Взяв письмо, Александра даже не зашла домой попрощаться с матерью, а поспешила на тракт, чтобы поймать попутку до города. И вот она уже готова действовать. Дверь была открыта, и Саша громко позвала Марию. Та вскрикнула, в кухне что-то зазвенело, стукнуло, и через минуту Мария стояла возле девушки. Саша подумала, что та не ожидала когда-либо увидеть её здесь и поэтому так растерялась.

Саша прошла на кухню и сразу увидела то, что искала! Под табуретом на полу лежала монета – явно золотая, большая и блестящая. Вот это удача! Больше ей здесь делать нечего. Спросив про Клаву и не дожидаясь ответа, она быстро наклонилась, зажала монетку в руке, выскочила на улицу, бегом помчалась показывать мужу находку.

Братья бросились к дому Марии, а Сашке велели сидеть и не высовываться. Дома оказался только Серафим. Он оглянулся на шум, но не успел и рта раскрыть. Его повалили, скрутили шпагатом и заткнули рот тряпкой. Действовали братья профессионально.

– Говори, где золотые, если жить хочешь. Показывай тайник, – они уже избивали его, тыкали ножом в самые больные места.

Серафим смотрел на них непонимающими глазами, морщился от страшной боли. В это время пришла Мария. Её затащили в комнату. Увидев израненного мужа, Мария тихо вскрикнула и упала без чувств. Братья хлестали её по щекам, трясли, поливали водой, пока не поняли, что женщина мертва. Снова принялись за Серафима. Время поджимало. Уже скоро семь, надо уходить. Агафон вонзил в сердце Серафима нож, вынул, обтер о скатерть и братья-убийцы быстро зашагали из дому.

Во дворе на них с рычанием кинулся пес. Они уже были возле калитки, от собаки Агафон отбивался ножом. Вернувшись в дом, они сквозь щели в заборе стали наблюдать, что делается на улице. Всё было тихо. Из дома вышли Александра и их сестра Томка, жена Фёдора Пряхина. Её муж и старшие сёстры дежурили с утра на вокзале, выискивая себе новых жертв. Санька спросила, что случилось, как всё прошло, мужики дружно ответили матом. Немного, подождав и убедившись, что всё нормально, они рассказали подробней и сделали выводы:

– Выходит, старик и на самом деле не знал о тайнике. Зачем Марии говорить ему об этом. И Клавка тоже может не знать, а тайник точно в квартире, может даже на кухне. Нужно все проверить, когда квартира будет пустой, вот только Клавка мешает, куда бы её деть.

Поразмыслив, решили самим сообщить в милицию. Для этого послали к уличному телефону Саньку. Минут через десять она уже звонила с соседней улицы в милицию. К просьбе приехать девушка вдруг добавила от себя, что, наверное, стариков убила племянница, ведь она всегда говорила, как они ей давно надоели.

Глава 31

Когда Клаву признали полностью виновной, Мыльниковы отметили это событие широко. Ещё до суда мать Лиды не раз ходила к судье и рассказывала о Клаве всякие неприятные вещи, просила не жалеть злодейку и строго наказать. Вот так легко решилась судьба ни в чём не повинного человека. Но попасть в квартиру братья пока не могли – там постоянно находились следователи, и даже своим не разрешали проходить дальше порога. Затем в квартире разрешили прибраться, этим два дня занимались соседки. После одна из них затеяла у себя ремонт, и братья переехали на время в неё, поближе к тайнику. Только через месяц квартира освободилась, но тут удача оставила их.

Когда Павел Мыльников увидел в руках московского лейтенанта дело об убийстве, он сразу понял, что тот его обязательно раскроет и найдёт настоящих виновников, поэтому посоветовал сыновьям бежать. Братья забрали свою долю награбленого и скрылись. Они не забыли прихватить и драгоценности, которыми одаривали своих подруг. Саша всю ночь безуспешно ждала мужа, и чтобы отвлечься, решила перебрать шкатулку с драгоценностями. В ней было пусто.

Она подумала, что это сёстры мужа ограбили её. Не постучавшись, Саша вошла к ним. Те, с понурыми физиономиями сидя у стола, чистили рыбу.

– Зачем взяли из моей шкатулки драгоценности? Я Афоне пожалуюсь, он вам покажет! Отдайте обратно, пока не поздно.

На шум прибежали родители, и разобравшись, отец зло сказал:

– Ты вот что, красавица… давай съезжай от нас. Афоня еще не скоро вернётся, нельзя ему пока, а дармоедов и без тебя хватает, вон сидит одно бабьё никчёмное.

Дочери дружно завыли.

– А что касается украшений, – продолжил старик Мыльников, – не ты покупала, не тебе о них и печалиться! Парней они могут очень выручить, золото – это сила, с ним они не пропадут.

Александра, вся зарёванная, с одним лёгким чемоданом в руке, вышла из дома, не зная куда идти. В деревню она ни за что не поедет. Что ей там делать? Да и стыдно: всегда такой павой приезжала, а сейчас с пустыми руками. Она со злостью думала о муже и его отце, оба обобрали её. Один утянул всё, что надарил, а другой не дал взять с собой ничего из одежды. Сейчас на ней старое пальто, платок и валенки. Хорошо, что юбка до полу – некрасиво, зато не поддувает.

– Ты чего это тут стоишь, соседка? Насилу тебя узнала. Чего так нарядилась, будто надеть нечего? – Рядом остановилась тётка Еня.

Саша рассказала, что её выгнали из дома, и она не знает куда идти и где найти работу. Подумав немного, Еня предложила зайти к ней. Саша радостно согласилась. Там она всё подробно рассказала. Еня разочарованно проговорила:

– Я думала, ты девка ушлая, жить умеешь… Надо было своё добро сразу спрятать, когда жареным запахло. Ты думаешь, я своему Васе доверяю? Я вообще никому до конца не верю. Ладно, не реви, живи пока у нас. Полы помой, чистоту наведи кругом, чтобы всё блестело, еду сготовь. А после меня в магазине заменишь, если увижу, что не воровка и добро помнишь. Мы с Василием сейчас одни, Анна на фронте, Алёшка в Москве.

Санька была на седьмом небе от счастья! И вообще, она везучая: аресты её никак не коснулись, в доме во время обыска её не было. Документы, фигурировавшие в расследовании, подделывали Лидка и её мать, и Саша всем говорила, что просто доверилась им, таким идейным и партийным. А она даже, мол, и не догадывалась, чем муж занимался, думала, он честно работает в милиции, ходит на опасные задания… Сложилось так, что Саша не представляла для следствия особого интереса. Работала себе исправно в горкоме, после работы занималась домашним хозяйством.

В душе Саша ещё надеялась, что всё наладится. Мало ли мест в России, где можно жить! Вот Афанасий пристроится, обживётся и даст о себе знать, и она сразу поедет к нему, и будут они жить хорошо, честно – денег и драгоценностей для этого хватит. Саша знала, что стариков Пряхиных расстреляли. Беременную невестку отправили в лагерь на десять лет. Большой дом и приусадебный участок, больше похожий на могильник, опустел. Забор и все подсобные строения снесли. Власти хотели расселить в доме беженцев, которых везли в глубокий тыл со всей России, но пока не решались.

Через неделю квартиру Угаровых было не узнать. Всё сияло чистотой, каждая вещь была на своём месте. Коридор был освобожден от хлама и оказался широким и уютным. Кухня тоже сияла чистотой, из неё постоянно вкусно пахло свежей едой. Санька часто находила в разных укромных местах или на виду деньги разных достоинств и всегда отдавала их Ене. Она знала про эти хитрости от тети Марии. Та рассказывала, что старая барыня для проверки честности новой работницы нарочно всюду роняла денежки. Если прислуга отдавала их хозяйке, её оставляли в доме, если утаивала – отсылали работать в поле или на скотный двор. Еня и сама удивлялась, как привязалась к девушке. Сама она часто болела, её мучили головные боли, постоянное давление, болели ноги, спина. Порой встать и куда-то пойти было невыносимо. Саша поспевала везде, и даже сменяла Василия в магазине, чтобы он мог сходить пообедать. Вскоре Угаровы уже не могли обходиться без неё.

Глава 32

Когда машина стала отъезжать от лагерного забора и охранные вышки уже скрылись из виду, Анатолий вдруг резко взмахнул рукой.

– Стой, останови машину! Это не Клава, не она умерла, там не её имя было. Возвращаемся назад, поворачивай, говорят тебе, разворачивайся!

Володя и Тихон с недоверием слушали парня. Володя приказал водителю остановиться.

– Что тебе не ясно? Какое ещё имя, давай не будем напрасно надеяться, всё бесполезно, вернуть ничего нельзя. Клавы больше нет. Я сам читал заключение, а ты стоял в стороне. Что ты мог видеть?

Анатолий задумчиво, вспоминая мельком прочтенный им текст, сказал, что там была описана смерть Анастасии Званцевой, возможно, это тоже его сестра, но не Клава, а другая, двоюродная. Они повернули обратно. В списке действительно стояло имя Анастасии.

Они сделали запрос о Клавдии. Подошёл заместитель начальника колонии. Он уважительно поздоровался со старшим по званию, доложил, что в списке Клавдия Ивановна Званцева не числится, но есть еще Елизавета Игнатьевна. Да, это были сестры Анатолия, вот и нашлись их следы спустя пять лет. Анатолий раздумывал недолго. Он спросил у капитана:

– А Окатьева Клавдия Ивановна у вас числится?

Позвонив с проходной по телефону в канцелярию, тот согласно кивнул – да, такая имелась, поступила в сентябре по статье об убийстве родных.

Клава нашлась, она была жива, и это было главное. Тихон глухо рыдал от пережитого, Толя счастливо улыбался, а Владимир с одобрением похлопал парня по плечу:

– Тебе, Анатолий, в разведке бы служить! Здорово ты всё разрешил.

За четыре часа они добрались до города, успели выписать новое постановление и вернулись к лагерю уже вечером в десятом часу.

Клава к тому времени успела сделать перевязки больным, помыть палаты и собиралась заступить на дежурство. Лиза сказала, что тоже побудет с ней какое-то время. Они очень уставали, но возможность пообщаться друг с другом согревала их весь день. Ещё не скоро наступит тишина и прекратится беготня, всё погрузится в сонную тишину и они, обнявшись, будут сидеть и шепотом вспоминать прежнюю жизнь, трудную, но такую счастливую!