Дина Джеймс - Любимый плут

– Я не прикоснусь ни к единому пенни из этих денег, – заверила ее Герцогиня. – Пусть они считают, что Джордж был их братом. Пусть скандал заглохнет.

Клариса облегченно улыбнулась, но затем напряглась:

– Этого слишком мало. Я скажу юристам Теренса, чтобы вам выплатили четверть суммы.

– На самом деле вы этого не сделаете.

– Сделаю. Как вас зовут?

– У меня нет имени, – отвела взгляд Герцогиня.

– Нет имени? – Клариса приложила руку ко рту.

– На улицах меня зовут Герцогиней.

– Но как вас звали здесь? Как вас звала эта женщина?

– Отродьем.

Леди Монтегю повернулась к Ревиллу и Стиду:

– Я еще не слышала ничего чудовищнее. Я уверена, что вы, джентльмены, согласитесь со мной. Я призываю вас в свидетели, и вас, Мария Торн, и вас…

– Джоко Уолтон.

– Да. Будьте все свидетелями этого. Если потребуется, вы придете в суд, когда я буду оформлять бумаги.

Все кивнули.

Затем она обратилась к Герцогине: – На счете, который я прикажу юристам открыть для вас, должно быть имя. Вы можете взять их или оставить, но положенная вам доля будет выплачена и помещена в банк на имя Эвелин Монтегю.

Когда все вышли на улицу, уже светало.

Стид, прощаясь, приподнял шляпу, поймал кеб и отправился в «Гэзетт». У него была самая великолепная статья за всю свою карьеру и еще больше пищи для рассуждений на эту тему. Мысли о том, что девочек вроде Панси и Бетти могут совершенно безнаказанно похитить для проституции и нет законов, которые защитят их, густо роились в его мозгу.

Что-то нужно было делать. Влияние прессы должно быть приведено в действие. Пока он ехал по пробуждающимся улицам, образ кампании по борьбе с этим беззаконием складывался у него в голове.

– Я заберу у вас этого вора, мисс Торн, – сказал Ревилл в пространство, глядя на удаляющегося журналиста.

Джоко опустил плечи.

– Я всего лишь выполнял то, что вы мне приказали, – запротестовал он. – Вы не можете жаловаться…

– У меня есть подписанное вами признание, – напомнил Ревилл.

– Вы можете поступить с этим признанием по-доброму, – Мария вздернула подбородок и взглянула на инспектора в упор. – Или, еще лучше, найдете другой лист и напишете на нем рекомендацию.

– Рекомендацию?

– Правильно. Мистер Джоко Уолтон должен быть срочно взят на честную работу. У него большой опыт работы в правоохранительных органах. Вы использовали его бесплатно. Пора вам начать платить ему.

– Мисс Горн, в одном вы были правы.

– В чем, инспектор?

Он беспомощно потряс головой:

– Я был бы рад видеть вас в последний раз.

– Я обещаю вам, что не буду вмешиваться в его дела после того, как он начнет работать в Скотленд-Ярде, – улыбнулась Мария.

– Вор будет ловить воров, – Ревилл не выглядел смущенным этой идеей.

– Вот именно. Он приступит к работе сразу же после того, как мы поженимся и совершим короткое свадебное путешествие.

– Так вот откуда дует ветер!

– Рия, – предупредил Джоко. – Незачем говорить об этом так безапелляционно.

– Что ты понимаешь под «говорить безапелляционно», Джоко Уолтон? – она остановилась перед ними обоими и помахала пальцем перед носом Джоко. – Ты имеешь в виду, что не собираешься сделать меня честной женщиной? После того, как ты соблазнил меня?

– Рия! – Джоко встряхнул ее за плечи, пытаясь заставить замолчать. – Послушайте, инспектор, она…

Ревилл сдержал смешок. Его нос сморщился, но лицо осталось суровым.

– Он соблазнил меня, – громко заявила она. – Он нашел ко мне подход.

– Мария Торн!

– Ну, не я же его нашла. Ты женишься на мне и сделаешь меня честной женщиной, а себя – честным мужчиной.

– Похоже, ты должен подчиниться ее требованию, мистер Уолтон, – буркнул Ревилл. – А я оставлю у себя твое признание, пока ты не поступишь с этой девушкой как порядочный мужчина.

– О Боже! – только и успел сказать Джоко. Мария обняла его за шею и крепко поцеловала прямо на улице перед «Лордс Дрим».

– Мария…

– Джоко.

Он заключил ее в объятия, его рука, утонув в ее волосах, опустилась ей на шею. Их губы соприкоснулись, поцелуй длился и длился нескончаемо. От счастья он опьянел, у него закружилась голова. На мгновение их уста разомкнулись, и в этот миг он снова прошептал ее имя.

– Не говори ничего, – прошептала она в ответ.

Обитатели Уайтчапела, бродяги и нищие, взлелеяли для себя миф. Об этом они судачили, за это они пили холодными ночами в мрачных притонах. Ссылаясь на это, они утешали тех, кто начинал роптать. Об этом они вспоминали, когда мимо них проезжали важные господа в роскошных каретах, а честные торговцы прогоняли их от своих дверей.

Они считали, что под внешним лоском и приятными манерами богачей скрываются зачастую порочные и мелкие душонки, что леди и джентльмены по своей сути так же ничтожны, как и они сами. Только по воле случая Виктория родилась королевой, а Нельсон был возведен в ранг героя.

Теперь этот миф был развенчан. Джоко держал в объятиях леди… и она была не такой, как другие женщины, которых он знал. Совсем не такой.

Она была небесами – небесами, которых он и не надеялся достичь. Но когда он коснулся устами ее щеки, ее губы снова стали искать его рот. И тогда он понял…

Он понял, что любит ее.

Более дюжины свидетелей собрались в церкви Святого Бонифация, чтобы посмотреть, как Мария Торн в последний раз распишется своим девичьим именем в регистрационной книге. Джоко поставил свое имя вслед за ней. Затем, когда миссис Эйвори Шайрс и детектив инспектор Ревилл расписались в качестве свидетелей, он заключил новобрачную в объятия. Его поцелуй был залогом долгой и счастливой совместной жизни.

– Мне кажется, что это сон, – прошептал он.

– Я люблю тебя, – прошептала в ответ Мария. Бет и Панси хихикнули.

Миссис Шайрс подтолкнула Ревилла локтем:

– Вот и нет больше жулика. Верно, инспектор?

– Полное и окончательное исправление, – кивнул ее спутник, раздуваясь от гордости.

Затем вор повел свою леди в розовом подвенечном платье и отделанной кружевами шляпке к выходу из портала, на солнечный свет.

Перед ними шли две девочки-цветочницы, одетые в бледно-розовые платьица и кружевные передники. Они несли корзинки с лепестками роз, которые разбрасывали на пути новобрачных. На их головках были розовые чепчики, отделанные атласными лентами, их улыбки сияли как два маленьких солнышка.

– Мне все так нравится! Джоко такой красивый, – счастливо лепетала Панси. – Я хочу замуж.

– Сначала вырасти, – с терпеливым видом объяснила ей Бет. – Подожди, пока вырастешь.

– Я почти выросла, – Панси встала на цыпочки и выпятила тощую грудку. – Семь – это почти уже взрослая.

– Вовсе не взрослая.

– Но теперь я уже хожу в школу. Я больше не ребенок.

Герцогиня, одетая в прелестный шерстяной костюм с модным турнюром, положила руки на плечи своим питомицам и шепнула им на ушко, что в такой счастливый день, как сегодня, нельзя пререкаться друг с другом.

Леди Клариса сдержала свое слово. Чек с причитающейся долей, положенный на имя Эвелин Монтегю, обеспечил обучение в школе этих малышек и помог Герцогине пристроить других питомиц. Однако имя Эвелин Монтегю осталось только на счете. Хотя Герцогиня поселилась в удобных, пусть и скромных комнатах, она все равно носила свои лохмотья и бродила по улицам, высматривая девочек, попавших в беду.

– Ты выглядишь такой красавицей, Мария, – Мелисса обняла свою сестру, а затем и зятя. – Джоко, ты тоже выглядишь замечательно. Ты понимаешь, как тебе повезло?

Волосы Джоко были расчесаны до золотого блеска, лицо сияло счастьем. Он крепко прижал к себе Марию.

– Кажется, понимаю. Она красива, как ангел, и очень умная. Я женился на машинистке.

Мария лучезарно улыбнулась ему:

– Скажу то же и про тебя, милок, – сказала она на уличном жаргоне. – Ловкий как кнут. Крутой. О-о, я вышла замуж за проклятого легавого!

Герцогиня положила ладонь на руку Марии:

– Ты заботься о нем получше.

Они обменялись красноречивыми взглядами.

– Надеюсь, что буду, – вздернула подбородок Мария.

Длинные ресницы Герцогини опустились, а затем снова поднялись.

– Уверена, что будешь, Мария Уолтон. По-моему, ты даже позволишь ему красть, если ему этого захочется.

Мария улыбнулась ей, и каждая из них прикоснулась губами к щеке другой. Затем Герцогиня встала на цыпочки и звонко чмокнула Джоко. Тот наклонился, чтобы обнять Пан и Бет, а те восторженно расцеловали его.

Питер радостно кивнул им с кучерского сиденья экипажа миссис Шайрс. Берт с глубоким поклоном и широкой улыбкой распахнул перед ними дверцу.

На ступеньках экипажа Мария отдала Мелиссе букет и помахала всем рукой. Джоко поставил ногу на ступеньку, но рука Ревилла жестко легла на его плечо. Вор замер.

Усмехнувшись, инспектор протянул ему свою правую. Джоко потряс ее. Раздался шорох бумаги.

– Мой дополнительный подарок, – сказал Ревилл в ответ на вопросительный взгляд Джоко. – Кое-что, в чем больше я не нуждаюсь.

Когда экипаж отъехал, Джоко развернул бумагу.

– Что там, любимый?

Не сказав ни слова, он подал ей листок. Ревилл вернул ему признание.

Не помня себя, Мария положила руки на горячие, влажные плечи Джоко. Губами и языком он ласкал ей грудь. Ее сосок пульсировал и ныл от сладкой муки.

Джоко двигался внутри нее длинными, осторожными толчками. Они начинались у отверстия в ее теле и обжигающей лаской погружались в самые глубины ее влажного чрева. Глубоко внутри себя она предвкушала его силу и стонала каждый раз, когда он прикасался к самой сокровенной точке ее тела.

– Не надо, – выдохнула она. – Ох, пожалуйста… не надо…