Так почему нет?

Таким образом, для Макса наступил позитивный период, омрачавшийся только перипетиями в жизни Генри и его семьи. Аркеллы были вынуждены подписать ненавистный договор об аренде фермы и окружающих земель, и теперь они с ужасом ждали, когда развернется строительство. Мысль о том, что остались, возможно, считанные дни до вероломного вторжения в личную жизнь и семейный уют, лишила покоя всех обитателей замка. Генри болтался по двору, как беспризорный щенок, иногда заезжая в офис к Нику, чтобы выслушать очередную порцию соболезнований, приставал ко всем с разговорами на тему «кому нужны гольф-клубы» или просто молча пил на садовой скамейке виски.

Маффи, напротив, пыталась сохранить видимость безмятежности, особенно ради детей, которые уже успели сдружиться с ребятами из местной школы. Они приглашали в замок приятелей, вместе с которыми переворачивали все вверх дном. Макс видел, с каким трудом Маффи сдерживает раздражение, прибираясь после визитов этих маленьких вандалов. Он всячески пытался развеселить Аркеллов, пару раз даже сумел уговорить Маффи провести выходные в спа-салоне Челтнема на его деньги и частенько забирал детей из дома вместе с Фредди, чтобы Аркеллы могли отдохнуть. Берти и Мэдди были слишком малы, чтобы понять, какая катастрофа нависла над их семейным счастьем, а потому с восторгом обсуждали грузовики и строительные материалы, появление которых предвещали родители. Только Чарли, в силу более старшего возраста, понимал, что творится вокруг. Он ужасно сочувствовал родителям, которые день ото дня становились все печальнее, и винил себя за то, что не может им помочь.

Макс все свободное время проводил с племянником, обсуждая происходящее и пытаясь избавить его от чувства вины и бессильного раздражения.

После той поддержки, которую оказала ему семья брата в не лучший период его жизни, Макс считал себя обязанным вернуть долг сторицей.


Как-то по пути в Стратфорд Макс остановился у придорожной заправки, чтобы зайти в магазин за газетой и блоком «Мальборо-лайтс» (он снова безбожно дымил, особенно во время репетиций), и случайно столкнулся с Каролин Уэллзли.

В отличие от остальных членов своей семьи Макс никогда не питал к матери Хантера теплых чувств. Узнав, что Каролин теперь — дальняя соседка Аркеллов, он поначалу даже расстроился, но их пути так ни разу и не пересеклись за целый год.

Однако этим утром отступать и прятаться было бессмысленно. Магазинчик был слишком мал, чтобы притворяться, будто друг друга не видишь.

— Привет, Макс! — весело прощебетала Каролин, направляясь к нему с зеленой металлической корзинкой для покупок, в которой лежало шесть коробок шоколадного печенья. Эти печенья были единственной слабостью ее мужа, поэтому она покупала их всякий раз, когда отправлялась за продуктами.

На Каролин были простые старенькие штаны для садовой работы и белая мужская рубаха. Теперь в ней было трудно узнать ту хорошенькую нимфетку, которая лет двадцать назад порхала по вечеринкам, меняя один дизайнерский наряд на другой. Однако и теперь, в заношенном одеянии, с не прибранными волосами и без грамма косметики Каролин оставалась интересной женщиной. В ней была какая-то скрытая сексуальность, видимо, являвшаяся неотъемлемой частью ее натуры. Пожалуй, только теперь Максу стало понятно, чем именно завоевывала мать Хантера своих многочисленных почитателей.

— Столько лет не виделись, — продолжала болтать Каролин. — Как дела у Аркеллов? Я слышала, ты живешь в их замке.

Макс холодно посмотрел на нее.

— Все очень плохо. Боюсь, даже еще хуже, чем просто плохо. Но, думаю, твой друг Гэри Эллис уже поставил тебя в известность.

— Эй, погоди минутку. — Каролин поставила корзинку на пол и выпрямилась, уверенно глядя Максу в глаза и уперев руки в бока. В ее позе был такой вызов, что Макс невольно отступил назад. — Твои обвинения беспочвенны. И Гэри Эллис мне не друг, а знакомый. Более того, я считаю его нечистым на руку и беспринципным человеком. Ты же видел, что он сделал с соседним участком? Сущее уродство!

— Правда? — издевательски спросил Макс и прищурился. — Разве не ты представила Эллиса моему брату и его жене? И не ты расхваливала ему земли Генри? Если ты считаешь Эллиса беспринципным, какого черта ты приглашала его на ужин, где он только и делал, что приставал к Маффи? Полагаю, на самом деле ты получаешь немыслимое удовольствие, ставя людей в неловкое положение, Каролин. Ты всегда была такой.

— Слушай, я мало знала Эллиса. Разве я могла предположить, что он позарится сначала на жену Генри, а потом и на земли? — резонно возразила Каролин. — Маффи знает, что с того вечера ноги Гэри Эллиса не было в моем доме. Да и Кристофер его не выносит. И что об этом говорить? Столько воды утекло.

— Да уж, утекло, — повторил Макс с досадой.

Он понимал, что глупо валить все на Каролин. Кошмар, творившийся на землях Генри, не имел ничего общего с давним ужином. Более того, если бы не предложение Эллиса, бедный брат и вовсе потерял бы всю собственность и вынужден был бы ютиться в какой-нибудь дешевой квартирке с женой и тремя детьми. Может статься, влечение Эллиса к Маффи и побудило его сделать Генри такое щедрое предложение, от которого отказался бы только идиот. Возможно даже, что ужин у Каролин оказал всем услугу.

— Ладно, извини. — Макс решил сменить тему. — Как поживает твой муж? Он здоров?

Каролин мягко улыбнулась:

— Да, спасибо. Пока держится.

Ей было забавно видеть, как Макс пытается вести светскую беседу и не выходить за рамки вежливости. Она еще помнила его в девятилетнем возрасте, когда он гонял Хантера по газону, размахивая двумя мокрыми полотенцами. А как дети играли в Дарта Вейдера и Люка Скай уокера, фехтуя на сложенных зонтиках! Теперь Макс вырос и возмужал, от него исходила настоящая мужская сила, а его привлекательность не мог испортить даже сломанный в нескольких местах нос.

На какое-то мгновение Каролин подумала, что, будь она лет на двадцать помоложе, она бы с радостью пофлиртовала с Максом и даже повалялась с ним в постели, но ей пришлось себя одернуть.

— Пару недель назад я говорила с Хантером, — сказала она как бы невзначай. Ей хотелось верить, что Макс все еще дружен с ее сыном, даже перебравшись в Англию. — У него был счастливый голос. Кажется, у него все серьезно с его Терри. — Каролин никогда не помнила ничьих имен.

— Тиффани, — ровным голосом поправил Макс. — Да, он счастлив и влюблен. Я тоже недавно с ним говорил. Вчера, если быть точнее.

Он нарочно подчеркнул последнюю фразу, чтобы уколоть Каролин. Макс знал, что она никогда не интересовалась делами сына.

— Ты считаешь меня никудышной матерью? — спросила Каролин тихо.

Он вздохнул. Вести душещипательные разговоры не хотелось, и он уже жалел, что не прикусил язык.

— Тебя никогда не было рядом, когда Хантеру было трудно, — сказал Макс как можно мягче. — Порой ему было так паршиво, как тебе никогда не приходилось в жизни. Я был свидетелем всех его взлетов и падений, а ты жила так, как хотела. Тебе было плевать на сына и до смерти Дьюка, плевать и теперь.

Каролин задумчиво смотрела на Макса, затем вдруг кивнула, словно соглашаясь.

— Наверное, нам с Кристофером стоит заехать к Генри и Маффи сегодня вечером. Передай им, пожалуйста, что мы будем к семи. И пусть Маффи ничего не готовит, мы просто посидим и выпьем. Передашь?

— Что ж, приезжайте. Только передать я ничего не смогу. Еду в Стратфорд, а вернусь очень поздно, может, за полночь.

Они двинулись к кассам, по пути Макс захватил номер «Таймс» и сигареты, Каролин смотрела перед собой, задумавшись. Ни один из них не произнес ни слова до того момента, как они вышли на улицу.

— Значит, говоришь, он счастлив? — спросила Каролин с отсутствующим видом.

— Кто, Хантер? — Макс был удивлен. Он полагал, что мысли о сыне давно покинули головку Каролин. — Да, он счастлив. Абсолютно.

— Это хорошо. Как видишь, у него все наладилось. Даже с такой никудышной матерью, как я.

С этими словами Каролин поспешила, не прощаясь, к своей машине. Макс остался озадаченно смотреть ей вслед.


Тем же вечером Макс сидел, развалившись в кресле из коричневой кожи, которое подарил ему брат, и чувствовал себя полностью опустошенным. То и дело он принимался ворошить свои волосы, словно находился на грани нервного срыва.

Было девять тридцать, а он все еще задерживался в театре, раз за разом повторяя сцену с Рисом Бамбером, очаровательным и работоспособным юным актером из Уэльса, которому выпало играть Джаспара во втором составе. Оба были вымотаны, поэтому дело шло крайне медленно.

— Слушай, давай спустимся в бар и возьмем по паре пинт пива, — предложил Макс. — Жарко-то как! — Зевнув, он прикрыл рот сценарием. — Перерыв будет кстати.

— Ладно, — легко согласился парень. — Я только переоденусь. — Он был рад возможности хоть ненадолго отвлечься от надоевшей сцены.

Когда через пятнадцать минут Макс и Рис спустились в паб, на них обернулись все женщины, коротавшие время за столиками или барной стойкой. Ни Макс, ни Рис и не подозревали, насколько притягательными кажутся для женского пола. Первый, светловолосый, широкоплечий, с загоревшим лицом и белыми зубами, второй, более изящно сложенный, чернявый, с внимательными темными глазами и певучим уэльским акцентом, — они удовлетворяли любому женскому вкусу. Пара девиц едва не свернули шеи, когда Макс с Рисом сели на высокие стулья возле бара, а три женщины за столом в уголке принялись демонстративно поправлять волосы и промокать плечи и грудь салфетками, якобы вытирая пот.

— Отличная была идея, — сказал Рис, многозначительно поднимая кружку пива. Он сделал большой глоток янтарной жидкости и облизнул пену с верхней губы. — Мне уже значительно лучше.