Молчавший всю дорогу Слэйд прикрикнул на лошадей и заставил их подвезти кабриолет к самому краю, чтобы дать Регине возможность полюбоваться раскинувшейся перед ней панорамой.

Вид, открывшийся с края утеса, поразил девушку настолько, что она не смогла этого скрыть. Утес нависал над живописной долиной, далеко за которой высились огромные безлесые, бронзовые под солнечными лучами горы. Большую же часть самой долины составляли невысокие холмы, на которых мирно пасся скот. С одного края холмистые земли ограничивал берег океана.

Регина повернула голову в сторону Слэйда.

— Это и есть Мирамар?

Тот кивнул, не в силах согнать со своего лица гордость за фамильное поместье.

Регине подумалось, что она никогда не видела раньше природы в ее столь первобытном величии. Земля в долине, покрытая лишь высохшей травой, тем не менее выглядела необыкновенно живописно.

Слэйд указал рукой на север, в направлении, скрываемом выступом утеса.

— Там есть еще одна обширная долина, где растет наш лес, и там же мы выращиваем виноград. На одном из холмов стоит наш дом. Отсюда его не видно.

Регина сделала глубокий вдох и почувствовала, как в ее легкие вливается влажный воздух с океана, обладавший своим особым, непередаваемым ароматом.

Слэйд тронул вожжи, и кабриолет снова двинулся в путь, Теперь дорога, огибая холмы, начала идти вниз. Прошло совсем немного времени, и они спустились в долину. Океан все больше давал о себе знать солоноватым запахом и порывами бриза, развевавшими время от времени волосы Регины самым причудливым образом.

Главный дом ранчо располагался в самом конце долины.

Многочисленные свинарники, загоны и деревянные строения придавали поместью вид небольшой, затерявшейся в горах деревни. Все строения Мирамара были покрыты пылью.

Регина попыталась представить себе, как этот уголок выглядел бы, если бы каждое сооружение было выкрашено белой краской, но не смогла.

Некоторое время они ехали вдоль растянувшихся на несколько акров апельсиновых плантаций. Оглядевшись вокруг, Слэйд оживился и начал рассказывать Регине о своем доме.

— Мой дед Алехандро Деланса почему-то решил построить свой дом именно здесь, а не на другой стороне долины.

— Я не стала бы его осуждать, — заметила Регина.

Перед ними медленно вырастала покрытая соснами гора, на вершине которой высился силуэт огромного здания в испанском стиле, как будто парящего над окружающими землями.

Слэйд обернулся к девушке:

— В этой долине больше нет никаких поселений, кроме, пожалуй, религиозной миссии в Сан-Мигеле.

Было видно, что, взбираясь змейкой вверх по холму, дорога кончается у входа в здание. Когда повозка проезжала мимо загона для скота, на котором мирно щипали травку телята, Слэйд произнес:

— Когда-то у нас работало около сотни человек со своими семьями, и Мирамар обеспечивал все их нужды. В нашем поместье остался принцип — все необходимое для жизни производить самим. Что бы вы ни увидели, все это выращено или сделано здесь.

— Это так романтично — все делать самим.

Слэйд удивленно взглянул на свою спутницу.

— Зато не очень практично. Со времени, когда Калифорния стала штатом, поместье постепенно утратило былой размах. Сейчас у нас работают лишь с дюжину пастухов, дубильщик, мясник и повар. Ну и еще кое-какая прислуга в доме.

Регина почувствовала печаль в его словах. И в самом деле, лучшие дни этого поместья, похоже, давно прошли.

Слэйд словно угадал ее мысли.

— Обратно время не повернешь, да я бы и не стал этого делать, даже если бы мог.

Они проехали мимо нескольких амбаров и хозяйственных построек и направились прямо к главному зданию. От дома к ним уже спешил человек, который, хотя и не был похож на Слэйда, чем-то удивительно его напоминал.

— Добро пожаловать в Мирамар, — произнес встречавший, подходя ближе и приветливо улыбаясь Регине. — Меня зовут Эдвард.

Регина была рада видеть такое открытое дружелюбие — особенно после долгой дороги с молчаливым и мрачным Слэйдом.

Эдвард помог ей сойти на землю.

— Теперь я знаю, почему Джеймс в вас влюбился.

Регина подумала, что комплимент грубоват, но от такого обаятельного человека ободряющие слова все равно приятно слышать.

— Вы очень любезны, — сказала она и прищурила глаза. — Но я думаю, вы льстец.

— Льстец? — Улыбка Эдварда стала шире. — Меня никто еще не называл так, но мне это нравится. Называйте меня льстецом почаще.

Регина громко рассмеялась. И очень хорошо, что ее смех услышит сгружающий тяжелые чемоданы Слэйд. Она находила удовольствие в этой игре; было похоже, что она в своей забытой жизни любила флиртовать и находила удовольствие в кокетстве с молодыми людьми. Оставалось только удивляться, откуда у нее могло возникнуть это, если последние несколько лет она жила затворницей в частной школе для леди.

— Вам придется повторять это слово каждый день, — продолжил Эдвард. — Я буду очень стараться, чтобы у вас был повод.

Регина еще раз улыбнулась Эдварду, но эта улыбка предназначалась больше Слэйду.

— Не волнуйтесь, девушке вряд ли может надоесть лесть, — словно вырвалось у Регины.

Внезапно Слэйд вмешался в их разговор.

— Ты на самом деле считаешь, что женщинам лесть очень нравится? — спросил он.

Регина перевела на него удивленный взгляд — Слэйда явно выводила из себя их беседа с Эдвардом, которая, по сути, была всего лишь невинной болтовней.

Эдвард подмигнул ей.

— О, он невероятно ревнив. Сам он не умеет разговаривать с дамами и завидует, когда у кого-то это получается.

— Зато ты у нас по этому делу мастер!

— Ох, сразил наповал, — насмешливо ответил Эдвард, но в его голосе звучало удивление — вероятно, он не ожидал столь резкой реакции брата.

Слэйд бросил осуждающий взгляд на Регину.

— Похоже, тут вы друг другу не уступите.

Регина даже не могла поверить, что ее в чем-то обвиняют. Не менее озадаченно выглядел и Эдвард.

— Слэйд, — удивленно запротестовал он, но брат не обратил на него никакого внимания. Сгрузив чемоданы на землю, он исчез в глубине дома.

Хотя Регина и почувствовала себя уязвленной, она попыталась это скрыть. Повернувшись в сторону, чтобы Эдвард не увидел ее заалевших щек, она заметила:

— У вас очень красивый дом.

— Он был построен в тридцать восьмом, — немедленно отозвался Эдвард. Затем тронул ее за руку. — Слэйд не хотел вас обидеть.

— Хотел. Наверное, я и в самом деле слишком люблю беседовать с мужчинами.

— Иногда даже я не могу понять брата, — постарался утешить ее Эдвард. — Ведь большинство дам, которых я знаю, не прочь пококетничать.

Однако эти слова не успокоили Регину. Как-никак Слэйд спас ей жизнь — и в награду она вывела его из себя.

— Нам лучше пройти в дом, там попрохладнее, — предложил Эдвард, беря ее за руку.

Регина поняла, что он хочет как-то отвлечь ее от мрачных мыслей. Подняв глаза на здание, она подумала, что вблизи оно удивительно красиво. К тому же у его стен росли огромные олеандры — красные, розовые, белые. Пройдя под аркой, Регина увидела большой, вымощенный камнем внутренний двор с фонтаном посредине. Вдоль стен тянулись ряды пышных экзотических растений.

— Конечно, после тридцать восьмого года здесь многое пришлось перестроить, — заметил Эдвард. — То, что перед вами, мало напоминает первоначальный вид. Но тем не менее мы — одни из самых первых поселенцев в Калифорнии.

Таких здесь почти не осталось. Большинство уже давно продали свои имения.

— Я понимаю, — произнесла Регина, чувствуя благодарность к этому почти не знакомому ей человеку.

— Вы, возможно, уже слышали, что тогдашний глава Мексики Хуан Батиста Альварадо даровал нам этот надел в 1837 году.

Все земли в этих краях принадлежали до того испанским религиозным миссиям. Когда Мексика добилась независимости от Испании в 1822 году, она заявила права и на Калифорнию.

Те, кто воевал в мексиканской армии, получили здесь земли в первую очередь, и среди них наша семья — ведь мой дед был солдатом. Конечно, когда Калифорния стала американским штатом, мы потеряли большую часть земель, но все же не столько, сколько остальные. Кое-кто вообще остался ни с чем. Наши соседи потом распродали свои наделы по частям.

Но Рик этого не сделал.

Мысли Регины наконец окончательно отвлеклись от Слэйда. Она повернулась к Эдварду:

— Но почему мексиканцы лишились своих земель?

— Так хотели американцы. Документы на земли были очень старыми, почти нечитаемыми, многие их утеряли — кто думал тогда, что Калифорния станет американской? Да и ориентиры границ в бумагах были очерчены неопределенно — пара больших камней, поворот реки или дерево, разбитое молнией. Через полсотни лет река вполне может изменить свое русло, даже пересохнуть, камни могут скатиться вниз, а деревья — упасть. — Эдвард пожал плечами. — Большинство калифорнийцев не смогли доказать своих прав, тем более что в судах сидели американцы. Нам тоже пришлось с десяток лет защищать свои владения, потратить кучу денег — и в результате мы остались лишь с третью первоначальных земель. — Эдвард улыбнулся. — Хотя, говоря по правде, мы поначалу владели такой территорией, которую все равно не смогли бы освоить.

Из дальней двери дома появилась женщина, которая неторопливо направилась к ним.

Глядя на нее, Регина машинально произнесла:

— Но все это нечестно.

— А что в жизни честно?

Регина удивленно повернула голову. Лицо Эдварда, только что улыбавшееся, сейчас было скорбным, в его глазах застыла печаль. Наверное, он имел право на такой вывод, решила Регина. Разве справедливой была смерть Джеймса Деланса?

Да и того, что произошло с ней самой, было вполне достаточно, чтобы смотреть на жизнь не слишком оптимистично.

— Эдвард, — окликнула женщина.

Регина и ее собеседник одновременно повернулись к ней.

Женщина была невысокого роста, ее рыжие волосы были аккуратно уложены. Хотя незнакомка казалась уже немолодой — на вид ей было около сорока лет, — ее лицо все еще можно было назвать красивым.