Сотовый не умолкал, и продюсер обреченно вздохнул. Судя по мелодии, звонили со студии. А раз он им зачем-то понадобился, надежды на то, что дадут отбой, не было никакой. Они бы до него и мертвого в могиле добрались.

Затаив дыхание, Венчик стал осторожно подниматься с кожаного дивана. Голая спина прилипла к подушкам, отлипла она не сразу и с чавкающим звуком, показавшимся ему очень громким. Он с испугом посмотрел на девушку, смутно вырисовывающуюся на темном фоне. Прикрытая от талии до середины бедра воздушными складками шифонового платья, она напоминала спящую нимфу. Во всяком случае, Венчику именно такое сравнение пришло на ум.

Нахмурившись, чтобы сосредоточиться, он встал на ковре и принялся озираться: откуда доносится бравурная музыка? Определить в потемках не удалось. Тогда, вздохнув, Венчик зажег настольную лампу.

– Черт! – выругался он, когда резкий белый свет залил все вокруг, и оглянулся на лежащую на диване девушку.

То ли от его возгласа, то ли от внезапно вспыхнувшего света она потянулась, провела рукой по глазам и, повернувшись, посмотрела в его сторону.

– Привет, – улыбнулся он ей.

Тина не ответила и медленно села. Поднесла пальцы к вискам и сосредоточенно свела брови, словно стараясь что-то припомнить. Затем глаза ее стали расширяться и в них появилось изумление, быстро сменившееся безмерным ужасом.

– Боже, что произошло? – прошептала она, глядя на Венчика.

Неожиданно он смутился. Раньше ему не задавали таких вопросов в подобных ситуациях. С его точки зрения, все было предельно ясно и требовало изъявления восторгов. Венчик неопределенно пожал плечами и не без облегчения принялся искать жизнерадостно вопящий мобильник. Он должен был находиться в кармане его пиджака. Оставалось лишь определить, где сам пиджак. Оказалось, под письменным столом.

– Слушай, Петрович, если что-то не шибко важное, может, созвонимся попозже? – предложил продюсер, выяснив, что звонит режиссер сериала, который запускался в производство. – Нет?.. Тогда поступай как знаешь… Да-да, разрешаю, пусть будет брюнетка, а не блондинка, раз не желает перекрашиваться. Господи, как хочется послать всех этих актрисулек куда подальше с их амбициями!.. Ах, не амбиции, а анекдоты. По роли умом не блещет, да еще и блондинка. Ладно, идет, пусть будет брюнетка. Пока, старик.

Венчик положил мобильник на стол и обернулся к дивану. Тина по-прежнему сидела на нем, только натянула платье до самого подбородка.

– Малышка, тебе холодно? – сочувственно спросил Венчик и шагнул к девушке.

Она отшатнулась, судорожно вцепившись в хлипкую ткань.

– Нет, не подходите, – придушенно произнесла Тина и пробормотала: – Господи, как же я могла?

– Что – могла?

Венчик по-прежнему ничего не понимал, а тут еще это обращение на «вы» после всего случившегося. И чувствовал он себя ничуть не увереннее, чем в тот момент, когда услышал первый вопрос Тины: «Боже, что произошло?» «Как же все было хорошо, пока я не включил свет, – подумал он. – Но это все равно пришлось бы сделать рано или поздно».

Он почему-то вспомнил, как впервые увидел Тину и чуть было не принял ее за свою жену Александру. Как-никак они приходились друг другу родственницами, да еще решили тогда нарочно подчеркнуть фамильное сходство. Когда-то он по-настоящему был увлечен Александрой. Но потом непостоянство, бывшее, наверное, у него в крови, толкнуло его на путь любовных интриг и интрижек. И каждый из супругов Венедиктовых зажил своей жизнью. Правда, при этом им удалось сохранить видимость семьи и искреннюю дружескую симпатию.

Когда почти год назад Александра при весьма необычных обстоятельствах нашла ему, Венчику, замену, он даже слегка приволокнулся за Тиной. Благо девушка была под рукой и оказалась посвящена в фантастические события того времени, что как-то сближало. Но до более серьезных отношений дело так и не дошло. Во-первых, взирая на Александру, как на недосягаемый образец для подражания, Тина никогда бы не решилась занять ее место подле него. А во-вторых, и самого Венчика, по правде говоря, отпугивало сходство девушки с бывшей женой. Получалось, что все вроде бы возвращалось на круги своя. А в одну реку, как известно, нельзя войти дважды… Разве что по незнанию.

Вот и часа два назад он не подозревал, кого заключает в объятия в сумраке приемной. А потом внезапно это потеряло всякое значение. Нельзя предаваться страсти и думать одновременно, особенно когда чувствуешь то, что чувствовал тогда Венчик. Тогда, но не сейчас…

Сейчас он казался себе выставленным голым в яркий солнечный день посреди многолюдной площади. И во всем был виноват недоуменно-испуганный взгляд Тины… Нет, она уже не смотрела на него. Она вся сжалась, опустив голову, как будто над ней надругались или уличили в чем-то преступном.

– Эй, ты чего? – удивленно спросил Венчик и понял, что испытывает страстное желание одеться, пока она не подняла глаз.

– Ничего, – еле слышно прошептала Тина. – И пожалуйста, не смотрите на меня.

Венчик не без облегчения перевел дыхание: значит, у него есть время привести себя в порядок. А там он найдет способ выяснить, что происходит. На его взгляд, все было очень мило, даже более чем просто мило – захватывающее дух приключение с элементом пикантной неожиданности. Но Тина явно воспринимала все иначе. Да, но только с того момента, как он включил свет…

Минут десять они старались не встречаться взглядами и передвигались по приемной чуть ли не на ощупь, отыскивая разбросанные повсюду предметы одежды. Наконец осмелились посмотреть друг на друга. Тина в напряженной позе сидела все на том же диване, обхватив себя руками за плечи. Тонкое шифоновое платье вдруг показалось ей прозрачным до неприличия. Венчик стоял спиной к столу и на фоне зажженной лампы вырисовывался темным четким силуэтом. Он молчал, соображая, что бы такое сказать, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Но Тина начала первой.

– Прости, – сказала она, возвращаясь к привычному «ты» в их общении, и Венчик воспринял это как добрый знак. Но дальше все опять пошло из рук вон плохо. – Я не должна была себя так вести, – пробормотала Тина.

– Что?! – От ее слов Венчик чуть было не рассмеялся. Чего-чего, а такого услышать он никак не ожидал.

– Я чувствую себя уличной девкой… – с надрывом продолжила Тина, и она была в этот момент предельно искренна. – Ведь сегодня я должна была встретиться с Максимом. Он явно собирался сделать мне предложение. Ты понимаешь? А я, что вытворяю я? Неизвестно где, неизвестно с кем заваливаюсь на диван… – Она нарочно выбирала слова, которые больно ее ранили. Так Тина наказывала себя за недостойное поведение.

– Эй, почему неизвестно с кем? – обиженно усмехнулся Венчик.

– Да потому, что я понятия не имела, кто накинулся на меня. И вместо того чтобы позвать на помощь или защищаться, я… я… – Тина помотала головой. – Ты должен презирать меня.

«Вот еще. Не дождешься», – чуть было не схохмил Венчик. Но ситуация к шуткам не располагала. К тому же он тоже не сразу понял, на кого, по словам Тины, накинулся. Впрочем, это его мало волновало. Гораздо больше его занимали пережитые ощущения. Уж очень хотелось испытать их вновь.

– Во-первых, не произошло ничего страшного, – принялся он увещевать Тину, однако не рискуя приблизиться к ней. – Такое случалось не раз и не два. Даже существует такое понятие, как «любовь с первого взгляда»…

Тина скривилась, и Венчик поправился:

– Ну не со взгляда, с прикосновения… Ведь ты пойми, все произошло словно само собой. Нас буквально потянуло друг к другу, и нам же было хорошо вдвоем.

– И что с того? Это лишь говорит о моей… – Она сделала паузу, потом выдавила из себя еле слышное: – Порочности. Выходит, мне все равно с кем, да? А как же чувства, душевное влечение?.. Любовь, наконец?

Венчик чуть было не взвыл, услышав последнее слово. Любовь! Надо же, чего удумала! Что ж, он должен любить всех, с кем спит? Нет, конечно, ему его «малышки» были не безразличны, и он их любил, но по-своему и недолго. Жизнь-то одна, а соблазнов вокруг, как бабочек на лугу в летний день. Тина же вкладывала в это слово много больше, и звучало оно в ее устах как-то значимее, выше. Как, наверное, у Тургенева. Точнее он сказать не мог, потому что был знаком с произведениями русского классика преимущественно по названиям или с чужих слов. Однако в мозгу тут же всплыло, настораживая: «тургеневская девушка». А это обязывало… Обязывало соответствовать по духу, по возвышенности помыслов, по благородству поступков…

Прикинув все это, Венчик сник. По силам ли ему высокие страсти, заставляющие трепетать все фибры души? К тому же «фибры души» отдавало не только позапрошлым веком, сударем и сударыней, чепцами, корсетами, кружевными зонтиками, но и звучало малопонятно. Не то что современное емкое «трахнуть» или «перепихнуться». Однако жаль, жаль было думать, что пережитый им всплеск эмоций и ощущений останется в прошлом.

И тут в его мозгу словно что-то переключилось, высветив ситуацию с другой стороны.

– Слушай, а тебе не показалось странным, что нам обоим никто не позвонил? Ну, я не имею в виду звонок со студии. – Венчик многозначительно посмотрел на свои наручные часы. – Мы здесь уже почти два часа. Неужели ты полагаешь, что твой Ромео сидит в машине у подъезда все это время и безропотно ждет тебя?

Тина нахмурилась. А действительно, почему Максим не всполошился, не стал выяснять, где она? Ведь с ней могло случиться все, что угодно, еще по дороге сюда. Машина сшибла – тьфу-тьфу-тьфу! – хулиганы пристали… Да мало ли еще чего за два-то часа! На его месте она бы с ума сошла от волнения, обзвонила всех и вся. Уж во всяком случае, поднялась бы в приемную или на худой конец спросила бы у охранника…

– В самом деле странно, – пробормотала Тина и посмотрела на Венчика так, словно искала у него ответа. И тут ей на ум пришла мысль, заставив на время забыть обо всем остальном. – А ты… ты-то как здесь оказался?