Подозрения вызывали события, которые произошли в период с 11.45 до часа ночи, когда Шейла не могла найти Эвелин. Никто, даже полиция и больничный персонал, не думал, что девушка может страдать от чего-то, кроме алкогольного отравления. Анализы на наркотики не дали неоспоримого результата. Дополнительные анализы подтвердили, что она употребила неизвестный анаболический стероид, похожий на оксибутират натрия, но не идентичный с ним.

На теле Эвелин не было обнаружено никаких следов изнасилования, но следы недавнего полового акта присутствовали. Не было найдено никаких посторонних ДНК. Насильник, вероятно, пользовался презервативом. К тому же Шейла нашла Эвелин лежащей голой в ванне. Теплая вода могла легко уничтожить любые улики.

Прентер присутствовал на той вечеринке, и Шейла рассказала, что он провел с Эвелин весь вечер, а в 11.45 они куда-то ушли вместе. Когда девушку обнаружили в ванне, Прентера рядом с ней не было. Другие свидетели подтвердили данный факт. Он заявил, что они занялись сексом по обоюдному согласию, а дневник школьницы подтвердил, что она подумывала о том, чтобы заняться сексом с Прентером. Он же заявил, что покинул вечеринку в полночь.

Хотя полиция и подозревала Прентера в том, что он подлил ей наркотики, никаких вещественных доказательств этого обнаружено не было. Парень спокойно окончил школу и поступил в колледж.

Скорее всего, именно кустарная «Жидкость Икс» в комбинации с алкоголем привели к развитию шоковой реакции организма Эвелин, но это так и не было доказано. Она погрузилась в кому, в которой находится по сей день – спустя восемь лет.

Люси открыла файл с информацией о семье Эвелин. Ее брат Кайл учится на первом курсе колледжа на Западном побережье. Родители все еще живут в Провиденс, а Эвелин пребывает в хосписе. Отец – менеджер в банке, мать – учительница. Живут скромно. У матери есть страничка в Фейсбуке, и Люси прочла оттуда все записи, чувствуя одновременно душевный подъем и то, как сжимается от сочувствия сердце. По большей части миссис Олденбург старалась сохранять позитивный настрой, но в прошлом году, на двадцать пятый день рождения Эвелин, она написала:

С днем рождения, Эвелин. Мы возлагали такие надежды на тебя и на твое светлое будущее. Ты была нашей умницей, красавицей и мечтательницей. Я никогда не оставлю надежд на медицину и никогда не перестану молить Бога о чуде.

Люси не замечала, как слезы сами текут по щекам и падают на стол. Она прочувствовала всю боль несчастной матери. Ее брат Патрик тоже попадал в кому, в которой провел почти два года, и все из-за того взрыва, который устроил Адам Скотт. Непосредственно после взрыва он был в сознании, но растущее внутричерепное давление требовало срочной операции на мозге, после которой брат очнулся лишь спустя двадцать четыре месяца.

Люси вытерла слезы ладонью, чувствуя ненависть к Брэду Прентеру и злость на то, что присяжные не поняли друзей Эвелин, явно утаивших часть правды. Кто-то знал, что в действительности произошло на той вечеринке. Даже если парень не виновен и не подливал ей наркотики, это не снимает с него вины в том, что он переспал с девушкой, которая была явно не в себе и не могла осознанно согласиться на секс с ним.

Вероятность того, что Олденбурги решили отомстить Прентеру, используя столь сложную схему с проектом ФОМД по отслеживанию условно-досрочно освобожденных насильников, казалась ничтожно малой. Но Люси понимала, что в особых обстоятельствах и самые обычные люди готовы пойти на убийство.

Она вытащила папку, где держала записи на всех насильников, каких ей доводилось отслеживать во время работы в ФОМД. Не все они были условно-досрочно освобожденными – некоторые представляли собой гнуснейших типов, охотившихся за детьми в Интернете, которых она выявила и перенаправила в правоохранительные органы для расследования и привлечения к ответственности. Но бо´льшая часть ее работы касалась проекта по досрочно освобожденным.

За время работы в ФОМД Люси довелось общаться по чату с двадцатью семью сексуальными преступниками, освобожденными по УДО. Их выявляли разными методами, но большинство из них были рабами своих пристрастий. Они вновь и вновь совершали те же самые преступления. Стоило выявить предпочтения сексуального преступника, и его становилось легко подцепить на крючок. Компьютерная программа Люси помогала выявлять их, а также места в Интернете, где насильники с большой степенью вероятности обитали. ФОМД осуществлял мониторинг множества чат-румов и социальных сетей в поисках ключевых слов и фраз. И если кто-то проявлял повышенный интерес к сотрудникам фонда или его добровольцам, они отслеживали имя пользователя и, если получалось, адрес электронной почты. Затем информация сверялась с базой данных известных преступников, вышедших на свободу по УДО, и в случае соответствия сексуальный преступник становился объектом разработки.

Большая часть из них уже нарушила условия досрочного освобождения самим своим присутствием в чат-руме, но судьи не были готовы отправить их обратно за решетку лишь на таком основании. Переполненность тюрем и контроль финансовых затрат в системе уголовного правосудия оставались огромной проблемой, и правоохранительные органы не имели ни времени, ни людей для мониторинга каждого условно-досрочно освобожденного сексуального преступника, вступающего в чат по Интернету. ФОМД преследовал лишь преступников-рецидивистов с высокой степенью риска повторения преступлений или насильников, которых вообще не стоило выпускать из-за решетки.

Из тех двадцати семи, с которыми Люси довелось работать, девять так и не заглотили наживку. Ублюдки обладали поистине феноменальным чутьем на полицию. Семнадцать были арестованы и вернулись за решетку безо всякого суда, так как попались на нарушении условий досрочного освобождения. При рассмотрении дел сексуальных хищников судьи просто отменяли решение об условно-досрочном освобождении, стоило тем пересечь черту. Однако двое мерзавцев все еще разгуливали на свободе. Хотя они нарушали условия досрочного освобождения, но недостаточно жестко, поэтому не давали судьям повода заключить их за решетку.

Начиная злиться на себя из-за неспособности найти ответ на свой вопрос и не желая отправляться к Фрэн без чего-либо существенного, Люси задумалась о том, нет ли еще каких-либо связей у Прентера. Может быть, он разозлил кого-то в тюрьме? Нужно найти доступ к дополнительной информации.

Невестки дома не было – вот и отлично, поскольку Люси собиралась воспользоваться ее компьютером.

Благодаря связям с ФБР Кейт имела доступ к публичным и тюремным архивам, а Люси знала ее пароль. Кинкейд понятия не имела, понимает ли Кейт, что и она имеет доступ в базы данных, но решила, что вряд ли. Люси могла и самостоятельно получить необходимую ей информацию законными способами, но на заполнение многочисленных форм и прочие бюрократические проволочки ушло бы много времени, а сейчас дорога´ каждая минута. Тем более что Коди Лоренцо считает ее соучастником убийства.

Пользуясь доступом Кейт в федеральные архивы, Люси один за другим проверяла все имена в своем списке, записывая, в какой тюрьме они отбывали наказание, в каком году вышли на свободу, кем были их сокамерники и с какими проблемами им пришлось столкнуться в тюрьме. Когда она получит всю информацию, то сопоставит ее с данными на Прентера, его жертв, а также на сотрудников и волонтеров ФОМД, чтобы понять, имеются ли связи между ними.

На первый взгляд ничего необычного в полученных данных не было. Затем она воспользовалась базой «Лексис-Нексис» для поиска по газетным архивам – не исключено, что так и не проявившиеся условно-досрочно освобожденные оказались в тюрьме штата или округа за преступления, не связанные с сексуальными.

Люси проверила каждое имя.

Тобиас Джейнсон был мертв. Убит в городе Ралей, Северная Каролина…

Женщина почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Одного за другим она проверила каждого из девяти преступников.

Спустя несколько минут Кинкейд узнала, что из девяти семеро мужчин, которые так и не явились на организованное ею свидание, были мертвы.

И все они оказались убиты именно в те ночи, когда их должны были арестовать по наводке Люси.

Глава 21

Люси крепко обняла Шона, стоило ему только войти в дом. Должно быть, он преодолел разделяющие их шесть кварталов словно спринтер, потому что дорога заняла у него менее пяти минут.

– Что стряслось? – беззаботно спросил детектив, хотя взгляд его был серьезным.

– Сейчас расскажу все по порядку, – ответила она и провела его к обеденному столу. – Иначе ты мне просто не поверишь.

– Разумеется, поверю.

На прошлой неделе все, во что она верила, пошатнулось после визита двух агентов ФБР. Теперь же ситуация стала еще запутаннее. Кинкейд взяла Рогана за руку.

– Люси, ну говори же!

– Я работаю волонтером в ФОМД вот уже три года, – начала она. – Я горжусь нашими успехами – мы выловили сотни хищников, рыскающих в Интернете, и отправили их за решетку…

Женщина вдруг поняла, что начала неправильно – на недавнем мероприятии Шон уже слышал все это.

– Итак. – Она осушила стакан воды. – Есть еще один проект ФОМД, который концентрируется на разработке условно-досрочно освобожденных рецидивистов, если имеется высокий шанс того, что они повторно совершат преступление. Мы знаем, что, по разным оценкам, от пятидесяти до восьмидесяти процентов извращенцев, специализирующихся на детях или подростках и освобожденных досрочно, будут снова арестованы за аналогичное преступление в течение первых трех лет после освобождения. И это лишь те, кого удается поймать. Мы находим их в чат-румах, популярных в среде их жертв, и ждем, пока они сами не попытаются установить контакт с одним из нас. Мы создаем аккаунт, подходящий под их предпочтения, и в большинстве случаев не проходит и трех месяцев, как мы выявляем насильников и определяем их местонахождение. Большинство из них нарушают условия своего досрочного освобождения самим фактом общения с несовершеннолетними по Интернету, но из-за переполненности тюрем для того, чтобы вернуть их за решетку, требуется что-то более серьезное. Они должны попытаться встретиться с потенциальной жертвой.