Ну теперь всё понятно.

Я с грохотом отодвинула стул и рванула к окну. Ручку заело, и она никак не хотела открываться. Широкая ладонь накрыла мою, заставляя замереть и затаить дыхание от неожиданности. Да, я испугалась, Логинов подкрался слишком тихо. Он влез в моё личное пространство и напугал меня. Больше ничего. Ничего!

Ну же, возьми себя в руки, Александра!

Я потянула руку и наконец освободилась из плена.

Ярослав открыл окно.

— Спасибо, — буркнула ему и вернулась на своё место.

Мне казалось, что он всё заметил — моё смущение, непонятный жар, от которого вдруг вспыхнули щёки. Я не понимала, что со мной творилось, и от этого оно нравилось мне ещё меньше.

— А если откажусь? — от ответа Коваленко зависело многое, поэтому я уставилась прямо ей в глаза. Любой блеф, даже просто попытка выдаст её. Я раскушу пустое желание надавить на меня и уйду.

— Скажем так… — Мария Анатольевна смотрела мягко, но решительно, она не врала, хотя и не хотела мне угрожать. — Если ты согласишься, у тебя будут очень высокие шансы получить пятёрки по русскому и литературе в итоговом аттестате.

«А если откажешься, ни одного шанса не будет», — мысленно закончила я за неё. И всё-таки это шантаж.

— Хорошо, я согласна, — поднялась, перекинула через плечо сумку, подхватила с учительского стола свою камеру и направилась к выходу.

У самой двери я оглянулась и наткнулась на медовый взгляд Логинова. Образ мухи тут же всплыл в голове. Она уже слабо барахталась, всё глубже увязая в тягучей сладкой субстанции.

Я потрясла головой, прогоняя видение. Да пошёл он! Даже дверью хлопать не стала, просто плотно закрыла её за собой.


10

На велике добралась до дома своей подопечной всего за пять минут. Похоже, велосипед теперь — моё любимое средство передвижения. А пока ехала, проветрила мозги и нервы. Подумаешь, съездим с ним в этот заповедник, напишем вместе пару статей. И что из того? Это всего лишь школьное задание. К тому же там наверняка будет толпа людей и красоты природы. От меня требуется только фотосъёмка.

В общем, к дому Милены я подъехала совершенно спокойная и в хорошем настроении.

Татьяна Викторовна уже ушла на работу, и дверь мне открыла домработница Марина. Это была женщина средних лет, с чересчур ярким макияжем и объёмным шиньоном, выкрашенным в красно-каштановый цвет. Чем-то она неуловимо напоминала фрекен Бок из «Карлсона».

Впрочем, поздоровалась домработница вполне приветливо, и я решила пока не записывать её в разряд монстров.

— Саша пришла! — Милена только что была наверху лестницы и вот уже сжимала меня в крепких и искренних детских объятиях. Прям телепорт, а не ребёнок.

— Привет, малявка, — я провела рукой по её косичкам, подобные нежности немного сбивали меня с толку. — Чем сегодня займёмся?

— Марина учит меня печь торт к маминому дню рождения, хочешь с нами? — в её глазах стояла мольба, как будто я могла отказаться. Эта девочка совершенно не воспринимала меня как прислугу. А я слышала, что дети богатых родителей часто поступают именно так. И это казалось странным — Милена совсем не была капризной, избалованной девочкой. Напротив, она поражала своей искренностью и неиспорченностью.

— Конечно, хочу, — не могла не улыбнуться в ответ.

Мелкая просияла, схватила меня за руку и потащила в кухню. Войдя внутрь, я как будто оказалась в эпицентре маленького армагеддона. На всех поверхностях стояли чашки, чашечки, миски и кастрюльки, с содержимым и без него. Мойка была заполнена горой использованной посуды до самого крана. К тому же все столы, дверцы шкафов и даже пол были усыпаны тонким белым слоем.

— У вас произошло извержение мучного вулкана?

— Скорее, вулканическая активность одной маленькой девочки, — пояснила, улыбаясь, Марина, а малявка, устроившая кавардак в кухне, радостно захихикала. Ещё бы, её ж сравнили со стихийным бедствием.

— Это я чихнула, — похвасталась она.

— Ну будь здорова!

— Сейчас мы крем доварим и начнём убираться, — пояснила фрекен Бок, помешивая содержимое небольшой кастрюльки на плите, а стоявшая на детском стульчике Милена согласно закивала. Мол, точно всё уберём.

Когда раздался звонок у входной двери, только я ещё сохранила чистые руки, не перепачканные в креме или муке. Поэтому открывать отправили меня.

С улыбкой я шла по просторному холлу. Мне определённо повезло и с работой, и с подопечной. О чём-то подобном можно было только мечтать: я интересно провожу время с приятной девочкой и ещё получаю за это деньги.

Открывая дверь, продолжала улыбаться. Но вдруг улыбка сползла с моего лица.

Что?! Нет! Опять?

Я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Как он узнал? И зачем пришёл сюда? Если обсудить субботнюю поездку в заповедник, это можно было сделать и завтра в школе. Мы ведь учимся в одном классе.

— Барановская, немедленно открой дверь! — раздался с другой стороны, слегка приглушённый дверью голос.

— И не подумаю, пока ты не объяснишь, зачем припёрся, Логинов!

— Я здесь живу! — вдруг заявил он и несколько раз ударил по двери кулаком. — А вот что ты здесь делаешь? Караулишь меня?

Я даже опешила от того, что он мог предположить подобное.

— Иди на фиг отсюда, — послала почти вежливо. Верить заявлениям Ярослава, что он живёт в этом доме, даже не собиралась

Но Логинов не оценил. Он начал яростно жать на кнопку звонка и вдобавок снова стучать кулаком по двери.

На шум из кухни выскочили Марина с Миленой.

— Что случилось?

Я даже не успела ответить, как они разглядели силуэт за узким окошком и обе расплылись в улыбках:

— Ярослав пришёл.

Логинов ввалился злой и взъерошенный.

— Что она тут делает? — указал пальцем на меня.

— Саша — моя няня, — почему-то начала оправдываться Милена. — А где твой ключ?

— Забыл, — буркнул Ярослав и протиснулся мимо меня, задев плечом. Специально.

— Это мой старший брат, — громким шёпотом прокомментировала Милена, пока этот грубиян поднимался по лестнице.

Судьба явно неблагосклонна ко мне и послала в мою жизнь чересчур много Логинова. Как будто открыла солонку не с той стороны, и вместо щепотки высыпалась целая куча. Теперь мой суп пересолен Логиновым. Он повсюду — в школе, на работе, даже на дополнительных занятиях в школьной газете.

Ну почему он не может быть хоть чуточку приятнее? Как сестра, например.

Настроение пропало. Мы с Миленой без особого энтузиазма помогли Марине прибрать кухню и отправились в сад, покачаться на качелях. Качели, кстати, были отличные — широкое сиденье, на котором можно поместиться вчетвером, и большой зелёный тент сверху. Не страшны ни дождь, ни солнце.

— Ты не обижайся на Ярослава, он хороший, — после долгого молчания вдруг выдала моя подопечная.

— Да? — недоверчиво хмыкнула я.

Милена уловила сарказм и бросилась на защиту брата.

— Да! Он добрый, просто…

— Что просто? — мне стало любопытно.

— Он говорит, что мама… — Милена смутилась и замолчала.

Да что ж такое, только мне собрались раскрыть семейную тайну и сразу на попятную.

— Что говорит Ярослав? — я подвинулась ближе к девочке и взяла её за руку. Знаю, что это нечестно манипулировать ребёнком, но желание узнать тайну оказалось сильнее мук совести. Причём намного.

Милена огляделась по сторонам, будто боялась, что её кто-то может услышать, а потом серьёзно посмотрела мне в глаза, почти по-взрослому.

— Ты никому не расскажешь?

— Никому, — я постаралась вложить в голос всю убеждённость, которую испытывала в этот момент. Да и кому говорить-то? У меня здесь даже друзей нет. Только эта маленькая девочка.

— Поклянись! — это было произнесено так торжественно, что я чуть не рассмеялась. Но сдержалась. Девчушку было откровенно жаль, да и вряд ли я сумею завоевать её доверие, если буду смеяться над тем, что для неё важно.

— Клянусь! — произнесла максимально серьёзно, даже ладонь перед собой выставила.

— Чем? — не отставала малявка.

— Своей пятёркой по русскому, — больше ничего не пришло в голову. Но, к счастью, Милену это устроило.

— Это всё из-за папы… — с тяжёлым вздохом выдала она и продолжила, понизив голос: — Яр, говорит, что мама его сожрала. — и тут же зачастила, вываливая на меня все свои сомнения и размышления: — Но мама не могла его сожрать, она же не чудище, она человек. И папа — человек. И он живой, я сама видела, мы ходили в кафе есть мороженое.

М-да, интересная ситуация.

— А что случилось с твоим папой? Где он?

— Ушёл…

— Почему?

— Они поругались с мамой. Он сказал ей плохое слово.

— Какое?

— Плохие слова нельзя говорить! — убеждённо заявила она.

Вполне логично.

— А если только первую букву? — нашла я вариант.

Милена долго размышляла, хмуря лобик, и наконец выдала мне на ухо, как большую тайну:

— Шэ.

Что ж, буква «шэ» вполне объясняет, почему мама с папой поругались.

— Ты никому не расскажешь? — она наивно заглядывала мне в глаза, надеясь найти там подтверждение моей честности.

— Я же поклялась, — сделала вид, что оскорбилась её недоверием, и девочка сникла.

Бедняжка, все взрослые в этой семье носятся со своими обидами, и никому нет дела до чувств ребёнка. Одиночество этой девочки чувствовалось на расстоянии.

Поддавшись импульсу, я подвинулась ближе и обняла её. Милена, словно только этого и ждала, обхватила меня руками и прижалась изо всех сил.


***

Ярослав ненавидел семейные ужины, точнее то лицемерие, что они в себе несли. Какая семья? Мать разрушила её. Выжила отца из дома.