семьи Кент никак не влияют на право Эндрю распоряжаться своим имуществом так, как он считал нужным. Эти акции принадлежат вам, миссис Кент.

– В этом случае я хотела бы сразу же их продать и положить деньги в надежный банк на имя моего сына, – сказала она.

Мистер Варне откинулся на спинку кресла и молча не сводил с нее глаз чуть ли не в течение минуты.

– Морган разговаривал с вами относительно «Кент Индастриз»? – спросил он наконец.

Брук покраснела.

– Мы… мы подробно ничего не обсуждали, – сказала она. Даже этому симпатичному мужчине она не готова была признаться, какими обычно бывают ее разговоры с Морганом. – Он только упомянул, что сейчас особенно занят из-за какой-то попытки перекупить их акции.

– Вы сами в компьютерах не разбираетесь, миссис Кент?

– Нет. Неужели это так заметно? – Ей удалось изобразить слабую улыбку. – Я специализировалась на истории искусства. Если бы вы хотели узнать о том, как Реформация повлияла на религиозную живопись шестнадцатого века, то обращаться надо было бы именно ко мне.

Он ответил на ее улыбку.

– Я постараюсь об этом вспомнить, когда передо мной встанет именно такой вопрос. – Мистер Барнс сделал небольшую паузу. – Миссис Кент, как адвокат я могу только повторить, что вы имеете полное право распоряжаться полученным вами наследством так, как пожелаете. Но, хорошо зная компанию «Кент Индастриз» и самого Моргана, я считаю своим долгом объяснить вам, что, продавая ваши акции именно в данный момент, вы окажете «Кент Индастриз» очень плохую услугу.

– Из-за попытки перекупить контрольный пакет?

– Да. «Кент Индастриз» лет шесть тому назад перестала быть семейной компанией. Морган предложил шестьдесят процентов акций с правом голоса на продажу, и они разошлись мгновенно. «Кент Индастриз» – это не гигантская корпорация, но она славится как одна из самых передовых и смелых компаний, занятых производством микрочипов и полупроводников. Она достаточно велика, чтобы немало денег вкладывать в дорогостоящее исследовательское оборудование, но весьма мала, чтобы привлекать таких блестящих молодых ученых, которые могут осуществить важнейшие прорывы в области компьютерной технологии.