Сиена вглядывалась в толпу гостей, пытаясь заметить знакомые лица, но, к ее разочарованию, толпа состояла из безликих любителей бесплатной выпивки. Правда, многие из них были довольно известными людьми.

Девушка скучала по Инес и жалела, что подруга не может веселиться на ее вечеринке. Испанка работала где-то в Бостоне, а потому не могла примчаться в Калифорнию.

Неожиданно Сиене стало тоскливо. Она вернулась в Лос-Анджелес, в родной город, получила первую роль в фильме, на ее вечеринке тусовалось море народу, все восхищались ею и обожали, но при этом Сиена чувствовала себя подавленной. Рядом не было ни одного близкого человека, с которым можно было бы разделить радость победы. Неужели именно к этому она так долго стремилась? К пустоте и одиночеству? Кому нужны успех и признание, если не с кем ими поделиться?

Следующие три часа Сиена пыталась вести себя как ни в чем не бывало: оживленно общалась с продюсерами и известными фотографами, улыбалась тем, на кого указывала предусмотрительная Марша. К одиннадцати Сиена почувствовала себя совершенно опустошенной и решила, несмотря на протесты Марши, уединиться в своем номере. Однако к тому времени количество гостей на пляже удвоилось, если не утроилось, и Сиене стоило большого труда продраться сквозь полупьяную толпу к отелю. У лифта ее поджидал нахальный папарацци, невесть как ухитрившийся проскользнуть мимо охранников. Он щелкнул вспышкой как раз в тот момент, когда лицо Сиены перекосилось в немыслимом зевке.

Это стало последней каплей. Сиена принялась кричать и на журналиста, и на парней из секьюрити отеля, в то время как нахал щелкал и щелкал камерой.

Наконец двери лифта закрылись. Оказавшись в номере, Сиена без сил рухнула на кровать и закрыла глаза.

Все-таки Марша была права: затевать вечеринку было глупой идеей. Сиена выбросила на ветер не меньше двадцати тысяч, но не получила от этого ни капли удовольствия. Толпа засранцев, жадных до халявной выпивки и закуски, поплясала на ее усталых костях. Больше того, многих из них она впервые в жизни видела. И ради чего? Ради сомнительного удовольствия валяться на постели в роскошном платье и туфельках «Маноло Бланик», испытывая к себе жалость?

Встав, Сиена сняла платье и бросила его на пол, роскошные босоножки полетели вслед за ним. Оставшись в одном белье (разумеется, тоже баснословно дорогом) и бриллиантовых серьгах, она прошла в ванную и включила воду.

Из-за шума льющейся воды она не сразу услышала стук в дверь. Закрыв кран, Сиена завернулась в смехотворно крохотное полотенце, не прикрывшее груди, и поспешила к двери.

— Секундочку! — Она рванула в спальню, надеясь найти в кресле вещи, в которых была днем, но оно было завалено вечерними платьями.

Махнув рукой на приличия, Сиена подбежала к двери и торопливо ее распахнула, ожидая увидеть кого-нибудь из обслуживания номеров. Она почти не стеснялась прислуги.

— Боже, Сиена!

В коридоре стоял Хантер. В руке у него был большущий букет белых роз. Покраснев от смущения, он закрыл букетом глаза. — Нельзя же распахивать дверь в таком виде! Ты ведь почти раздета.

Сиена взвизгнула и с грохотом хлопнула дверью.

Зажав рот рукой, она ошалело уставилась на полированное дерево. Хантер! Она только что предстала с обнаженной грудью перед Хантером!

Спотыкаясь, Сиена дошла до кресла, не глядя схватила дрожащими пальцами первое попавшееся платье — зеленое, шелковое — и принялась натягивать на себя.

В дверь снова постучали.

— Как ты там, Сиена, детка? Я не хотел тебя напугать, — раздался встревоженный голос Хантера. — Мне уже можно войти?

Сиена во второй раз подошла к двери и распахнула ее, одергивая одной рукой подол платья.

Неужели это на самом деле Хантер? Она столько лет мечтала о подобной встрече, а оказалась совершенно к ней не готова. Трудно было поверить, что он все-таки ее нашел.

Почти минуту они пялились друг на друга, молча, даже не улыбаясь, словно опасались разрушить долгожданный момент. Затем одновременно заключили друг друга в объятия.

* * *

— Как тебе удалось меня разыскать? — спросила Сиена, когда они с Хантером наконец смогли отлепиться друг от друга. Но даже теперь, задав вопрос, она легко коснулась рукой его плеча, словно не веря в то, что встреча происходит наяву.

— Это было нетрудно. — Он взял девушку за руку и провел к плетеному дивану, стоявшему на балконе.

Сиена с удивлением обнаружила висящий на спинке свитер и натянула его поверх платья, чтобы было не так прохладно.

— Нетрудно?

— О твоей вечеринке говорила добрая половина Лос-Анджелеса. — Хантер засмеялся, отчего у Сиены потеплело в груди. — Но я еще раньше нашел тебя. Макс рассказал о вашей случайной встрече в Нью-Йорке и дал мне номер твоего агента. В общем, я связался с ней.

— Ты говоришь о Марше? — недоверчиво спросила Сиена. — И она так просто дала тебе мои координаты? Да я убью ее!

— Ты не рада, что я приехал? — расстроился Хантер.

— Нет, милый, я рада! Я очень, очень рада! — В подтверждение своих слов Сиена порывисто обняла друга, едва не задушив. — Дело не в тебе, а в Марше. Она не должна давать мои координаты посторонним людям. Больше того, она даже не упоминала о твоем звонке! Чертова ведьма, откуда в ней эта скрытность?

— Не вини Маршу, прошу. Здесь нет ее вины, честное слово. Просто порой я бываю таким убедительным, особенно с женщинами ее возраста. — Хантер поднял одну бровь на манер неотразимого Джеймса Бонда.

Сиена засмеялась.

— Не сомневаюсь в этом, дорогой. В тебе же течет кровь Макмаонов, это врожденное.

Стоило ей произнести «Макмаонов», как они оба замолчали, помрачнев.

— Я читала насчет папы… — начала Сиена. — Писали, что он всячески препятствует твоей карьере. Он даже пытался закрыть проект «Советника». Прости, мне очень жаль.

Хантер вздохнул:

— Перестань, ты-то тут при чем? Да и в любом случае у Пита ничего не вышло. Хью просто послал его в одно нехорошее место.

— Рада слышать. Хоть у кого-то хватило духу это сделать. Отца все боятся и никогда ему не перечат.

— Помнится, в детстве ты этого правила не знала.

— Да уж. — Сиена рассмеялась. — Мне говорили, что я была ужасно непослушной. Возможно, это объясняет то, что меня сбросили со своей шеи и отправили в Англию, с глаз долой.

— Должно быть, тебе пришлось нелегко, — сочувственно сказал Хантер. Он протянул руку и погладил Сиену по волосам, словно она снова превратилась в маленькую девочку.

— Ерунда, я все-таки выкрутилась. Отец думал, я буду прозябать на задворках, а я не только устроилась в жизни, но и неплохо зарабатываю.

— А как твоя мать? — неожиданно спросил Хантер. — Вы общаетесь?

Он знал, что Клэр всегда обожала дочь и в отличие от Пита была снисходительнее к ее сложному характеру. Конечно, Клэр была слабой женщиной, постоянно прогибалась под мужа и поступала так, как велел он, но в ее сердце не было злости на Сиену.

— Шутишь? — раздраженно отмахнулась девушка. — Да моя мать хуже папаши! Она такая же, как бабушка Минни. Бесхребетная и жалкая.

Минни, вслед за остальными членами семьи, не стала противиться решению сына отправить Сиену в закрытую школу. Она поддержала решение Пита, с которым никогда не спорила.

— Значит, с Минни ты тоже не поддерживаешь отношений. А как насчет тети Лори?

— Нет. А ты?

— И я нет. Слушай, чего мы говорим о тех, кто портил нам жизнь?

Сиена согласно кивнула и пересела к Хантеру на колени, как делала когда-то в детстве. От ее лучшего друга пахло лосьоном после бритья, и это казалось Сиене непривычным. Когда они виделись в последний раз, Хантер еще не брился.

— А как твоя мать? — спросила она, взъерошив ему волосы. — Где она сейчас?

— В Англии, — ответил Хантер. — Снова вышла замуж. Чести удостоился человек по имени Кристофер Уэллзли. Кстати, она давно не пьет.

— А она пила? И что, этот Уэллзли сказочно богат? — не удержалась Сиена. — Мы говорим об очередном Билле Гейтсе?

Хантер расхохотался. Его грудь заходила ходуном, и Сиену даже несколько раз подбросило на его коленях.

— Да, моя мать — это нечто. Но знаешь, в глубине души она не так и плоха, какой кажется. И она довольно сильно изменилась за последние годы. Мы созваниваемся, хотя и нечасто.

Сиена завистливо вздохнула. Она бы не отказалась от подобных семейных отношений. Созваниваться, но нечасто. Как мило! С Питом и Клэр это было невозможно.

— Я скучал по тебе, — вдруг сказал Хантер. — Жалею, что не разыскал тебя раньше. Но когда твои родители рассказали мне, как тебя расстраивают мои письма…

— Твои письма? — изумилась Сиена.

У Хантера по спине пробежал холодок.

— Сиена, только не говори, что ты их в глаза не видела! Я писал тебе целый год, каждый день!

Она медленно покачала головой:

— Отец сказал, что ты больше не желаешь общаться с Макмаонами. Включая меня, добавил он… — Голос Сиены прервался. До нее начало доходить, какой подлый поступок совершил отец, разлучив ее с лучшим другом.

Значит, долгие годы Хантер надеялся на встречу, надеялся так же сильно, как и она. Пит не только лишил ее своей любви и украл любовь матери, он еще и отнял у нее Хантера, самого близкого человека на свете! Подобную жестокость было трудно понять и уж тем более оправдать.

Господи, какой же глупой она была! Почему поверила?

Сиена начала плакать. Хантер бережно погладил ее по щеке, и она заметила, что его глаза тоже полны слез.