Джил Грегори - Любимая

– А что чувствуешь ты?

Джози склонилась над кроваткой, устремив взгляд на спавшего сына.

– Слишком мало времени прошло с гибели Клинта. И хотя Клинт… ну, наш брак не был воскресным пикником… – Она замолчала, колеблясь. Но что-то в выражении лица Джулианы – сочувствие? неподдельный интерес? – побудило ее продолжить: – Он изредка выпивал, а когда был пьян, то иногда… поколачивал меня… но не часто и не сильно…

Ее голос стих. Она продолжала смотреть на Кельвина. Джулиана увидела слезы на ее щеках и, поддавшись порыву, подошла к ней и обняла.

– Это ужасно, Джози. Даже если это случалось редко. Почему ты не бросила его?

– Бросила? – Джози выглядела озадаченной. – Он же был моим мужем. Я же поклялась любить его и слушаться.

– Насколько мне известно, среди свадебных клятв нет той, в которой ты обещала сносить побои.

– Я боялась, – полным страдания шепотом произнесла Джози. – Иногда мне… хотелось сбежать… Я не знала, что мне делать… А когда появился Кельвин…

Джулиана пыталась понять. Сострадание к девушке, рыдавшей у нее на плече, смешивалось с негодованием: как мужчина мог поднять руку на женщину?! Как женщина могла допустить такое! Больше всего Джулиану испугало то, что Джози даже не задумывалась над тем, что у нее есть выбор. Ведь могла же она уйти! Конечно, это было бы нелегко. Но ведь ушла же она из Платтсвилла, когда Маккрей стал донимать ее своим вниманием!

– Я не хочу сказать, что меня обрадовала гибель Клинта, – поспешно добавила Джози. – Я бы никогда не пожелала ему смерти, да такой страшной, но если бы этого не случилось… – Она тяжело вздохнула и продолжила: – Я бы никогда не встретилась с Джилом или с Томми и не узнала, что мужчина… может быть добрым и заботливым. И поэтому, – подавшись вперед, решительно сказала она, – я не намерена снова выходить замуж. Боюсь опять совершить ошибку. Я собираюсь вернуться в Платтсвилл и начать все сначала… Когда мне не будет грозить опасность.

– Будем надеяться, что Маккрей получит по заслугам, – проговорила Джулиана.

И Джон Брин тоже, мысленно добавила она, взяв со стола фарфоровую вазу и разглядывая букет из полевых цветов. Ее поразило, сколь сходно ее положение с положением Джози. Обе вынуждены скрываться от мужчин, задавшихся целью завладеть ими любой ценой. И обе мечтают только о свободе, чтобы жить спокойно. Конечно, вздохнула Джулиана, она встретила человека, с которым действительно хотела бы соединить свою судьбу, но он оказался не способным на сильное чувство, в отличие от Томми или Джила. Он оказался непредсказуемым, заносчивым, грубым, безразличным и душераздирающе нежным, ласковым. К тому же показал себя слишком самодостаточным, чтобы нуждаться в ком-то еще…

Внезапно Джулиана впервые в жизни пожалела о том, что ее переносица испещрена веснушками. И что рот у нее чересчур широк. Он нарушает пропорции лица. Возможно, если бы она была красивее, если бы она обладала фарфоровым личиком с классическими чертами, как у ее знакомых девушек в Сент-Луисе…

Помогло бы это завоевать любовь Коула?

«Идиотка, – со злостью осадила она себя, – ты же должна забыть его!»

Голос Коула, прозвучавший у двери, вывел Джулиану из задумчивости, да так неожиданно, что она выронила вазу, которая разбилась на множество осколков. Маленький Кельвин тут же проснулся.

– Ох, – вырвалось у Джулианы. – Прости меня.

Встав на колени, она принялась поспешно собирать осколки и мысленно клясть себя за неуклюжесть. Такое можно было ожидать от кого угодно, но только не от нее, грациозно скользившей по бальным залам и ни разу не наступившей на ногу партнеру! Она всегда считала, что любовь делает женщину счастливой, а не превращает в неуклюжую дурочку!

– Все в порядке, – успокоила ее Джози и взяла Кельвина на руки. – Не утруждай себя. Я принесу метлу.

– Ой! Проклятие!

Коул в мгновение ока оказался рядом с Джулианой. Он нахмурился, когда она сунула в рот порезанный палец.

– Дай посмотрю.

– Ничего… – запротестовала Джулиана.

– Позволь мне посмотреть, Джулиана.

Коул крепко взял ее за запястье, осмотрел порез, из которого сочилась кровь, выхватил носовой платок и быстро обмотал им ранку.

– Надеюсь, ты не упадешь в обморок? – поинтересовался он.

– Не выдумывай.

Жизнь на Западе закалила Джулиану. У нее просто не было иного выбора. Однако она все же чувствовала слабое головокружение. Возможно, из-за того, что Коул был рядом, держал за руку, беспокоился о ней.

– Уж больно я неуклюжа сегодня, – обратилась она к Джози, наблюдавшей за происходящим.

Коул взял Джулиану за подбородок.

– Сегодня? – Выражение его лица смягчилось. Он насмешливо посмотрел на Джози и сообщил ей: – Всегда.

– Да так ли это?

– Извините, но… – взвилась Джулиана.

Не обратив внимания на ее возмущение и продолжая держать ее руку в своей, Коул сказал:

– Когда я впервые встретил тебя, ты упала в обморок мне на руки. В следующий раз в Сидер-Галче ты грохнулась в пыль прямо к моим ногам. Потом ты едва не свалилась в каньон, такой глубокий, что ты постарела бы на пять лет, прежде чем достигла бы его дна. А сегодня утром ты слезла со своей глупой лошади и почти упала…

– Хватит, – процедила Джулиана, оскорбленная до глубины души. Ее очень встревожило, что подумает обо всем Джози. – Ты не считаешь нужным поведать нам, почему я едва не свалилась в каньон? Кто испугал меня до смерти, а затем гнался за мной?

– Наверное, нужно рассказать всю историю, – с улыбкой предложил Коул. – Как насчет медведя – ты не продемонстрируешь нам свое умение лазать по деревьям?

– Я бы предпочла забыть каждую минуту, проведенную с тобой, – отрезала Джулиана.

– Ты уверена в этом, ангел мой? Тебе совсем ничего не понравилось?

– Нет!

Джулиана увидела, как блеснули глаза Коула. Однако появление Уэйда лишило его возможности смутить ее еще сильнее.

– Нам пора возвращаться.

– Отлично! – воскликнула Джулиана.

Вырвав у него руку, она бросила на него высокомерный взгляд, достойный самой принцессы, и, тихо попрощавшись с Джози, величественно выплыла за дверь.

Джулиана была до такой степени разъярена, что ей не хватало воздуха. Она не заметила, как Джози задумчиво посмотрела на Уэйда, когда Коул устремился вдогонку, и не услышала, как та прошептала:

– В чем дело?

Она не видела, как ее брат уныло покачал головой:

– Готов спорить, что это любовь или ненависть. А вот что именно, трудно сказать.

Всю обратную дорогу Джулиана смотрела только вперед и запрещала себе даже коситься на Уэйда или Коула. Она вызвала в памяти образ Джила Киди и приняла решение. Она заставит себя влюбиться в Джила – прямо сегодня. Джози Ларсон не уверена в своих чувствах, к тому же у нее есть Томми. Она ничего не потеряет, лишившись Джила. Он хороший человек, храбрый, проехал сотни миль, чтобы разыскать ее братьев и призвать их на помощь. Естественно, он заслуживает хоть какого-то вознаграждения. Она будет добиваться внимания Джила вовсе не для того, чтобы вызвать ревность Коула, сказала себе Джулиана. Она никогда не пойдет на это. Подобные уловки глупы и ниже ее достоинства, этим оружием пользуются только отчаявшиеся женщины.

А вот ее ни в коем случае не назовешь отчаявшейся. Ей вообще не нужен мужчина, тем более Коул Роудон. Фактически, мысленно добавила Джулиана, узнав перекресток, от которого шла тропа к хижине, и ускакав далеко вперед, он последний, с кем бы она согласилась иметь постоянную связь.

Скунс подогрел для Джулианы воду и выдал ей кусок мыла с запахом сирени. Она приняла ванну, досуха вытерла волосы, а потом расчесывала их, пока они не заблестели и золотистым облаком не рассыпались по плечам. Затем она надела платье с отделкой из органди, подаренное Уэйдом и Томми, вдела в уши серьги и долго прихорашивалась перед зеркалом, по-разному завязывая кушак и собирая волосы. У нее был немалый опыт в том, как выгоднее подчеркнуть свои достоинства, и она использовала его в полной мере.

Джулиана дала себе слово, что заставит Коула умолять ее обратить на него внимание. А когда это произойдет, она откажет ему. Что бы ни случилось.

Вздохнув, Джулиана величественно прошествовала в главную комнату хижины, преисполненная решимости поставить этого человека на колени.

– Если не скажешь, где Джулиана Монтгомери, я сверну тебе башку!

Лайн Маккрей ошарашенно таращился на высокого элегантного мужчину со странными желтовато-коричневыми глазами. Незнакомец ворвался в гостиную меблированных комнат Белль Мэллори в Платтсвилле и наставил на него двустволку. Вслед за незнакомцем ввалились трое мужчин в длинных пыльниках и заляпанных грязью сапогах. Они эффектно взмахнули пистолетами и направили их на Ножа, который не успел дотронуться до своего «кольта», не говоря уже о том, чтобы вытащить его. Белль Мэллори, возлежавшая позади Маккрея на бархатном диване, зажала рукой рот, дабы не закричать, и так и застыла в этой позе.

Взгляд Маккрея переместился на дуло. Миновало несколько секунд, прежде чем он пришел в себя и к нему вернулся голос – и присутствие духа.

– Кто ты такой, черт побери?! – заорал он.

Джон Брин выстрелил, и пуля выбила стакан с виски из руки Маккрея.

– Я задал тебе вопрос, Маккрей. – Голосом Брина можно было бы дробить камень. – Если хочешь еще раз увидеть прелести своей дамочки, отвечай. Быстро.

– Я никогда не слышал о Джу…

Следующий выстрел Брина попал Маккрею в плечо.

Он рухнул на диван. Кровь из раны брызнула на подушки, на пол, попала на Белль. Она закусила губу, но ничего не сказала, лишь отодвинулась от Маккрея и устремила взгляд на незнакомца с ружьем.

Маккрей обливался потом, его лицо стало пепельно-серым, глаза едва не выкатились из орбит. Преодолевая обжигающую боль, он зажал рану рукой. Пуля только задела его; в следующий раз ему может и не повезти. На красивом, загорелом лице незнакомца с ружьем читалась такая решимость, что Маккрей понял: его не урезонить и не обмануть, с ним не поспоришь. Остается надеяться на то, что Нож придумает какой-нибудь выход.