– В основном ее использовали как склад. Старейшины решили, что стоит сдать ее в аренду. Дополнительный доход помог бы церкви свести бюджет. Вначале я был против, потому что пришлось бы здорово потрудиться, прежде чем сдать ее жильцу. Но с тех пор я успел передумать.

– И ты хочешь, чтобы в эту квартирку въехала я?

– Да. По правде говоря, я принял это решение, как только услышал, что случилось и что Стрелка так и не задержали.

– Правда?

Он снова взял меня за руку и сжал мои пальцы.

– Я не позволю тебе оставаться в опасном месте. Линда Кинкейд и Лилли Палмер вместе с другими волонтерами без устали готовят квартиру к твоему приезду. Если верить Лилли, а ей можно верить, твои вещи как раз перевезут туда к тому времени, как тебя выпишут. Тебе даже не придется возвращаться в свой старый дом.

– Моя работа…

– Будет ждать тебя до тех пор, пока ты не сумеешь к ней вернуться, но я буду отвозить тебя туда по утрам и забирать по окончании каждой смены.

– Дрю…

– Если ты собираешься мне возражать, не трудись,  – сказал он, прерывая меня.  – Все уже решено. Никто из нас не хочет дать Стрелку еще один шанс подобраться к тебе. Подвал церкви безопасен, там есть сигнализация. Я обновил освещение. К тому же я живу почти в двух шагах.

Мысль о том, что я буду жить так близко к Дрю и детям, нравилась мне, с какой стороны ни посмотри.

– Спасибо,  – прошептала я, ошеломленная любовью и заботой, которую проявили ко мне друзья.

– Пожалуйста,  – сказал Дрю.  – И, кстати, пока не забыл: Сара нарисовала тебе картинку.

Он отвернулся и потянулся за рисунком.

Я громко рассмеялась, когда увидела ее. Девятилетняя девочка нарисовала меня в стиле «палка-палка-огуречик», причем «огуречик» головы вышел вдвое больше палочного тела. Рядом с кроватью она нарисовала стойку капельницы и ночной столик с Библией. А затем большими буквами вывела под рисунком: «Скорей поправляйся!»

С момента нападения я впервые провела так много времени в полном сознании и очень устала. Я отчаянно пыталась держать глаза открытыми, но они все равно слипались.

– Кажется, мне нужно немного поспать.

– Вот и поспи.

– Я не хочу.  – Если я засну, я впустую потрачу то драгоценное время, которое Дрю мог провести рядом со мной, а этого я определенно не хотела.  – Я очень по тебе соскучилась.

– Я буду здесь, когда ты проснешься.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Его близость меня согревала. Но бой был уже проигран, я чувствовала, как меня затягивает в сон, и не могла сопротивляться этому притяжению. Время исчезло, а затем я проснулась от звука шепчущих голосов. Голос Дрю я опознала немедленно. Второй голос был мне смутно знаком. Я попыталась выудить из памяти имя.

– Как она?

Дрю ответил:

– Лучше. Она уже приходила в себя, и мы поговорили. С каждым разом она все дольше остается в сознании. Это хороший знак.

– Я рада это слышать.

Не сразу, но я все же узнала голос Линды Кинкейд.

– В квартире все готово? – спросил Дрю.

– Да, мы уже закончили перевозить ее вещи. Лилли сейчас их распаковывает. Мы все устроим к моменту, когда Шей выпустят из больницы.

Мне стоило бы дать им знак, что я проснулась, но легче было расслабиться в тепле, под тихий разговор, и просто отдыхать.

– Я вам очень благодарен,  – сказал Дрю.

Я тоже была благодарна. Я понятия не имела, сколько времени мне понадобится, чтобы восстановиться после этой операции и всех своих повреждений, но наверняка прошло бы несколько недель, прежде чем я нашла бы в себе силы упаковать вещи и переехать. То, что все организовали заранее, стало для меня неожиданным подарком.

– Дрю, ты уверен, что поступаешь правильно? – В голосе Линды звучала нерешительность.

– Почему ты спрашиваешь?

Я заметила, что Дрю явно был готов обороняться, словно уже сам вопрос Линды воспринял в штыки.

– Я знаю, что тебе нравится Шей.

– Она мне не просто нравится. Я испытываю к ней глубокие чувства.

Он испытывает? В моей груди разлилось тепло. Больше всего на свете я хотела дать Дрю понять, что его чувства взаимны.

– В чем проблема? – спросил Дрю.

Линда помолчала, осторожно обдумывая свои слова.

– Дрю, только не пойми меня неправильно. Я считаю Шей замечательным человеком, но ходят слухи, что она сидела в тюрьме.

Дрю молчал, однако даже с закрытыми глазами я ощущала, как от него волнами расходится злость.

– И что? – требовательно спросил он.

– И… в общем, начались разговоры.

– Какие разговоры? – Его голос был напряжен.

– Некоторые прихожане начали задумываться о том, стоит ли ей доверять. То, что она будет жить в подвале под церковью, вызвало немало толков.

– А ты одна из тех, кто задается тем же вопросом? – спросил Дрю.

Судя по тому, что Линда не ответила сразу, ответ был ясен, и мое сердце оборвалось.

– Меня беспокоит не Шей,  – продолжила Линда.  – Меня тревожит, насколько пристойна твоя связь с ней, когда есть другие женщины…

– Более подходящие, ты имеешь в виду? – закончил Дрю за нее.  – Я ценю твою откровенность, и, полагаю, мне не стоит удивляться. В то же время я уверен: когда моя церковная семья узнает Шей получше, она передумает. Шей – поразительная женщина, и со временем конгрегация это поймет.

– Дрю, ты уверен? Не хотелось бы, чтобы из-за Шей люди стали сомневаться в том, что ты достоин места нашего пастора.

Судя по всему, на этот раз Дрю подыскивал нужные слова.

– Это удивляет меня, Линда. Я пытаюсь не думать плохо о моей церковной семье, но если случится то, о чем ты говоришь, да будет так.

Линда, похоже, лишилась дара речи.

– Дрю,  – дрожащим от шока голосом выдавила она,  – ты сейчас серьезно говоришь о том, что оставил бы церковь ради этой женщины? Преступницы, бывшей заключенной, женщины с запятнанным прошлым?

– Да,  – ответил Дрю без малейших колебаний. Воцарилась тишина, а затем Дрю снова заговорил: – Линда, ты изумляешь меня, потому что я всегда видел в тебе щедрость духа. В твою защиту можно лишь сказать, что ты не знаешь Шей так хорошо, как я. И все то время, пока я с ней знаком, она никогда не использовала других в своих целях. Я ни разу не слышал, чтобы она о ком-то плохо отозвалась. Она заботливая, рассудительная, искренняя, трудолюбивая…

Линда перебила его:

– Дрю, пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я упомянула об этом только потому, что считала: тебе следует быть в курсе толков.

– И я это ценю.

– Кто-нибудь из старейшин заговорит с тобой о том, почему Шей живет в церкви. Ты сам отверг предложение о сдаче квартиры в аренду, когда его выдвинули, а затем снял для Шей это помещение без каких-либо обсуждений.

– Я отправлю старейшинам электронное письмо. И это уже обсуждалось ранее, я не вижу тут проблемы. Кроме того, данная тема будет обговариваться на следующем собрании. Тогда я со всем и разберусь.

То, что Дрю мог оставить служение в церкви из-за меня, потрясло меня до глубины души. Ему не следовало даже думать о чем-то подобном.

– Мы с Ллойдом сделаем все возможное, чтобы Шей ничто не помешало въехать в квартиру,  – заверила Линда Дрю.  – Я всего лишь хотела сообщить тебе, что разговоры уже пошли.

Я продолжала притворяться спящей, пока Дрю и Линда не ушли. Сердце заныло от того, что я услышала. Мне хотелось жить поближе к Дрю, но я не желала причинять вред ему и его карьере. Я любила его и просто не могла, не желала позволить, чтобы он оказался в таком положении, когда ему придется выбирать между мной и церковью, в которой он служил.

Глава 22

Дрю

Я провел день весьма скверно, отвечая на вопросы Алекса Тернбулла, одного из старейшин, о проживании Шей в квартире под церковью. Линда не ошибалась насчет того, что у старейшин возникнут и вопросы, и беспокойство относительно такого жильца. Я больше часа общался с Алексом и избежать этого не мог.

В конце нашей беседы Алекс все так же сохранял скептицизм. К счастью, он согласился дать Шей шанс и не включать мое решение в список проблемных вопросов на следующем собрании. За это я был ему благодарен.

Когда я вернулся домой, Марк сидел перед телевизором, с головой погрузившись в игру. Мой сын начал проводить все больше времени за этими играми. Я пытался увлечь его другой деятельностью, но Марк ни к чему не проявил интереса. Когда дело касалось сына, мне почти не на что было жаловаться. Он получал хорошие отметки и вроде бы неплохо ладил с другими детьми. Да, была та единственная драка, когда ему подбили глаз. Он так и не рассказал мне толком, что случилось. Похоже, он стремился оставить весь этот эпизод в прошлом. Я понимал и уважал его решение. И мне оставалось лишь принять, что мой сын оказался домоседом. Я любил его таким, как есть, и, хотя желал ему большей физической активности, не собирался заставлять его заниматься тем, что ему откровенно не нравилось.

Сары нигде не было видно, и я заподозрил, что она у Шей, которая уже неделю назад вернулась из больницы. Моя дочь проводила с Шей все свободное время. И это шло на пользу им обеим. Шей было скучно и неуютно, а Сара постоянно находила чем ее занять. И Сара жаждала внимания Шей. Моей дочери не хватало матери, и Шей она приняла с самой первой их встречи.

– Где Сара? – спросил я у сына, заходя в дом. Я ожидал гостей с минуты на минуту и поставил на плиту кофейник.

Марк меня проигнорировал.

– Сын. Сара? – повторил я вопрос, на этот раз громче.

Не сводя глаз с экрана телевизора, Марк ответил:

– Пошла в гости к Шей.

Как я и подозревал. Шей пока не была готова к длительным визитам. Она все еще испытывала слабость, но стремилась вернуться к учебе и работе, как только сможет выдержать эту нагрузку.

Я высоко ценил помощь, которую все оказали Шей. Несколько ее друзей сами вызвались помочь – Лилли Палмер, Сэди и Элис; ее часто приходили проведать другие люди, с которыми я не был знаком. Они практически ничем не могли ей помочь, кроме как предложить поддержку, любовь и одобрение.