Я выдернула чашку из-под её руки. Фарфор жалобно звякнул о блюдечко. Мамина рука бессильно упала на стол, как будто из неё разом улетучились все силы.

— Витя… — вдруг всхлипнула она, — он… изменил мне… в моём доме, на моей кровати, с моей подругой…

От её улыбчивой бравады не осталось и следа. Внезапно она разрыдалась, закрыв лицо ладонями.

— Мама, мамочка, — я вскочила, опрокинув стул, и бросилась к ней. Обняла, прижала её голову к своей груди. Она обхватила меня руками, вжимая лицо в тёплый свитер, который я так и не сняла, вернувшись домой.

— Ты говорила… а я не слушала тебя… — доносились приглушённые свитером всхлипы. — Витюша — подлец… Прости меня, Саша… Санечка…

Она зарыдала с новой силой, цепляясь в меня руками. Мне только и оставалось, что гладить её по волосам и ждать, когда она выплачется.

Витюша, конечно, подлец, но всё равно печально, что мама узнала об этом таким жестоким способом.

В кухню вбежал встревоженный отец.

— Что за шум… — начал он и осёкся, увидев плачущую маму.

Я покачала головой, вряд ли это быстро прекратится. Но она вдруг взяла себя в руки. Выпрямилась, выпуская мой свитер из цепких пальцев, промокнула мокрые глаза салфеткой, аккуратно высморкалась.

— Извините, — произнесла она слегка осипшим голосом.

— Всё в порядке, — заверила её я.

Отец, осознав, что появился совсем не вовремя, попытался снова ускользнуть. Но мама его остановила.

— Серёжа, можно поговорить с тобой?

Похоже, теперь лишней здесь была я.

— Пойду переоденусь, — пробормотала, чтобы что-то сказать, и ушла, оставив их одних. Думаю, этим двоим есть, о чём поговорить.

И всё же зачем она приехала? О том, что Витюша оказался подлецом, можно было сообщить и по телефону…

Я переписывалась с Иркой, когда раздался негромкий стук в дверь. Почти тотчас в комнату заглянула мама.

— Можно к тебе?

— Заходи, — я отложила телефон и села на кровати.

Мать подошла ближе, уместилась на краешек. Мне было очень любопытно, о чём они говорили с отцом, и главное — до чего договорились. От решения взрослых, я это понимала, зависела и моя жизнь.

Но ничего не спросила, ждала, когда она сама расскажет. Если мама хочет забрать меня домой, я не буду облегчать ей задачу. Ирке я уже сообщила, что полна решимости остаться в Анапе, и, если потребуется, буду бороться до конца.

Но мама меня удивила.

— Ты не будешь против, если я немного погощу у вас? — вдруг спросила она. — Я взяла отпуск на работе.

Видимо, недоумение было ярко написано на моём лице, потому что она сочла нужным пояснить:

— Мне нужно время, чтобы прийти в себя. А в нашей квартире всё напоминает о Вите и о том, что произошло…

Я машинально отметила, что она говорит «в нашей», а не «в моей» как раньше.

Чувствовала себя чудовищем, но мне совсем не хотелось, чтобы мама жила с нами. У нас с отцом установились отличные отношения, мы прекрасно понимали друг друга и не напрягали в быту. С мамой подобное было невозможно, потому что ей просто необходимо устанавливать свои правила везде, где бы она ни появилась. Не уверена, что в этот раз будет иначе. Но что я могла ей возразить? Единственный аргумент, который пришёл мне в голову:

— А отец не будет против?

— Он уже согласился, — она скромно опустила ресницы. И мне хотелось зашипеть от досады. Вот ведь же…

Если папа не против, чтобы его бывшая жена жила в его же доме, то с моей стороны будет просто верхом невоспитанности выставить за дверь собственную мать.

— Ну раз папа не против, то и я не буду возражать, — тяжело вздохнула. Всё-таки подобная перспектива не слишком радовала.

— Если хочешь, мы можем жить в одной комнате, — обрадовалась она.

— Ну уж нет! — наверное, я отреагировала чересчур эмоционально, но сама мысль, что я лишусь личного пространства, и моя мать будет рядом двадцать четыре часа в сутки, приводила в ужас. И тут же добавила, чтобы как-то сгладить свою резкость: — У нас отличная гостевая спальня.

— Знаю, — улыбнулась мама, — показывая, что разгадала мой маневр, — папа уже отнёс туда мои вещи. Я пошутила насчёт комнаты.

Очень смешно. Ха-ха. Я вымученно улыбнулась, всё ещё чувствуя напряжение между нами. Всё-таки эта история с Витюшей здорово подгадила нам отношения. Даже не знаю, смогу ли я доверять ей как прежде.

— Я собираюсь запечь на обед утку с апельсинами. Хочешь помочь?

Она протягивала мне трубку мира, предлагала вместе приготовить что-то для отца. Точнее не что-то, утка с апельсинами была её коронным блюдом. Мне так и не удалось повторить тонкий вкус и неповторимый аромат, выходило какое-то жалкое подобие. И после двух провальных попыток я отказалась от этого рецепта в нашей кухне.

И сейчас прекрасно понимала, почему мама остановилась именно на утке. Хотела произвести впечатление.

Но я не была готова изображать счастливую семью, воссоединившуюся после многих лет разлуки. А потому покачала головой:

— У меня много уроков. Одиннадцатый класс, сама знаешь…

Я ожидала долгих уговоров и уже приготовилась давать отпор, но неожиданно она не стала настаивать, а сразу же отступила.

— Конечно, учёба сейчас для тебя — самое главное.

Пересела ближе ко мне, наклонилась и поцеловала в щёку, погладила по волосам.

— Надеюсь, ты сможешь простить меня, а я буду стараться больше не совершать подобных ошибок, — пообещала она перед уходом.

Когда за ней закрылась дверь, я вдруг засомневалась. Это точно моя мама? Говорят, что люди не способны меняться. Но мне хотелось верить в чудеса.

Ведь у нас с ней были и хорошие периоды. Мы не всегда ссорились и не понимали друг друга. Возможно, когда-нибудь мы сумеем преодолеть наши разногласия и забыть о произошедшем этим летом.

Я с полчаса посидела в своей комнате, а затем не выдержала и спустилась вниз. Ещё на лестнице меня встретил весёлый мамин смех. Ей вторил голос отца, рассказывавшего какую-то байку из больничной жизни.

А ведь у них должно быть много общего, вдруг поняла я.

Интересно, почему они развелись? Мама никогда не упоминала о расставании с отцом и его причинах, а я была слишком мала тогда, чтобы задавать правильные вопросы.

Может, сейчас они сумеют преодолеть разделяющие их годы и начнут всё сначала? Вдруг у моих родителей есть второй шанс?

Мне так понравилась эта мысль, хотя она и была из разряда «а что если…». Но ведь чудеса случаются. К тому же скоро новый год. А как известно, в преддверии этого праздника в волшебство хочется верить с удвоенной силой.

Пожалуй-ка не буду я им мешать. Пусть побудут наедине.

Я уже развернулась, чтобы подняться обратно в свою комнату, но меня остановил весёлый голос отца:

— Сашка, ты куда собралась? А кто будет помогать?

Заметили.

Я улыбнулась и направилась к ним.

В кухне вкусно пахло апельсинами. Это был аромат детства и праздничного застолья.

— Чем вам помочь? — я ухватила жёлтый кружочек и сунула в рот. М-м, обожаю.

— Саша, не трогай апельсины, — произнесла мама, не оборачиваясь и не прекращая процесс помешивания медовой глазури. Всё-таки она слишком хорошо меня знала. — Почисти лучше картошки.

— Есть, сэр, — козырнула я ладонью у виска и, по-солдатски резво развернувшись на месте, двинулась в сторону кладовки.

После обеда родители остались смотреть фильм в гостиной, а я ушла в свою комнату. Во-первых, не хотелось им мешать. Вдруг и правда… А во-вторых, мне нужно было поделиться новостями с подругами, обсудить возможные варианты развития событий и выбрать тот, что устроил бы меня больше всех.

К тому же уроков на выходные и правда задали много. А ещё в понедельник предстояла встреча журналистского клуба. Но к этому мне нужно было подготовиться, скорее, морально.


20

Настроение было совсем не новогодним. Тем не менее, за праздничной ёлкой отправили именно его. Ярослав даже не стал возмущаться, чем быстрее купит, тем быстрее от него отстанут. Слава богу, наряжать и без него есть кому.

Пока одевался, рядом крутилась Герда, намекая, что тоже хочет посетить ёлочный базар. После того происшествия с осколком куриной кости, когда Ярослав чуть не потерял собаку, он стал относиться к ней ещё внимательнее. Теперь питбулиха почти ни в чём не знала отказа и нагло этим пользовалась.

— Неси поводок, — вздохнул Логинов, понимая, что после прогулки по грязным улицам Герду придётся купать.

Уже перед выходом за ними увязалась Милена. Не слишком хотелось нянчиться ещё и с ней, но в последнее время сестрёнка была какая-то потерянная. Ходила сама не своя. И ей отказать Ярослав тем более не мог. Так и отправились втроём.

Шли не спеша, позволяя Герде как следует обнюхать метки товарищей и оставить взамен свои.

Ёлочный базар представлял собой большое огороженное деревянным заборчиком пространство и располагался на площади недалеко от дома. Для входа оставили небольшую калитку, по обеим сторонам которой стояли две пушистые зелёные сосны, встречая гостей.

— Какие красивые, — восхищённо протянула Милена, трогая варежкой пушистую хвою. Герда тоже принюхалась к дереву, но уколола нос иголками и недовольно фыркнула, не разделяя восторга девочки.

Ярослав уже намеревался зайти внутрь, как вдруг услышал знакомый голос:

— А почему здесь только сосны? Ведь написано «ёлочный базар». А где ёлки?

Вот же невезуха, нарвался! И так каждый день встречался с Барановской в школе, наблюдал, как она воротит от него нос, намеренно глядя в противоположную сторону. Так теперь ещё и ёлку выбирать, слушая её язвительные комментарии.

— В нашем климате ели почти не растут. С соснами намного проще, да и для создания праздничного настроения в доме нужен запах хвои, а еловая она или сосновая — какая разница? — отвечал дочери Сергей Львович.