Людмила Немова - Любимые всегда рядом

Матвей внимательно выслушал рассказ, и сомневаться в его правдивости он не мог. Он отдал цыгану все имевшиеся у него деньги, оставил себе лишь на дорогу.

Довольный цыган вернул Матвею куклу и добавил, что и сам рад избавиться от девчонки, с ней было много лишних хлопот. К тому же, она никогда бы не смогла жить с ними добровольно, а он не привык никого держать силой – цыгане ведь и сами свободные люди.

…Когда Матвей протянул дочке её куклу, она одарила его таким взглядом, что сразу стало понятно, что его труды были не напрасны. Лучшей улыбки, чем улыбка его дочки, он в жизни не видел.

Андрей выслушал рассказ друга. Пришла пора прощаться. С самого утра Андрея внизу терпеливо ждали двое военных. Друзья обнялись.

Медсестра, увидев грязную куклу в руках Любы, всплеснула руками:

– Разве можно такую грязнулю куда-то везти? Надо срочно её помыть, и вместе с хозяйкой.

Вскоре чистенькая накормленная девочка счастливыми глазами смотрела на Матвея. В руках у неё была кукла, уже сухая и немного похудевшая, но тоже симпатичная. Матвей рассмеялся от нахлынувшей беспричинной радости и снова взял дочь на руки. За эти долгие годы войны он уже отвык улыбаться.

Семён через два дня снова подогнал состав к переправе. Оставив состав на помощника, сам он переправился сразу же, чтобы успеть в госпиталь к брату.

Анатолий с перевязанной головой уже ждал его. Голова кружилась, но он отказывался от дальнейшего лечения, торопился поехать на розыски маленькой племянницы, похищенной цыганами. Он видел её, и кто-то из них ударил Анатолия по голове. На все просьбы Семёна вернуться домой, взять отпуск и после начать поиски, он отвечал отказом. Анатолию казалось, что Любочка очень несчастна, дорога была каждая минута, да и сама она просила его о помощи.

Семён через день отбыл вместе с составом дальше. Толя направился в отделение милиции, снова рассчитывая на помощь властей. Хорошо, что фотография девочки всегда была с ним. После заявления в милицию по всем направлениям были направлены её копии.

Вечером к Анатолию в госпиталь явился один из следователей с отличной новостью: девочку нашел в Севастополе у цыган её отец, полковник Окатьев, и сейчас везет её домой. За всеми подробностями он может обратиться по телефону к генералу Званцеву. Милиционер рассказал, что фамилия самого Анатолия тоже возымела значение в поисках ребенка. Наверное, этот генерал его родственник? Толе пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть своё изумление и радость, всё внутри смешалось. Голова страшно заболела, и он повалился на кровать.

Анатолий пришел в себя, вспомнил о последних событиях, и всё ещё не мог поверить в них. Всё казалось каким-то чудом. На то, что жив брат, он надеялся всегда, но Матвей, на которого пришла похоронка!.. Он за всю войну не послал о себе ни единой весточки и тут вдруг объявляется живым. Мало того – находит свою дочку, о которой до этого даже не знал. Это ли не чудо?

Врач всё же сумел убедить его пробыть в госпитале ещё недельку, чтобы полностью поправиться. Что он ещё смог сделать, это попросить медсестру отбить сестре телеграмму: «Клава, встречай мужа и дочь. Брат Анатолий».

…Почтальон принёс телеграмму, и первой ее прочла Степанида. Она перечитывала текст несколько раз, ничего из нее не поняла, и так и не стала отдавать её Клавдии. Подруга была уже на четвёртом месяце беременности, и лишнее волнение ей было ни к чему. Степанида и Иван Фёдорович только терялись в догадках, о каком муже идет речь.

Только вчера к Клавдии приходил Сергей. Он выглядел удручающе: похудел, даже осунулся, глаза тусклые и виноватые смотрели на бывшую жену урывками. Он избегал прямого взгляда. Шабалин с трудом опустился перед Клавой на колени и произнес:

– Любимая, прости меня. Не гони, я не могу без тебя. Я займусь поисками Любочки, отыщу её, чего бы это мне ни стоило. Давай попробуем сохранить нашу семью, ведь у нас с тобой скоро будет наш ребёнок. Неужели хочешь оставить его без отца?

Он вопросительно глядел на Клаву. Та молчала. Потом Шабалин рассказал, что в его семье большое горе. Мать лишилась дочери – той дали восемь лет колонии как убийце сына и задействованной в похищении Любы. Старший Шабалин, очень переживавший из-за смерти любимого внука, сейчас находился с инфарктом в больнице. Врачи не могли дать положительных прогнозов, потому что у него не было настроя на жизнь, с потерей внука он потерял интерес к ней. Мать велела Сергею помириться с Клавдией, сама послала его к ней.

От услышанного Клава резко подняла опущенную голову. Она оглядела Сергея внимательным взглядом и тихо проговорила:

– Сережа, я не виню тебя ни в чём, что случилось. Ты просто не смог вынести всех трудностей. Ты всегда жил под контролем матери и не смог самостоятельно решить проблемы, так резко изменившие нашу жизнь. Тебе нужна такая жена, которая будет диктовать тебе, что делать на протяжении всей твоей жизни. Ты пришел, чтобы восстановить семью? Ты ведь сделал это лишь по указке своей мамы, сам почему-то не решился, а может, даже и не стал бы этого делать никогда.

Шабалин молчал, и Клавдия продолжила:

– Я всегда была против того, чтобы ты выпивал, ты знал это. И всё-таки пришел ко мне, не придумав ничего лучшего, как принести с собой бутылку водки? Вон она, выглядывает у тебя из кармана. Ты, наверное, подумал, что я обрадуюсь твоему визиту, насидевшись в одиночестве, мы разопьём с тобой эту бутылочку и заживём как раньше? – Клавдия печально усмехнулась. – Но прежнего, Серёжа, уже не вернуть. Твой отец сейчас тоскует о мёртвом ребёнке, которого убила родная мать, его дочь, а я страдаю о живом, о котором не знаю ничего уже четыре месяца, и думаю сейчас только о нем. Уходи, Сергей, и не приходи никогда, у нас будет больше ничего. Когда родится ребёнок, я разрешу, если захочешь, видеться с ним. Конечно при условии, что ты будешь достойно жить, не сопьешься и найдёшь себя.

Сергей ушел, так и не найдя, что возразить. Стеша и Иван вышли из соседней комнаты. Клава вздрогнула, увидев их. Она забыла, что была не одна, когда пришел Шабалин, и сейчас ожидала, что те будут осуждать её. Но к её удивлению, они одобрили такое решение.

И вот – эта телеграмма… Шабалин не мог так быстро отправиться на поиски, как обещал Клаве, и Анатолий не стал бы называть его отцом, зная, что они развелись. Тем более, Сергей и не был настоящим отцом Любочки. Степанида с мужем так ничего и не сказали Клавдии о странной телеграмме от брата. Однако они были настороже и не оставляли её одну, постоянно один из них был рядом.

Матвей всё больше убеждался, что это его дочь. На плечике ребёнка он увидел родимое пятно – точно такое же, как у него самого. Для простой случайности совпадений было слишком много.

Когда Матвей стал покупать в кассе билет на поезд, он обнаружил в своём кошельке порядочную сумму денег. Кто, кроме Андрея, мог подложить их ему? Тот не стал предлагать помощи открыто, знал, что друг откажется, поэтому и подложил их тайком. Матвей улыбнулся – для опытного разведчика эта операция была простой задачей.

Деньги выручили – в дороге он мог заботиться о Любе, кормить её вкусными и свежими продуктами. Матвей быстро вживался в новую для себя роль отца, даже научился заплетать ей косы, что ему очень нравилось. Какая-то женщина в поезде, видя, как неумело он это делает, вызвалась помочь прибрать роскошные волосы девочки, но та упрямо покачала головой и заявила, что папа заплетает ее лучше всех. Потом немного помолчала и добавила: «И ещё мама».

Через четверо суток они, наконец, прибыли на место. Как только отошли от вокзала, девочка сразу стала узнавать знакомые очертания. Когда они поравнялись с библиотекой, она уже не могла от волнения громко говорить и сказала почти шепотом:

– А здесь наша мама Клава работает. Давай пойдём сюда, к ней.

Они зашли. Был разгар рабочего дня. Посетителей в библиотеке было мало. Матвей спросил о Клаве. Ему сказали, что она здесь уже не работает. Ему показалось, что девушка сообщила об этом с сожалением.

Матвей с дочкой отправились дальше. Он волновался не меньше ребёнка. Вот и дом тёти Марии. Как там встретят его? Люба ни разу не назвала других имен, кроме маминого.

Девчушка потянула Матвея к дому. Дверь ему открыл мужчина, худощавый, высокого роста, у него не было одной руки. Он уставился в изумлении на девочку, наклонился к ней, и она со всего размаха бросилась к нему на шею.

– Дядя Ваня, я приехала, меня папа привёз! Смотри, какой у меня папа! Он меня нашел! А где мамочка, моя милая мамочка, она соскучилась по мне? Я очень скучала, очень-преочень!

Из комнаты выбежала Стеша. Мигом схватила девчушку на руки, стала целовать, звать Клаву. От шума вышла Клавдия, не поверила глазам, охнула, схватила дочку, заливаясь слезами счастья. Слезы помешали рассмотреть стоявшего за всеми Матвея. Он бросился к жене и поднял её вместе с дочкой на руки:

– Клавушка, любимая, это же я вернулся! Я больше никогда не оставлю тебя и дочку!

Клава не знала, на кого ей смотреть. Это не сон – её дочурка нашлась, обнимает своими маленькими ручками, дышит ей прямо в ухо нежным дыханием! И Матвей откуда ни возьмись, совсем рядом!

– Матвей, это правда ты? Но как же твой самолёт? Нам сообщили о твоей гибели! Матвей, Матвей, я не дождалась тебя, поверила, что тебя уже нет. Что я наделала? Любимый мой, не оставляй меня, прости меня! – растерявшись от внезапного счастья, со сбившимся дыханием сквозь слезы говорила Клава.

Матвей обнимал жену, целовал её руки, залитые слезами глаза и щёки, говорил, что любит её так же сильно, как и раньше.