Канатная дорога.

Это же… прямо как в кино.

Перед нашим приездом прошёл совсем небольшой дождик. Но сиденья успели слегка намокнуть. И два работника парка в чёрных жилетках с эмблемой стелили на них голубые клеёнки.

Когда подошла наша очередь садиться, парни сказали встать на отмеченную жёлтым скотчем линию. Было видно, что для них это обычная рутина, и беспокоиться не стоило.

Но я всё равно немного напряглась, потому что не совсем понимала, как будет происходить посадка.

Кресла не останавливались, они беспрестанно двигались, подхватывая людей под ягодицы и унося далеко. Вперёд и вверх.

Неожиданно сильно толкнуло сзади в бёдра, я охнула и села. Зашуршала клеёнка.

Обалдеть!

Ярослав опустил поручень и, улыбаясь, посмотрел на меня.

Видимо, на моём лице отражалась вся гамма эмоций, потому что он улыбнулся ещё шире и, наклонившись ко мне, поцеловал.

– Ты офигенная, – прошептал прямо в губы. И у меня во второй раз за несколько минут захватило дух.

Ярослав отстранился, и я, опершись о поручень, наклонилась вперёд. Земля оставалась всё дальше и дальше. Кроны деревьев, лишь недавно возвышавшиеся, казавшиеся исполинами, теперь были в нескольких метрах подо мной.

Мы поднимались довольно медленно, но от происходивших изменений захватывало дух.

Как же здорово!

Хотелось вскочить на кресло и, раскинув руки, закричать от восторга.

– Обернись, – посоветовал Логинов.

И я посмотрела назад.

Надо же, а я уже думала, что видела всю красоту. Но за нами далеко внизу, раскинулась геленджикская бухта, облепленная по краю красными крышами домов, как опушка подосиновиками.

Смотреть назад было не слишком удобно, но я никак не могла остановиться, продолжая впитывать эту потрясающую панораму глазами.

И почему я не взяла камеру?!

– Насмотришься сверху. А сейчас давай сделаем селфи? – предложил Логинов, и я достала телефон.

Ярослав приблизил своё лицо к моему, и мы сфотографировались на фоне бухты, на фоне неба и деревьев.

Я смеялась и махала рукой тем, кто, возвращаясь, двигался мне навстречу. Мне махали в ответ и кричали: «Классные шляпы».

– Я так хочу тебя, что даже больно, – вдруг сказал Логинов.

Сердце пропустило удар, а потом забилось сильно-сильно, поднявшись до самого горла и снова падая вниз.

Я промолчала, делая вид, что увлечена разглядыванием проплывавших по дну оврага можжевельников, дубов и ещё каких-то деревьев и кустарников, названия которых не знала. Но почему-то именно сейчас вдруг стало очень важным хорошенько их рассмотреть.

По дороге вверх мы больше не разговаривали. Я пыталась унять бешено колотящееся о грудную клетку сердце, а Логинов делал вид, что вовсе ничего не говорил.

Вот только он сказал, и мы оба это знали.

К счастью, скоро мы достигли верха. Нам помогли покинуть кресла два сотрудника в таких же чёрных жилетах. А третий рассказывал о том, что по дороге нас сняла фотокамера, и мы можем приобрести фотографию, если пройдём сначала налево, а потом вверх по лестнице.

Я поднималась, словно сомнамбула. В голове звучали его слова. А ещё появлялись фантазии, сначала только картинки, но постепенно они обретали звуки, запахи и ощущения. Я чувствовала жар его тела, гладкость его кожи.

Мне самой стало невыносимо мучительно, что не могу сейчас же прижаться к его обнажённому телу.

– Пошли, – я потянула Логинова за руку, когда он уже вошёл в небольшое помещение, где прибывшие до нас туристы разглядывали снимки своего прибытия.

– Куда? – удивился Ярослав, продолжая осматривать глазами очередь и фотографии в рамочках на стенах. Он явно собирался приобрести наше фото.

– Не спрашивай, пойдём, – мой голос изменился, стал низким и тягучим.

Логинов посмотрел мне в глаза и, кажется, нашёл там ответ на свой вопрос, потому что он молча вышел вслед за мной.

Я тащила его вверх по лестнице, а затем вымощенной камнем дорожке меж деревьев, в поисках тихого места, где нам никто не помешает. В голове пульсировало, и, казалось, если сейчас же не получу того, что хочу до дрожи в коленках, то просто взорвусь, разлечусь на тысячи осколков.

Наконец людские голоса стихли. Я свернула с дорожки и углубилась в кустарники, почти не думая о том, что происходит вокруг. Словно на автопилоте, движимая одной лишь целью.

Через несколько минут мы упёрлись в ограду.

– Чёрт, – она была выкрашена в зелёный цвет, и я, не заметив, налетела на неё. А Логинов не успел удержать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но он тут же дёрнул меня к себе, развернул и впился в губы долгим, жадным поцелуем. Я отвечала ему с той же жаждой, нащупывая ремень его джинсов, стремясь как можно скорее избавиться от преграды.

Логинов прижал меня к ближайшему к ограде дереву, и последнее о чём, я сумела внятно подумать – хорошо, что надела платье, а не шорты, как собиралась.

Это было быстро и жадно, без малейшего намёка на нежность. Но она и не была нам нужна, мы слишком изголодались друг по другу за эти долгие десять лет.

Несколько минут спустя мы так и стояли, по-прежнему слившиеся, бывшие единым целым, не в силах отдышаться. Логинов упёрся лбом в мой лоб и смотрел, смотрел, смотрел. Потом сипло прошептал:

– Вообще-то, я думал об удобной постели, но так тоже неплохо.

Я всхлипнула. От смеха.

А потом раздались громкие голоса. И мы быстро оторвались друг от друга. Ярослав пытался застегнуть ремень, но никак не мог совладать с ещё дрожавшими непослушными пальцами, а я искала затерявшиеся в траве трусики.

Не знаю, что подумали гулявшие по лесу туристы, когда мы вывались из кустов. Помятые. Взъерошенные. Всё ещё тяжело дышавшие.

Мне было всё равно.

18

Я была счастлива. Полностью и абсолютно.

Держась за руки, мы с Ярославом шли по лесной дорожке. Куда? Это не имело никакого значения.

Всё потеряло свою значимость – прошлое, будущее. Осталось лишь настоящее, только здесь и сейчас. И мы двое наедине с вечностью.

Людей нам попадалось всё меньше, словно они, чувствуя наше единение и свою ненужность, постепенно покидали парк.

Когда мы вышли на широкую поляну, где расположился тир, рядом не было никого из туристов.

– Давай постреляем? – мне было так хорошо, что казалось совершенно не важным, чем заниматься. Мы могли пройти мимо или остановиться, это ничего бы не изменило.

Но Ярослав кивнул, сворачивая к тиру. А молодой человек  в чёрной жилетке с эмблемой уже радостно нам улыбался, рассказывая, какие прекрасные призы здесь можно выиграть.

Наверное, в ковбойской шляпе и с винтовкой я смотрелась бы отлично на фотографии. Вот только… шляпы на мне не было.

Растерянно взглянула на Логинова, а он поиграл бровями, намекая, где я могла потерять её.

– Дай свою, – стащила с него коричневую шляпу и, отскочив в сторону, чтобы не успел отобрать, сделала селфи на фоне тира. А затем сфотографировала Логинова с винтовкой. Потом он меня.

Мы несколько увлеклись, и молодой человек, громко откашлявшись, спросил, собираемся ли мы стрелять.

Стрелять мы не умели. Оба.

Поэтому большого плюшевого медведя так и не выиграли. Но за попадание в одну консервную банку из десяти и за упорство молодой человек, смеясь, презентовал нам деревянный магнитик на холодильник с надписью «Я люблю Геленджик».

Белую шляпу мы так и не нашли, поэтому коричневую носили по очереди. Но так было даже интереснее. Мы отчаянно спорили за каждую минуту обладания этим великолепным головным убором, ценность которого весьма повысилась, когда он остался в единственном экземпляре. Логинов, пользуясь разницей в росте, владел шляпой лишние минуты, пока я подпрыгивала, чтобы отобрать у него трофей, и громко возмущалась.

Потом мы поднялись на колесе обозрения. Вроде даже говорили, что с такой высоты открывается самая красивая панорама в Краснодарском крае.

Но мы её не заметили.

Потому что снова целовались и не могли оторваться друг от друга. Мы чуть не уехали на второй круг. Но бдительный работник успел вернуть нас на землю.

По пути вниз на канатной дороге мы также держались за руки.

Теперь я ощущала постоянную потребность касаться Ярослава. Боялась отпустить даже на минуту.

В ресторане мы сели рядом на диванчик и целовались, пока готовили наш заказ. Даже настойчивое покашливание официантки не сразу заставило нас оторваться друг от друга.

Не помню, что я ела. Кажется, какой-то салат. Или жареную картошку.

И даже вкуса не чувствовала.

Но зато совершенно точно помню, как сняла босоножку и поставила ступню на ногу Ярослава. Потому что мне было необходимо ощутить это прикосновение.

До дома мы тоже не доехали.

Свернули в лесополосу и, отъехав чуть дальше от трассы, занялись любовью на заднем сиденье машины.

Логинов предложил вернуться в Геленджик, пока недалеко отъехали, и снять номер в отеле, чтобы провести вместе всю ночь.

Но ко мне понемногу возвращалось благоразумие. Я даже уже была способна вспомнить о больном сердце отца и наверняка переживающей обо мне матери.

Поэтому отказалась.

Ярослав не обиделся. Он всё понимал. И от этого я любила его ещё больше.

Да, любила.

Теперь я не видела смысла врать самой себе. Я так и не сумела забыть его за все эти годы. Хотя и старалась. Очень старалась. Но сейчас, до краёв переполненная чувствами, понимала, что по-прежнему безумно люблю его.

Не знаю, что будет потом.

Сейчас я не была способна об этом думать. И не хотела.