— Он, наверное, меня просто убьёт. Ну и хорошо, это лучше, чем если он будет меня ненавидеть.  Придушит быстренько, и дело с концом. Да когда б я могла,  придушила бы себя сама и избавила его от хлопот! Может быть, мне стоит выброситься из окна. О, если б только я никогда не писала этих писем! Если бы я была честна! О, а вдруг он поедет в Рэмси-Хаус и будет ждать меня там? Что, если...

Она резко остановилась, услышав шум снаружи. Лай. Подкравшись к окну, она обнаружила  мохнатую фигуру Альберта, бойко бегущего вокруг здания. И Кристофера, привязывающего свою лошадь рядом с её.

Он её нашёл.

— О боже, — бледнея, прошептала Беатрис. Она отвернулась от окна и прислонилась спиной к стене, чувствуя себя, как узник перед казнью. Это был худший момент в её жизни... и, учитывая, с чем Хатауэям приходилось сталкиваться в прошлом, это кое о чём говорило.

Всего через несколько секунд в комнате появился Альберт и подбежал к ней.

— Это ты привёл его сюда, да? — яростным шёпотом обвинила Беатрис. — Предатель!

Альберт, приняв извиняющийся вид, отошёл к креслу, запрыгнул в него и, положив морду на лапы, задёргал ушами при звуках размеренных шагов по лестнице.

Кристофер вошёл в комнату — ему пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о низкую средневековую притолоку. Выпрямившись, он быстро огляделся вокруг, прежде чем вперить пронзительный взгляд в Беатрис. Он воззрился на неё, едва сдерживая гнев, с видом человека, которому слишком много пришлось вытерпеть.

Беатрис пожалела, что она не из тех девиц, кто падает в обмороки. Потеря чувств казалась единственным подходящим ответом в её положении.

К сожалению, как бы она ни надеялась упасть в обморок, её сознание оставалось невыносимо ясным.

— Мне так жаль, — прохрипела она.

Ответа не последовало.

Кристофер приближался медленно, будто опасался, что она попытается снова сбежать.  Подойдя, он крепко схватил её за плечи, так, что вырваться было невозможно.

— Скажите мне, почему вы сделали это? — спросил он голосом низким и подрагивающим от... ненависти? Ярости? — Да не плачьте, чёрт бы вас побрал. Это было игрой? Или всё только для того, чтобы помочь Пруденс?

— Нет, это не было игрой... –  жалко всхлипнув, Беатрис отвернулась. — Прю показала мне ваше письмо, и сказала, что не собирается отвечать. А я ... не могла не ответить. Казалось, будто оно написано для меня. Предполагалось, что так будет только однажды. Но потом вы написали ещё, и я не удержалась, ответила ещё раз...  а потом ещё раз, и ещё...

— И сколько в них было правды?

— Всё, — выпалила Беатрис. — Кроме подписи Прю. Всё остальное было настоящим. Пожалуйста, поверьте этому, даже если вы не верите ничему больше.

Кристофер долго молчал. Дыхание его стало тяжёлым.

— Почему вы перестали писать?

Она почувствовала, как трудно ему было спросить. Но, помоги ей боже, отвечать казалось неизмеримо тяжелее.

— Потому что было слишком больно. Слова слишком много значили. — Она заставила себя продолжить сквозь слёзы: — Я влюбилась в вас, и знала, что вы никогда не будете моим. Я больше не могла притворяться Прю. Я слишком сильно любила вас, и не могла...

Ей не дали договорить.

Он целует её, поняла Беатрис как в полусне. Что же это значит? Чего он хочет? Что... но мысли разбегались, и она перестала пытаться понять что-либо.

Руки Кристофера обхватили её, одна из ладоней легла сзади на шею. Потрясённая до глубины души, девушка прислонилась к нему. Ловя её всхлипы своим ртом, он целовал её глубоко, сильно, необузданно. Она, наверное, видит сон... но все органы чувств настойчиво твердили о том, что это наяву: его запах, его тепло, его сила окружали её. Он притянул её ещё ближе, так, что стало трудно дышать. Беатрис это не заботило. Удовольствие от поцелуя накрыло её, опьяняя, и, когда он поднял голову, она изумлённо застонала, протестуя.

Кристофер заставил девушку снова посмотреть на него.

— Любила? — хрипло спросил он. — Прошедшее время?

— Настоящее время, — кое-как выговорила она.

— Ты просила меня отыскать тебя.

— Я не собиралась отправлять ту записку.

— Но отправила. Ты хотела меня.

— Да.

Снова полились слёзы, и у неё защипало глаза. Наклонившись, он прижался к ним ртом, пробуя соль печали. А потом в её глаза заглянули серые его — уже не обжигающие леденящим адским холодом, а мягкие, будто подёрнутые дымкой:

— Я люблю тебя, Беатрис.

Может быть, ей всё-таки дано было падать в обмороки.

Во всяком случае, ощущения были сходные. Колени её подогнулись, а когда он опустил их обоих на вытертый ковёр, её голова скатилась на его плечо. Придерживая её за шею, Кристофер снова накрыл её рот своим. Беатрис беспомощно ответила, не в силах ничего удержать в себе. Ноги их переплелись, его бедро пристроилось меж её бёдер.

— Я д-думала, ты возненавидишь меня... –  её  растерянный голос, казалось,  доносится откуда-то издалека.

— Никогда. Даже если бы ты убежала на самый край земли. Нет места, куда ты могла бы скрыться,  чтобы я не любил тебя. Что бы ты ни предприняла, я бы нашёл тебя.

Она задрожала, почувствовав, что он делает, его руки расстёгивали её одежду и проскользнули внутрь. Грудь её горела, соски напряглись, когда он прикоснулся к ним.

— Я думала, ты готов убить меня, — едва выговорила она.

— Нет, — на его губах показалась едва заметная улыбка, — я хотел сделать кое-что другое, — и он накрыл её рот своим, целуя с грубоватым, голодным пылом. Расстегнув её бриджи, он добрался до упругой поверхности её живота. Его рука прокралась дальше внутрь одежды и обхватила её голое бедро. Пальцы исследовали её с нежным, но настойчивым любопытством, заставляя её поёживаться, покрываться гусиной кожей.

— Кристофер, — прерывисто выдохнула Беа, пытаясь справиться с застёжкой его брюк, но он поймал её за запястье и отвёл руку.

— Я слишком долго воздерживался, и не доверяю себе сейчас.

Прижавшись горящим лицом к его шее, там, где рубашка была распахнута, Беатрис почувствовала, как комок прокатился под её губами — он сглотнул.

— Я хочу быть твоей.

— Ты моя, помоги тебе Боже.

— Тогда люби меня, — она горячечно поцеловала его горло, — люби меня...

— Шшш… — прошептал Кристофер. — Я и так еле сдерживаюсь. Я не могу заниматься с тобой любовью здесь. Это будет неправильно, — он поцеловал её спутанные волосы, продолжая ласкать её, поглаживая по бедру. — Поговори со мной. Неужели ты бы позволила мне жениться на Пруденс?

— Если бы казалось, что ты счастлив с ней. Если бы она была той, кого ты желаешь.

— Я желал тебя, — он поцеловал её, сильно, будто наказывая.  — Я чуть не сошёл с ума, пытаясь найти в ней то, что я полюбил, и не находя. А позже стал находить всё это в тебе.

— Извини.

— Тебе нужно было сказать мне.

— Да. Но я знала, что ты рассердишься. И я думала, что ты хочешь такую, как она. Хорошенькую, весёлую....

— И ума меньше, чем у пичужки.

— Почему же тогда ты стал ей писать?

— Мне было одиноко. Я почти не знал её, но мне нужен был... кто-нибудь.  Когда я получил тот ответ, про осла Модсли и запах октября, и про всё остальное... Я сразу же начал влюбляться. Я подумал, что это другая сторона Прю, та, которую я не видел до того. Мне никогда не приходило в голову, что письма писал кто-то совсем другой. — Он мрачно посмотрел на неё.

— Я знала, что ты бы не захотел получать письма от меня, — сокрушённо ответила Беатрис. — Знала, что была не из тех девушек, которых ты желал.

— Разве похоже на то, что я не желаю тебя? — перекатив Беатрис на бок, Кристофер прижал её к своему возбуждённому телу.

Твёрдость его, жар его тела одурманивали её... она будто опьянела... опьянела от звёздного света. Закрыв глаза, она прижалась лицом к его плечу.

— Ты думал, что я не такая, как все, чуднáя, — сказала она приглушённо.

Его губы скользнули по краешку её уха и остановились на впадинке внизу. Она почувствовала, что он улыбается.

— Милая моя... ты не такая, как все, ты чýдная.

В ответ её губы изогнулись в улыбке. Беатрис вздрогнула, когда Кристофер, переместившись, оказался над ней, снова повернув её на спину и раздвигая своим бедром ей ноги. Он завладел её ртом, целуя беспрерывно, глубоко и нетерпеливо, разжигая огонь в её крови. Сильные, мозолистые руки, руки солдата, начали ласкать её. Бриджи Беа соскользнули с бледных ног.

Они оба прерывисто задышали, когда его ладонь накрыла её тайное местечко. Он поглаживал её, тёплую, влажную, раскрывая и раздвигая, и его палец ласкал вход в её тело.

Она лежала, не сопротивляясь, тихо, только бешеный стук сердца отдавался во всём теле. Он трогал её внутри, мягко проталкивая палец к преграде невинности. Опустив голову, он прижался ртом к нежным изгибам её груди. Она не сдержала стона, ощутив, как его губы обхватили твёрдый бутон. Он начал посасывать её грудь,  ритмично лаская языком. Палец внутри двинулся глубже, а основание ладони  касалось невыразимо чувствительного местечка.

Беатрис начала извиваться, ничего не видя вокруг, отчаянное напряжение всё усиливалось и усиливалось, туго стягиваясь где-то внизу. Она невольно застонала, когда волна невообразимого наслаждения накрыла её, а он вёл её всё дальше. Она ухитрилась потрясённо выговорить пересохшими губами:

— Кристофер... я не могу...

— Не сопротивляйся, — прошептал он, дыхание овевало её разгорячённую кожу, — позволь мне.

Он поглаживал её в чувственном, порочном ритме, увлекая всё выше. Сначала её мышцы сопротивлялись пугающему потоку ощущений, а потом тело само начало двигаться, кровь быстрее побежала по венам, обдавая плоть нарастающим жаром. Нащупав его голову, Беатрис запустила пальцы в волосы и потянула его рот к своему. Он тут же подчинился, ловя её стоны и вздохи,  ловкие руки искусно успокаивали сотрясающие её судороги.