Людмила Немова - Любимые всегда рядом

Всё было хорошо, но всё же Лизе нельзя было здесь оставаться. Многие жители когда-то посещали их церковь и могли узнать её. А в доме надолго не спрятаться, кто-то да увидит. Нужно уехать подальше. Клава села писать письмо своей тёте в Свердловск, с просьбой принять далёкую родственницу с ребёнком. Отправив письмо, стали ждать ответ.

Юра глаз не сводил с Лизы. Всё, что она ни делала, ему очень нравилось, и он не хотел ее отъезда. Но Клавдия права – здесь оставаться было опасно. Чтобы не тесниться в доме Тихона Митрофановича, Клава ушла в свою квартиру. Когда у нее гостила Стеша, они коротали время за шитьем или вязанием, разговаривали. Женщина говорила, что отдыхает у неё всей душой, ничего нет лучше, чем вот так сидеть рядом в тишине и уюте. Клава соглашалась с ней.

В доме у Тихона все было хорошо. Лиза успевала повсюду. Кругом чистота и порядок, еда сварена, ребёнок здоровый и весёлый. Ехать никуда не хотелось. Тихон напоминал ей деда Даниила, у него был такой же спокойный внимательный взгляд. И тоже всё понимает безо всяких слов.

Ответ пришел на удивление быстро. Тетя Матрёна писала, что рада приютить дочь старшего брата. Сообщала о своей жизни. Тётя пообещала встретить Лизу на вокзале, как получит телеграмму о дате.

Собирали Лизу два дня. Юра заранее купил билет, удалось даже достать билет с нижним местом. Пассажирские поезда ходили редко, поэтому вагоны были переполнены. Ехать от Кирова до Свердловска не так далеко, но в первую очередь пропускали военные эшелоны, и поездка могла быть и два, и три дня.

Уже в котомку были сложены вещи, продукты, гостинцы для тети Матрены и сестры. С ребёнком на руках много не унесёшь. Тихон просил пока оставить ребёнка с ними:

– Освоишься сама на месте, присмотришься, потом и за дочкой приедешь.

Но Лиза отказала:

– Вместе с трудностями справляться будем, пусть привыкает, да и не могу я без неё, буду о ней скучать. Поедем вдвоём.

Когда они остались одни, Тихон протянул Лизе две золотые старинные монеты:

– Зашей, девонька, в исподнее, на трудный день пригодится. Не показывай никому.

На вокзал Лизу отвозил Юрий. Приехали заранее, чтобы в числе первых пробраться на своё место. Когда Лиза пристроилась у окна и благодарно молча смотрела на парня, он не выдержал и наконец признался в том, что уже давно чувствовал:

– Я люблю тебя, Лиза, очень… Если ты захочешь, я приеду к тебе и мы поженимся. Что ты мне скажешь?

– Я давно заметила, Юрочка, что нравлюсь тебе. Я тоже с первой нашей встречи обратила на тебя внимание. Ты мне тоже очень нравишься, и я всегда буду думать о тебе. Если получится, приезжай, я буду тебя ждать.

Они поцеловались. Для каждого это было впервые, и им показалось, что это самое прекрасное, что может быть в жизни!

В магазине, где работали супруги Угаровы, разразился скандал. Люди уже давно стали замечать, что на продуктовые карточки продуктов отпускают меньше. Недовешивают и недокладывают постоянно. Заметили еще, что вечерами к магазину подъезжает легковушка, и мужик-торгаш с рынка что-то загружает в неё.

Как-то под вечер в магазин нагрянули с проверкой милиционеры. Покупатели показывали им нарезанный порциями хлеб, бросали его на весы. Вес был в норме, но когда перевернули гирьку, в ней обнаружилась ни чем не прикрытая дырка.

За прилавком стояла сама тётка Еня. Она, как и всегда, пыталась нахамить своим обвинителям, но милиционеры быстро оттащили её от прилавка и повели к машине. Покупателей заверили, что завтра здесь будут другие продавцы. «Приходите прямо с утра, а сегодня магазин закрывается», – объявили они.

Еню повезли в милицию. Она просидела там всю ночь, дала показания на скупщика, которому сбывала урезанные у людей продукты, клялась погасить сумму за те шесть месяцев, что прошли со дня поступления письменных жалоб. Её пока отпустили домой с подпиской о невыезде из города.

Еня, усталая и полная ненависти ко всем, добралась до дома. Дверь открыл муж. Он удивился ее быстрому возвращению и уныло сообщил, что их из магазина уволили, и они сейчас безработные. Еня добавила, что не только безработные, но ещё и безденежные, и придётся отдать всё накопленное. Стали пересчитывать деньги, но почему-то их было так мало, что рассчитаться за похищенное у государства нечего и думать. Они недоумевали. Еня уверяла, что денег должно быть больше, неужели всё истратили? Нужно было раньше считать. Что же делать? Тетка забилась в истерике:

– Меня посадят, в лагерь упекут! Я погибла, что делать, Вася? Спаси меня, придумай хоть что-то!

Саша слушала её жалобные вопли и злорадно думала, что хорошо бы её и правда посадили, а то привыкла брать чужое. Раньше за Мыльниковых пряталась, а сейчас не за кого стало, вот и расплачивайся, воровка! И тут же поймала себя на мысли – а сама-то она кто? Наводчица, воровка, сообщница убийц и много ещё каких слов могли бы к ней подойти… Но тут же Саша отбросила эти мысли, чтобы не будить совесть. Нет, она просто мстила за отца. Но про себя она знала, конечно, почему так ненавидит сестру – зависть.

Саша пересилила себя и подошла к стонущей от страха хозяйке:

– Давайте я украшения ваши продам, я знаю, кто дорого их купит. Вот и рассчитаетесь!

Еня радостно ухватилась за эту мысль, обняла квартирантку и торопливо закричала:

– Конечно, как я сама не догадалась! У меня есть старинные серьги, мне их ещё Мария дарила. Давай, поехали, показывай куда. Я сейчас только серёжки возьму, стой здесь!

Но Саша спокойно возразила, что скупщик золота очень осторожен и работает только с клиентами, которых знает. Тётке пришлось согласиться. Она убежала в одну из комнат и долго возилась там, вышла с тяжелой одышкой и нехотя протянула Саньке серёжки:

– Держи, от сердца отрываю. Смотри не продешеви, за них денег дадут много, на всё хватит.

Александра заворожено глядела на украшение. Вот это да! Никогда в жизни не видела такой красоты! Еня поторапливала её. И что девка возится, сумку зачем-то большую взяла, что там у неё? Уже скоро вечер, темнеть начнёт. Саша быстро собрала свои вещи, только хорошие, окинула взглядом комнату. Больше её здесь ничего не держит. Хватит, поработала бесплатно на эту жабу! Мысль уйти от мерзких стариков у нее зрела давно. Она потихоньку небольшими суммами брала деньги из их шкафа и уже набрала достаточно, чтобы уехать подальше. Ждала подходящего момента. Вот он и настал!

Через десять минут она садилась на попутную машину и двинулась в неизвестный путь. Сначала на Урал, а после видно будет. С деньгами и золотыми украшениями она пока не пропадёт!

Еня и Василий забеспокоились, когда на улице совсем стемнело. Несколько раз выходили из дома, надеясь встретить Сашу. Только утром, измученные неизвестностью, они поняли – ждать бесполезно, девчонка не вернётся.

…Еню не посадили, а послали работать на металлургический комбинат, изготавливать снаряды для армии. Работала она по десять часов в день, за что получала продовольственный паёк, который делила с мужем пополам. Через месяц Еня осознала, что при таком питании им просто не выжить. Денег у них не было, в ход пошли золотые и серебряные изделия, ценные вещи. Все это Василий менял на рынке на продукты. Оценивалось всё дёшево, и скоро менять стало нечего. Старики начали голодать.

После отъезда Лизы Клава снова перешла жить к Тихону. В её квартире иногда ночевали Степанида или Юрий. Все они с нетерпением ждали вестей от Елизаветы. Вскоре пришло письмо от Матрёны Даниловны. Тетя прислала его со знакомым, который направлялся в их город за военным грузом. Она с тревогой писала, что племянница так и не приехала, они с дочерью Валентиной обегали весь перрон, но бесполезно. Одна пожилая пара, муж и жена, заинтересовались их беспокойной беготнёй по пустому перрону, и узнав, что они должны были встретить молодую женщину с грудным ребёнком, сказали:

– Вы знаете, с нами ехала очень милая молодая женщина с маленьким ребёнком, девочкой. Она говорила, что едет к тёте в Свердловск. На одной станции к нам подсели два железнодорожника, один сел рядом с ней и что-то ей сказал, она встала, пошла с ним. Второй вскоре тоже ушёл. Это было на станции «Сортировочная», недалеко от Свердловска. Потом муж увидел всех троих в окно. Они шли вместе, один держал её за талию и что-то весело рассказывал. Правда, нам показалось, что женщина была напугана и шла с ним неохотно, она постоянно оглядывалась.

Юрий долго сидел без движения, затем резко встал и, ни слова не говоря, вышел из дома. Еле дозвонился из телефонной будки до начальства, сослался на сильную головную боль (все знали, что у него контузия), попросил не терять его, он должен отлежаться дня три. Сделав это, Юрий погнал свою машину в сторону Свердловска.

…Анатолий был ранен в плечо осколком снаряда, ранение было лёгким, но болезненным. Вскоре он поправился, вышел из госпиталя и поехал в депо станции «Сортировочная» разыскивать свой состав. Семён навещал его почти каждый день и очень ждал его выписки, чтобы вместе осмотреть поезд после ремонта. Толя быстро добрался до места и стал разыскивать брата, но, увидя свой паровоз, разом забыл о нём. Он сразу узнал свой паровоз, хотя уральские мастера не только починили его, но и покрасили.

Толя забрался на площадку своего боевого друга и стал поджидать Сеню. Тот уже торопился к нему. Через полтора часа они направили состав под погрузку на запасной путь поближе к станции. Пока санитары и охранники грузили медикаменты и оборудование, в их распоряжении было четыре часа. Анатолий подошёл к знакомым ребятам из охраны, поздоровались, поговорили. Потом он предупредил начальника охраны, что уходят перекусить. Тот тут же распорядился поставить часовых у паровоза. Вдоль состава уже стояла охрана.