«Если люди Йылмаз-бея схватят тебя по дороге во дворец, то ничего хорошего не жди, — с грустью сказал себе Андреас. — Даже если ты согласишься на всё, чего просил этот турок, к примирению это уже не приведёт. Твой воздыхатель получит, что хочет, а затем твой труп, засунутый в мешок, выловят из реки где-нибудь недалеко от города».


Молодой грек уже подумывал, а не вернуться ли к этому турку. Можно было притвориться, что прежний отказ — не более чем любовная игра. Йылмаз-бей наверняка поверил бы, но Андреас, ещё немного подумав, отказался от этой затеи: «Нет, я не проявлю слабости и малодушия. Лучше подвергнуть свою жизнь опасности, но остаться достойным любви того, кого любишь».


С этой мыслью Андреас уснул, однако в середине ночи проснулся, потому что ему потребовалось выйти из шатра. Грек не покидал своего укрытия с середины минувшего дня, а теперь мочевой пузырь настоятельно требовал облегчения.


Мулла, конечно, уже давно спал, поэтому не следовало опасаться, что попадёшься ему на глаза. Весь лагерь спал, и в темноте ночи было слышно лишь то, как вздыхают лошади, а один раз где-то неподалёку раздался рёв верблюда, чем-то похожий на львиный рык.


Вглядываясь в почти беспросветный мрак и стараясь ни на что не наткнуться, Андреас отошёл от шатра примерно на десять шагов, выбрал место, а когда дело было сделано, и он уже окончил завязывать шнурки штанов, то вдруг почувствовал возле своего горла лезвие ножа.


— Тихо, — прошептал по-турецки незнакомый мужской голос. — Заведи руки за спину.


Андреас исполнил это повеление и тут же почувствовал, как на запястья накидывают верёвочную петлю и туго затягивают.


— А теперь пойдём, — сказал всё тот же незнакомый голос, и грек почувствовал, как кто-то тянет за верёвку — в ту сторону, куда следовало идти.


Андреас понимал, что в эти минуты решается его судьба. Закричать или не закричать? Возможно, нож, по-прежнему остававшийся возле горла, оказался бы не достаточно острым. «Если так, то ты не умрёшь, если закричишь. Просто будет порез. Но зато тебя не уведут», — подсказывал кто-то в голове и казался убедительным, но тут выяснилось, что похититель не один — их двое.


— Всё спокойно? — шёпотом спросил тот, кто вёл Андреаса, а в ответ раздался такой же тихий шёпот:

— Да. Охрана спит.


Впереди, за большой тёмной преградой, которая, наверное, являлась одним из шатров, показался догорающий костёр, тускло освещавший вокруг себя небольшое пространство. Андреаса заставили идти по самой границе светлого места, поэтому грек вдруг заметил, что возле правой ноги лежит что-то круглое.


Решение пришло мгновенно. Мысль даже не успела оформиться, а нога грека уже пнула лежащий предмет, оказавшийся довольно лёгким. Наверное, это был металлический шлем одного из охранников Мехмеда, потому что раздался глухой звон, а предмет отлетел довольно далеко — за противоположный край освещённого круга — и ударился обо что-то.


— Тихо, — повторил мужской голос, а лезвие ножа ещё плотнее прижалось к шее Андреаса, но от дальнейшего поведения пленника уже ничего не зависело.


— Кто здесь!? — раздался грозный окрик, а ещё через мгновение над костром взвился столб искр, потому что в догорающие угли ткнули факел, чтобы зажечь.


Всё вокруг мгновенно осветилось, пришло в движение. Стало видно, как воспрянули ото сна десять вооружённых людей, спавших вокруг костра. Лезвие ножа чуть резануло по шее, но не потому, что исполнялась невысказанная угроза перерезать горло. Обладатель ножа сделал это нечаянно, когда оставил своего пленника и собирался бежать. В следующее мгновение Андреас увидел и своих похитителей, которых действительно оказалось двое. Бедновато одетые люди. Их вполне можно было принять за разбойников. Они метнулись прочь, но убежать не успели. Их схватила вооружённая охрана Мехмеда, уже вскочившая на ноги.


Крики. Шум. Количество зажжённых факелов всё увеличивалось, как и число людей вокруг. Теперь грека обступили не только охранники принца, но и челядинцы, которые вылезли из шатров и ещё плохо понимали, что происходит.


Ещё через несколько минут Андреас увидел, как толпа почтительно расступается и склоняется в поклонах, потому что к нему быстрым шагом идёт Мехмед, сопровождаемый муллой. В лагере соблюдались правила походной жизни, и принято было спать, почти не раздеваясь, поэтому принц и его главный наставник пришли так быстро.


— Что случилось? — встревожено спросил Мехмед.

— Повелитель, — начальник охраны выступил вперёд, — мы поймали этих двоих, — он указал на неудачливых похитителей, которым уже связали руки их же поясами и поставили на колени. — Они хотели увести твоего учителя с помощью этого и этого, — начальник охраны показал верёвку с петлёй и нож.


Мехмед взглянул на предметы, а затем заметил на ноже следы крови и вдруг переменился в лице, которое стало строгим и сосредоточенным. Принц подошёл к Андреасу, посмотрел на него, увидел кровь на его шее, оглянулся и крикнул:

— Где лекарь!?

— Принц Мехмед, — успокаивающе произнёс Андреас, — не нужно лекаря. Тут всего лишь царапина.

— Нет, пусть тебя осмотрят, — ответил принц.


Затем он быстро подошёл к начальнику охраны, взялся за рукоять сабли, висевшей у этого человека на поясе, одним стремительным движением вытащил из ножен, и вот её острый клинок уже упёрся в шею одного из похитителей.


— Кто вас подослал? — чётко выговаривая каждое слово, спросил принц, а его лицо оставалось всё таким же строгим и серьёзным.


Похитители медлили с ответом, и тогда Мехмед сделал полшага вперёд, а тот человек, в чью шею упёрся клинок сабли, оказался вынужден чуть отклониться назад, чтобы сохранить горло хотя бы в относительной целости. В свете факелов стало видно, что по шее течёт тонюсенькая струйка крови, а принц, всё так же чётко выговаривая каждое слово, произнёс:

— Я, Мехмед, сын Мурат-хана, наместник в этих землях и наследник трона блистательной Страны Османа, приказываю вам отвечать, грязные псы!


Когда эти люди назвали имя Йылмаз-бея, Андреас даже не удивился, а вот принц оказался очень удивлён.


— Что? — Мехмед нахмурился, опустил саблю. — Но зачем ему это нужно?

— Мы не знаем, господин, — ответили похитители. — Он только сказал: «Идите и приведите ко мне того человека со светлыми волосами, который сегодня был у меня, и которого вы видели». Он сказал, что добровольно этот человек не пойдёт, и потому придётся его заставить.

— Учитель, — принц обернулся к Андреасу, — они говорят правду?

— Да, — вынужденно признал грек, — добровольно я бы к нему не пошёл.

— Ты с ним повздорил? — продолжал удивляться принц. — Из-за чего?


Андреас не хотел лгать, но и правды говорить не хотел:

— Это очень долго рассказывать, принц Мехмед. С твоего разрешения я расскажу тебе позже.

— Что бы ни было причиной, Йылмаз-бей ведёт себя странно, — заметил Мехмед. — Зачем он хотел, чтобы ты явился к нему среди ночи? Зачем послал за тобой каких-то разбойников с ножом и верёвкой? Так обычно крадут рабов…

— …или женщин, — произнёс начальник охраны.


Возможно, он хотел просто пошутить. Военные люди зачастую шутят грубо, но Мехмед, который в это время смотрел на Андреаса, сразу увидел, как учитель еле заметно переменился в лице.


— Он хотел украсть тебя, как крадут женщин? — спросил принц, пристально глядя на учителя, и учитель, который уже пережил столько всего, не выдержал этого взгляда, потупился.


Мехмед молчал несколько мгновений, как будто что-то вспоминая, а затем произнёс:

— Учитель, он был так необыкновенно любезен с тобой, когда мы ходили к нему смотреть верблюдов. Ведь верно?


Грек молчал.


— Ответь! — настаивал принц. — Я приказываю. Ответь!

— Да, всё верно, — произнёс Андреас, который очень хотел бы избежать этого разговора, ведь вокруг стояли многочисленные слуги, охрана, и даже мулла был здесь и всё слышал.

— А что случилось дальше? — продолжал допытываться Мехмед. — Что случилось после того, как я ушёл, и вы с Йылмаз-беем остались вдвоём? Из-за чего вы повздорили?

— Он стал вести непристойные речи и предложил мне то, на что я не согласился, — ответил грек, по-прежнему потупившись. — А затем я сразу же покинул его, и меня не успели задержать.


Теперь перед мысленным взором принца предстала вся цепь событий, и наследник престола в гневе закричал:

— Так вот, значит, что! Значит, он хотел тебя… как женщину… Да как только посмел!!! Я велю, чтобы ему отрубили голову!


Никто вокруг не произнёс ни слова, и тогда в дело вмешался мулла, до сих пор молчавший:

— Мехмед Челеби, это очень серьёзное обвинение. Можем ли мы полагаться на свидетельство двух жалких оборванцев и одного… — он посмотрел на Андреаса, — одного язычника? Язычник не может свидетельствовать против правоверного, а Йылмаз-бей — правоверный и пользуется очень большим уважением в городе. Многие достойные жители Манисы охотно подтвердят, что Йылмаз-бей не мог задумать никакого гнусного дела. Их свидетельства будут весомее, чем свидетельство этих троих.

— Я наместник в здешних землях, — ответил ему принц. — Я здесь верховный судья, и если я решу, что свидетельств достаточно, никто здесь не может это оспорить.

— Ты ещё никогда не пользовался своим правом судить, Мехмед Челеби, — напомнил мулла. — Нужно ли начинать сейчас? Я советую тебе просто забыть об этом происшествии, чтобы не вызвать возмущения жителей Манисы. Подумай, будет ли доволен твой отец, если вся эта история дойдёт до него.