Дебби Макомбер - Любая мечта сбывается

Я улыбнулся, побуждая ее продолжить.

– Лилли говорит, что ярость и горе идут рука об руку. И тут я тоже не знаю, стоит ли этому верить, но я помню, как злилась на маму за то, что она меня бросила, злилась, словно у нее был выбор,  – добавила Шей.  – Мама умерла, то есть не скажешь, что она упаковала чемоданы и сбежала.

У моих детей было точно такое же чувство – будто их бросили, и оно тоже выражалось негативно. Услышав от Шей, что она пережила то же самое после потери ее собственной матери, я наконец осознал, что именно Марк и Сара испытывали с тех пор, как мы похоронили Кэти.

– А какие занятия тебе больше всего нравится посещать? – спросил я.

Шей, похоже, несколько смешалась, словно искала ответ. И я боялся, что она скажет вслух только то, что, по ее мнению, я хотел бы услышать.

– На самом деле больше всего мне дали занятия по обретению эмоциональной свободы,  – сказала она. И как только она решилась на ответ, оказалось, что ей многое хочется рассказать об этих занятиях. Она казалась искренней, и чем дольше мы говорили, тем больше искренности я слышал в ее голосе.  – Я вовсе не должна взваливать на себя ответственность за все на свете. Я поняла, что, если у меня и есть хоть какой-то шанс на достойную жизнь, на то, чтобы сделать верный выбор, мне нужно отпустить все обиды, чтобы я смогла двигаться дальше. Начала я с отца, но еще не дошла до того, что сотворил со мной брат.  – И, словно прочитав мои мысли, Шей добавила: – От Кейдена, моего брата, я не получала вестей уже три года и понятия не имею, жив он или мертв.  – Она помолчала и снова опустила взгляд на свои руки.  – Странность в том, что, разбираясь с Кейденом, я поняла, что мне нужно простить и себя тоже. Потому что именно я познакомила его со Стрелком.

– Стрелком?

– Это мой бывший парень. Он в тюрьме. Сомневаюсь, что он когда-нибудь выйдет, и это, честно говоря, к лучшему.

Я видел, что, несмотря на весь свой гонор, Шей прошла долгий путь за короткое время, проведенное в центре.

– Лилли говорит, что ты хорошо справляешься, и я хотел сказать тебе, что я тобой горжусь.

Шей вскинула голову, глаза ее расширились от изумления.

– Правда?

– Мне приятно, что это место тебе подошло. И я рад, что здесь тебе помогли. Кто-нибудь из родственников приедет к тебе на Пасху? – спросил я.

Покачав головой, она снова уставилась на свои руки, сцепив их на коленях.

– Нет… У меня нет родственников, ну, кроме брата, а его, как я уже сказала, я не видела больше трех лет.

– Но ты ведь завела здесь друзей?

Она кивнула.

– Да, кажется.

– Если хочешь, я зайду к тебе еще раз через несколько месяцев.

– Дело твое,  – сказала она, пожимая плечами, словно это для нее ничего не значило.

Поднимаясь со стула, я подумал, что пришла пора освободить маленький кабинет Лилли.

Шей поднялась одновременно со мной.

– Пока ты не ушел, скажу еще кое-что: я видела женщину, о которой ты говорил.

В голове у меня стало совсем пусто.

– А о ком я говорил?

– В тот день, когда ты высадил меня у приюта, ты сказал, что церковь устраивает тут обеды раз в месяц и что Линда Кинкейд при этом руководит волонтерами.

– Ах да! – Теперь я тоже вспомнил.

– Ты сказал, что я легко ее узнаю, и был прав. Как только я ее увидела, я поняла, что ты имел в виду именно ее.

– Ты с ней общалась? – спросил я. Ведь я так и не рассказал Линде о том, что встретил Шей, хотя Мэри Лу, моя помощница, наверняка посвятила ее в детали.

– Нет… Я не была уверена, что стоит к ней подходить.

– Очень даже стоит,  – заверил ее я.  – У Линды большое сердце, не только рост.

– Если я снова увижу ее, то могу и поговорить,  – неуверенно произнесла она.

– Надеюсь на это,  – подбодрил ее я. И подумал, что нужно обязательно предупредить Линду насчет Шей, чтобы ее не застали врасплох.

К тому времени, как я вышел из центра, стал собираться дождь. Саре это наверняка понравится. Дом мы украсили еще в начале недели, но у меня не было времени покрасить с детьми яйца. И сегодня вечером, после репетиции хора, как раз можно будет этим заняться. Я всячески старался, чтобы их жизнь вошла в обычную колею после смерти матери, а это было весьма нелегко.

Уже третью Пасху мы проведем без Кэти. Первые две были ужасны. Мы отчаянно старались выглядеть довольными и притворяться, что все хорошо. Первой обычно ломалась Сара, начинала плакать и твердить, что ей нужна мама, что я ничего не могу сделать как надо. Я утешал свою дочь изо всех сил. Вот только меня самого некому было утешить.

Впервые с тех пор, как мы похоронили Кэти, у меня появилось чувство, что мы можем и справиться. Я не был уверен, что это ощущение и хорошее предчувствие как-то связано с тем, что я провел время с Шей, но решил, что связь все же есть.

Я очень живо вспомнил день нашего знакомства и то, как чувствовал себя, высадив ее у приюта. Я уже упоминал, как встреча с ней помогла мне. С того дня для меня и детей изменилось все.

Я забрал Сару, и мы вместе вышли из «Центра надежды». Чувствовал я себя после разговора с Шей прекрасно. Я радовался за нас обоих.

Воскресным утром я вошла в церковь Дрю, как только начала играть органная музыка. Алтарь был украшен к Рождеству. Прошло уже больше года с того дня, как я впервые зашла в эту церковь, да и в какую-либо церковь вообще. Всякий раз, поговорив со мной,  – а общались мы с ним всего трижды за прошедшие двенадцать месяцев,  – Дрю приглашал меня посетить церковь. Но я так ни разу и не воспользовалась его приглашением.

До сих пор.

После завершения всех четырех фаз программы в «Центре надежды» я должна была переселиться в реальный мир и признавала, что будущее пугает меня до чертиков. Я справилась со всеми требованиями программы, подала заявление и устроилась официанткой в кафе «На углу». После выпускного мне предстояло переехать в маленький домик, предоставленный «Центром надежды». Дом действительно был маленьким, скорее, даже крошечным. Места в нем едва хватало для кровати, раковины, плиты и ванны. Главное заключалось в том, что спустя год после выпуска я буду в состоянии сама себя обеспечивать без дополнительной помощи от «Центра надежды». Но это оставалось под вопросом.

Многое оставалось под вопросом, отчего мне было весьма неуютно. Я хотела поверить, что готова начать с нуля новую жизнь, без груза прошлых ошибок, но и скептицизма мне хватало. Сомнения день и ночь вертелись в голове, мешая мне спать. Каждый раз, когда я закрывала глаза, меня начинали донимать тревоги. Всяческие «что если…» жужжали в мыслях, как надоедливые мухи, а мухобойку для них мне изобрести не удавалось.

Лилли, мой куратор, оказывала всю возможную поддержку, но однажды я уже облажалась, и гарантировать, что в этот раз я справлюсь, не мог никто.

Пробираясь на самую дальнюю скамью, я вспоминала свое первое знакомство с Лилли. Тогда я только фыркала при мысли о том, что эта женщина может стать мне другом. Со временем я узнала, что в этом, как и во всем остальном, Лилли была права. Лилли Палмер стала моей хорошей подругой. Это случилось не сразу, но пока мы работали вместе, я начала доверять ей свои секреты и избавляться от неприязни, которую везде носила с собой, как чемодан с вещами. В моей жизни не было людей, похожих на нее. В течение прошлого года Лилли стала моей исповедницей и вдохновительницей. Но лучшей переменой во мне стало то, что я снова осмелилась мечтать.

Музыка стихла, и Линда Кинкейд взошла на кафедру. Я узнала ее, потому что видела ее на благотворительном обеде, который устраивала в «Центре надежды» церковь Дрю. Мне так и не хватило храбрости признаться ей, что я знакома с Дрю. А если Дрю ей обо мне рассказал, то Линда не горела желанием со мной общаться. Эта женщина меня подавляла. Возможно, дело было в ее росте или знании того, что Линда близка к Дрю, что он рассчитывает на нее. Не знаю, в чем именно было дело.

И, как бы глупо это ни звучало, я тоже чувствовала себя близкой к Дрю, хоть это чувство и было совершенно односторонним. В конце концов, я же разговаривала с ним всего четыре раза. Но каждая из наших встреч тысячу раз повторялась в моих воспоминаниях.

Я надеялась однажды выйти замуж за человека, похожего на него. Не за пастора, а за достойного мужчину, который не принимает наркотиков, не изменяет и не бьет женщин. Звучит достаточно просто, верно? Но исходя из моего опыта, такие мужчины встречались редко, поэтому я сомневалась, что опознаю такого мужчину, даже наткнувшись на него.

После всего, что мне пришлось пережить, построить отношения с мужчиной наверняка будет нелегко. А еще сложнее будет построить отношения с Тем Существом, которое гораздо больше меня самой. И все же я была здесь, готовая и к той и другой задаче, будучи совсем новой Шей.

Я сосредоточила свое внимание на передней части церкви. Линда Кинкейд прочитала из Писания выбранный для этого утра Пятьдесят шестой псалом и тихо вернулась на свое место. Захваченная собственными мыслями, я уловила не все ее слова.

Когда Линда покинула кафедру, появился Дрю. Он был в костюме и при галстуке, что на миг совершенно меня заворожило. Потому что раньше я видела его только в повседневной одежде. Когда мы встречались в «Центре надежды», он приходил ко мне сразу после баскетбола, еще в спортивной форме. Я едва узнала его и тут же поняла, что каждая незамужняя женщина в этой церкви наверняка по уши в него влюблена.

– Темой сегодняшней проповеди будет тревога.

Стоп.

Минуточку.

У меня голова пошла кругом. Как такое возможно? Откуда Дрю знал, что мой мозг почти полностью выведен из строя тревогой и беспокойством о будущем? Мне захотелось стукнуть себя по виску, дабы убедиться, что я правильно расслышала его слова.

– Когда мы тревожимся,  – продолжил Дрю,  – мы перемещаем свою реальность в мир фантазий. Все, что реально, переносится в земли, населенные чудовищами и драконами, которые кажутся нам куда больше и страшнее, чем на самом деле.