Ксюша Левина - Любимый (м)учитель

М-да… Он сам поймёт, вы так сейчас сказали?

А если у него судачья кровь!..

И дальше по тексту.

Роня печально отмечала, что все истории так похожи и так во многом разняться, что выть хочется. Вот бы подсмотреть последнюю страницу! Как в книжке нахвататься спойлеров, насмотреться кратких содержаний. Но увы… тут даже чужой опыт не поможет.

— Шучу. Стас даже сейчас слишком хмур и мрачен, сразу видно же, что такого приходилось добиваться. Но вообще… я чертовски намучилась. Я вечность его добивалась. Соблазняла, игнорировала, потом доводила и снова соблазняла. Не знаю, что именно больше сыграло на пользу — временное игнорирование или попытки бесконечного соблазнения. Наверное, всё же первое, — она вздохнула и вновь двинулась вперёд. Генри счастливо потрусил дальше, раз хозяйка, наконец, позволила. — Просто однажды меня так всё достало, что я решила… сбежать? Вот навсегда свалить от него нафиг, чтоб и самой не мучиться и его не мучить. А потом оказалось, что сбежать я могу лишь в очередную задницу, ещё более глубокую, чем предыдущая. И то на одну незабываемую ночную прогулку, во время которой чуть не поседела от страха.

— Шок, — усмехнулась Роня, накручивая на палец рыжий локон. — Мне кажется, что Егора Ивановича так просто не испугать. Он меня то целует, то шлёт нафиг. Я бы и сбежала, но мы живём в соседних квартирах, представляешь?

— Мы вообще одну квартиру делили, — Регина прикусила губу. — Ну, первое время соседние, а потом одну. Дядя нанял мне Стаса в качестве телохранителя, и этот идиот, во-первых, до самого победного считал, что на самом деле я любовница собственного шефа, который, кстати, тот самый дядя, а во-вторых, придерживался субординации… и даже целовать меня не хотел! Чтобы хоть чего-то добиться, его нужно было довести до белого каления, до состояния откровенной злости. Серьёзно! — Она немного помолчала, а потом как-то даже робко спросила: — Что, твоего настолько сложно пронять, да? Ничего не помогает?

— Вот Егор Иванович… кто бы его разобрал. Целует меня, потом прогоняет. Я во всём ищу логику — и не нахожу, никак! Он смотрит, как я танцую, я знаю. Он приходил, чтобы меня обнять, когда заболела… При это из-за него заболела! И когда мы вместе, на одну секунду мне кажется, что всё! Сейчас — это оно, мы вместе! А потом понимаю, что меня опустили на землю, как глупую дуру! И ещё я узнала, что он тетрадку завёл… про меня что-то пишет. И сейчас я могу подсмотреть и понять, но боюсь до жути. Я вообще его боюсь! Понимаешь?

— Понимаю, — согласилась Регина. — Я тоже Стаса чертовски боялась. Храбрилась, но боялась. Мы ругаемся, я вся такая крутую из себя строю, а он ка-а-ак зыркнет. Так и хочется под землю провалиться. Даже сейчас иногда может, раз — и ты словно на сковородке. Так жарит. Взгляд! Я имею в виду взгляд, — на щеках девушки выступил румянец. — Зато какой накал, ах… Если испытал один раз, с обычным пресным планктоном уже не сможешь. — Регина ненадолго замолчала и обратилась к Роне: — А если б не боялась, если б могла себя перебороть, подсмотрела бы? Думаешь, стоит?

— Стоит! Я так давно в него влюблена… уже третий год! И он сам не понимает ничего, будто дальше своего носа не видит.

Генри залаял, точно всё же подслушивал и сейчас был на сто процентов согласен с Роней. Регина улыбнулась.

— Тогда, кажется, ты уже знаешь свой план. Рискни. И либо сможешь хоть немного разобраться, либо выбесишь своего мужчину к чёртовой матушке. А там уже решать по ситуации: вместе или порознь. В любом случае, всё наконец-то будет решено, правда?

— Скорее выбешу чем разберусь… у него на меня явно триггер. Или орёт, или целует! И как вы… сейчас? Всё так же сложно? Есть жизнь после… ссоры?

— Итак, запоминай, первое правило Регины, — она улыбнулась от уха до уха и воздела палец к небу. — Если целует, значит любой ор тоже можно перевести в поцелуй или в горизонтальное. Честно, впервые я соблазнила Стаса в пробке, в машине, чуть ли не на глазах у всех. Адреналин, твою мать. А второе… жизнь после ссоры есть. И иногда она бывает удивительно милой, уютной и почти душа в душу. Если, конечно, тебе вдруг не захочется острых ощущений, — вновь улыбка, менее широкая, но какая-то… порочная? — Тогда уже придётся хорошенько подумать, чтобы в очередной раз устроить своему мужчине необходимую встряску. Эти вредные мужланы внутри порой такие котики. Ибо каждый тигр когда-то был котёнком, а каждый доберман — щенком.

Примечание:

Помни одно: мужчина — сущий бес,

 Им все равно с любовью или без.

 Нам суждено игрушкой быть мужчин,

 Но все равно — мужчина властелин.

 Кормилица:

 Джульетта, слушай маму, она почти права,

 Но только выйдешь замуж — забудь ее слова!

 Леди Капулетти:

 У нас всегда есть средства мужчину удержать:

 Коварство и кокетство, и брачная кровать!



“Война и мир” вспомнилась уже который раз за день и Егору это, почему-то нравилось. Он любил образ Болконского, любил атмосферу романа и задумывался, что непременно перечитает, как только выдастся время.

Только от мыслей про такой, казалось бы, пустяк почему-то было тревожно.

Вспомнился первый бал Наташи Ростовой, а ещё обещание князя самому себе. Обернётся… женюсь. Женюсь?

Егор качал головой. Он понял, что готов примириться с мыслью о Веронике Соболевой, и с тем, что она в общем-то не собирается пропадать с его поля зрения. Настойчивая дурочка, которая вроде и не делает ничего… хотя о чём это он?

Неужели одумался?

“Вспомнит обо мне… приглашу на ужин!” — решил Егор и закусил губу, чтобы не улыбаться слишком уж откровенно.

День подходил к концу, вечер опускался на трассу и до дома всего-ничего. И в этих мягких ватных сумерках, подсвеченных закатом, в этой волшебной ласковой сумеречной неге ушедшего уже лета, было слишком хорошо, чтобы не унять тревогу на душе.

Но тревожиться осенью — это как приодеться в пальто потеплее. Приемлимо.

Егору казалась прекрасной эта тревога, но он не понимал её природы. И только ждал, когда Вероника Соболева, о нём вспомнит.

Пиликнуло сообщение. Не задумываясь Егор затормозил.

— Что такое? — проснулась мама.

— Ничего, ма. Чаю захотел, налей, выпью и дальше поедем!

— Конечно-конечно! — засуетилась она, доставая термос.

А Егор дрожащими руками достал телефон, будто предчувствовал неладное.

Сообщения сразу два.

Соня:

Ты её трахаешь теперь???

Лев:

Доехал?) Напиши, как доедешь! У нас тут тусовка, тебя не хватает!

И фото на котором помимо всего прочего Вероника. Немного задумчивая, немного скучающая. Такое лицо у неё было на лекциях по истории, он хорошо это выражение знал. И совсем иной она была, когда танцевала, или… смотрела на него, Егора.

От сообщения Сони в душе проснулось жуткое раздражение.

От сообщения Льва — ревность!

* * *

Веронике стало скучно. Она мыслями была далеко, а тут все пили и болтали.

Дача была хорошо знакома благодаря её обитателям. После смерти матери, Валерия Ростова отдала дом в пользование своим знакомым. Игнатовым. Которые прямо тут и обосновались со своей оравой детей.

У Игнатовых, которые до этого года жили в Испании, был приёмный сын Лёша, уже почти взрослый парень, а ещё трое малышей. Мальчишки-близнецы, или как их называли: “Дети Сатаны”, и маленькая девочка.

Со всем этим выводком Роня была хорошо знакома, как и с самими Игнатовыми, только общались они обычно в “институтской” компании. Преподаватели, тренера из студий, несколько ребят из студенческого актива.

Сегодня же собрался совсем другой сорт людей и с ними было не то чтобы не интересно, скорее… тоскливо. Но разве запрещено тосковать осенью?

Полагаю, что нет.

Достали гитару, и с настроением можно было прощаться. Пела Валерия преимущественно, играл Игнатов. Было… совсем печально, хоть исполнение и прекрасное.

И всё! От спящего в ногах Николая, до вечно приносящего новый бокал вина Льва — заставляло страдать с большой буквы. Николай, то, не виноват, просто слишком уж он напоминал о том, что дома есть сосед, пусть и уехал ненадолго. А у соседа есть квартира, пусть и закрытая. А ещё там открыт балкон, а в спальне “Мастера” есть тетрадка…

— Ты в норме? — Саша пихнула Роню в плечо.

— Ага…

— О чём с Региной говорили?

— Да так… о личном.

— Быстро вы, — усмехнулась Саша, прикрываясь огромным красивым винным бокалом.

— С чужими проще говорить, — кивнула Роня, и от очередной песни, в глазах защипало.

“Домой бы сейчас! Как плохо-то… я будто зависима от его мерзких слов, но как же с ним… свежо! Он будто вода с лимоном в жаркий день…”

— Тёть Ира убеждена, — начала Саша и Роня не сразу поняла о ком речь. Потом кивнула. Саша — родственница Егора, а значит и его матери. — Что Егор — сущий младенец. А ещё, что ты его погубишь, — и засмеялась.

— Почему?

— Потому что таким странным его ещё никто не видел. Ты… молодец! — и Саша отсалютовала роне бокалом, а та в ответ нервно сглотнула.

Как-то стало некомфортно.

“Домой бы сейчас…”

— Слушай, Лев, — выдала она, оборачиваясь к громиле. — Я… домой хочу. А никак не заказать такси для любителей собак? А то с Николаем не всякий повезёт.