Родерик выслушал доклад брата о том, как прошли эти дни здесь, в замке и похвалил его за бдительность.

– Ты поступил правильно, брат, – сказал он, – враги коварны и могут использовать любую возможность. Ты хорошо расставил людей для наблюдения, хотя я оставил тебе малые силы. Ты мужаешь на глазах, мальчик мой.

Лэрд обнял брата за плечи, притянул к себе, и в этом жесте было столько любви, что Дэвид смутился и даже покраснел, но был очень польщён и горд одобрением старшего брата.

Потом лэрд обернулся к Лоре.

– Я выполнил своё обещание, леди, – сказал он, глядя ей в глаза. – Хеймиш Кэмпбелл пал от моей руки. Я пронзил своим мечом его сердце. Знаю, что это не вернёт потерю, но всё же Донатан отомщён. И я привёз его доспехи и его коня. Всё это теперь ваше.

– Я благодарна вам, Родерик Стюарт, за то, что отомстили за смерть моего жениха, – голос Лоры дрожал. – Но доспехи мне не нужны, пусть они останутся здесь, в этом замке. Здесь найдутся воины, достойные надеть их. И Буцефал не для меня. Это конь для сильного воина. И, я думаю, будет справедливо, если ему позволят самому выбрать себе нового хозяина.

На следующий день после того, как отбыли мужчины клана МакКензи, все воины клана Стюартов собрались перед замком. Они встали в круг, а в центр его вывели Буцефала. Лора подошла к коню, ласково погладила его по шее и стала что-то тихо говорить ему. Казалось, конь её понимает. Он прядал ушами и слушал внимательно. Потом Лора подтолкнула его, и конь пошёл по кругу. Он остановился около Дэвида и положил голову ему на плечо.

Дэвид был настолько взволнован этим, что не смог сдержать слёз. Он обнял Буцефала, прижался лицом к его морде и замер. Так стояли они в полной тишине несколько минут. Потом Дэвид вскочил на коня, и они умчались куда-то вглубь острова. Все понимающе вздохнули. Родерик смотрел вслед брату повлажневшими глазами – да, мальчик вырос и стал отличным воином, даже конь признал это.

Доспехи же Донатана решено было не отдавать никому. Их расположили в зале на почётном месте, где висел на стене меч предка клана Энгуса Стюарта, построившего этот замок ещё в тринадцатом веке на развалинах древней крепости викингов.

Прошло несколько дней. Люди были заняты делами, обычными после большого похода. Надо было распределить добычу, нуждались в помощи раненые, следовало позаботиться и об увеличившемся стаде овец и коров, распределить захваченных коней. Заняты были все – и мужчины, и женщины. В один из этих дней Лора, удручённая всем происшедшим, ушла в свою любимую бухточку за скалами, где и устроилась на камне. Это место всегда успокаивало её. Но сегодня спокойствия не было. Она думала о своём безрадостном будущем. Ей следовало возвращаться домой, в Англию, оставив в этой земле Донатана и унеся с собой память о несбывшейся любви.

Здесь и нашёл её лэрд, знавший, как оказалось, привычки девушки лучше, чем она думала.

– Вот и хорошо, леди, что мы встретились тут одни, – сказал он, – и можем поговорить без свидетелей. Я думаю, следует обсудить ситуацию и принять решение. Что вы сами думаете по этому поводу?

– Я как раз об этом и размышляю, лэрд, – тихо отозвалась Лора, глядя на воду залива. – Я думаю, мне надо возвращаться домой, а Англию. В поместье, которое осталось мне в наследство от батюшки, живёт сейчас мой кузен Генрих Февершем, сын младшего брата моего отца. Я надеюсь, что он уберёг его от лап иезуитов. Здесь мне оставаться тяжело. Но мне нужно сопровождение, сама я до дома не доберусь. И только в вашей власти, лэрд, помочь мне.

Родерик смотрел, не отрываясь на милое его сердцу лицо, и грусть охватила его. Она, конечно, права. Ей тяжело оставаться здесь. Но как же трудно будет ему расстаться с этой девушкой, ставшей частью его жизни, частью его души.

– Тут есть над чем подумать, леди, – ответил лэрд. – Людей я вам, конечно, дам, если вы решитесь ехать. Но раньше весны этого сделать уже не удастся. Здесь, в горах, дороги быстро становятся непроходимыми с наступлением непогоды, а это уже близко. И потом, вам всё же, мне кажется, опасно ехать в своё поместье – иезуиты не простят того, что произошло летом. Если будет на то ваша воля, вы могли бы выйти замуж здесь, в моих владениях. Думаю, Дэвид будет счастлив стать вашим мужем. Есть и другие.

Лора взглянула на него, и в глазах её плеснулась такая тоска, что у Родерика сжалось сердце.

– Я уже не смогу теперь жить с нелюбимым, – тихо, но твёрдо сказала девушка. – Теперь, когда я узнала, что такое любовь, не смогу. Но за предложение найти мне мужа спасибо.

– Вы же понимаете, Лора, что Донатана не вернуть, – горячо заговорил лэрд. Он и не заметил, как назвал её по имени. – А вы молоды и хороши собой. Вам не прожить одной.

– Хорошо, я скажу вам всю правду, вождь, – Лора смело взглянула ему в лицо. – Не за Донатаном тоскует моё сердце. Он, конечно, был дорог мне. Дорог как друг, как старший брат, на которого я могла положиться всегда и во всём. Я ведь с детства его знала. Любовь я познала здесь. И мне надо отсюда уехать, потому что у моей любви нет будущего.

– Почему? – лэрд сразу понял, что вопрос глупый и смутился, сам удивляясь себе.

– Потому что вы должны жениться на Марджери, Родерик, – отважно произнесла Лора. – Это нужно для благополучия вашего клана и ещё потому, что вы дали слово. Теперь уже ничего не изменишь. Не судьба. Я уеду и буду помнить вас всю жизнь. Другого мужчины мне не надо.

Сказав это, Лора поднялась и, сделав повелительный знак рукой, чтобы он не шёл за ней, быстро выбралась из бухточки и пошла к замку. Родерик же стоял как вкопанный. Он был глубоко потрясён тем, что услышал. «Боже, помоги мне», – подумал лэрд, понимая, насколько трудной будет надвигающаяся зима. Одному справиться с любовью ему ещё было по силам. Но когда двое, предназначенные друг другу самим небом, он чувствовал это, находятся рядом, преодолеть притяжение невозможно. Лора сказала, что будет помнить его всегда. А он? Сможет ли он забыть это лицо, эти глаза, этот душевный трепет от того только, что она рядом? Нет, никогда. Он знал это твёрдо. И понимал, что жизнь с Марджери будет для него мукой. Она хорошая девушка, красивая и спокойная. Но она не Лора. А ему нужна только эта маленькая золотоволосая девушка, и больше никто. Боже, что же теперь будет?

Следующие несколько недель прошли тяжело для обоих. Пока ещё позволяла погода, Родерик уезжал из замка и целыми днями пропадал где-то, находя дела для себя и своих воинов. Совсем плохо стало, когда люди оказались запертыми на своём острове. Обычно это время проходило в привычных занятиях, когда все собирались по вечерам в зале, и каждый делал что-то своё. Женщины шили, чинили одежду, вышивали. Мужчины правили оружие и доспехи, делали новые приспособления для охоты и ловли рыбы. Люди переговаривались между собой, слышался смех, дети крутились тут же. Только двое в этом скоплении людей были напряжены и неспокойны. Дэвид видел, чувствовал, что с братом что-то происходит, но спросить не решался. Он тревожился и время от времени поглядывал на лэрда, отмечая его волнение. А Майра, чувствительная, как всякая женщина, начала догадываться об истинной причине какой-то непонятной скованности лэрда и беспокойства Лоры, всё время как бы прятавшейся среди женщин.

В этот вечер Лоре было почему-то особенно тяжело. Она просто не могла находиться в зале, что-то её давило, не давало покоя. Воспользовавшись суматохой, произведённой каким-то малышом, погнавшимся за собакой, она выскользнула из общего зала и быстро поднялась по лестнице в свою комнату. Там уже горел камин, и было тепло. Но за окном задувал сильный северный ветер. Он стонал и ворчал, как будто выражая недовольство людьми, спрятавшимися в замке. Лора набросила на плечи плед, цвета которого стали ей такими привычными за это время. Закутавшись в сине-чёрно-зелёную в красную клетку ткань, она беспокойно ходила по комнате, понимая, что ей не уснуть сегодня. Ветер, что ли, так беспокоит её?

Вдруг она вздрогнула и замерла, услышав движение возле своей двери. Потом дверь открылась, и в неярком свете, исходящем от камина, Лора увидела его. Родерик стоял, закрывая своей широкой спиной вход в комнату, и молчал. Потом шагнул к ней, не отрывая глаз от её лица.

– Я больше не могу, Лора, – хриплым голосом сказал он, – не могу. Я люблю тебя, я хочу тебя, я не могу без тебя. Знаю, что нельзя, но не могу.

Он смотрел на неё с такой жадностью во взгляде, как будто от неё действительно зависела его жизнь. Глаза светились золотистым огнём, который притягивал Лору и зажигал в её сердце ответный огонь. Девушка двинулась к нему, не отрываясь от его взгляда, и подойдя, прильнула всем телом, вдыхая мужской запах, такой знакомый и такой желанный. Лэрд обнял её, крепко прижав к себе, и так, молча, они простояли несколько минут. Потом, как будто опомнившись, он подхватил её на руки и отнёс к постели, быстро раздел, сбросил свою одежду и сразу накрыл девушку своим телом, задыхаясь от желания и от счастья. Что было потом, Лора помнила плохо. Знала только, что вознеслась к вершинам блаженства и пришла в себя в объятиях мужчины, которого так часто видела во сне. В жизни всё оказалось ярче и богаче чувствами, чем в её ночных видениях. И он был тёплым, нет, горячим, обжигающим и манящим. Боли она не почувствовала. Только прижималась к его сильному телу и, казалось, не могла оторваться от него.

– Не знаю, что будет с нами потом, счастье моё, – тихо прошептал лэрд, прижимая к себе любимое тело, – но эта зима будет нашей. Мы же предназначены друг другу самим небом. Я это сразу понял, когда впервые увидел тебя в своём замке. Только думал, что ты любишь другого.

– Я не хочу думать о том, что будет потом, любимый, – прошептала Лора, прижимаясь лицом к его груди. – Сейчас я счастлива и ничего больше не хочу знать.

Она нежно поцеловала его в попавшее под её губы местечко и удобно устроилась в его объятьях, прижимаясь к нему так тесно, как только могла. Он тихонько засмеялся и стал целовать её всю. Казалось, не было места на её теле, которого не коснулись бы его губы. Лора нежилась под его ласками и чуть ли не мурлыкала. Потом сама дотянулась до его губ, и мир снова перестал существовать для них обоих.