Жанна Даниленко - Люба

Праздник

Люба стояла в углу зала. «Как здесь красиво». Она представляла себя в сказке или на царском балу… Множество детей разных возрастов бегали и играли вокруг елки, некоторые были в карнавальных костюмах, другие просто нарядно одеты. Люба не хотела к ним, она не привыкла играть с детьми, да и на елке была впервые. Любе было пять лет. Но сегодня, на елке для детей научных сотрудников, она была счастлива. Во-первых, ее никто не знал, и она могла разглядывать всех, никого не стесняясь. Во-вторых, она ждала чуда, потому что, как и любая маленькая девочка, верила в чудеса. В-третьих, это был ее первый бал, первый праздник в ее жизни.

Вчера они с отцом ходили в магазин. Люба сама выбрала это алое бархатное платье с белым широким поясом и белым кружевным воротничком. Ее тонкие худые ноги в белых колготках смешно торчали из-под платья, но девочке все очень нравилось, особенно ярко-красные лаковые туфельки с пряжками.

Люба не была красивой, отец говорил, что она похожа на мать, но та была яркой, броской женщиной, а Люба — серой мышкой.

И вот она стоит в своем углу, отец отошел и разговаривает с каким-то мужчиной, праздник с минуты на минуту начнется.

И чудо случилось… К Любе приблизился молодой человек лет одиннадцати-двенадцати. Как он был красив, будто из сказки про звездного мальчика.

— Ты будешь со мной танцевать? — спросил он.

— Да, — шепотом сказала девочка, но тут вернулся отец.

— Извини, нам пора.

— Но праздника еще не было.

— Мне надо на работу, Люба, это не обсуждается!

— Пригласи кого-нибудь другого, — со слезами в голосе сказала Люба своему сказочному кавалеру, взяла отца за руку, и они ушли.

Люба опять была дома одна. Сначала она бродила по комнатам. Но не найдя ничего интересного, зашла в библиотеку отца, взяла книжку про пиратов и погрузилась в опасный фантастический мир… Уснула она там же, в библиотеке, и снилась ей пиратская шхуна и мальчик из сказки.

Утром из больницы вернулся отец. Приготовил завтрак. Все было как всегда. В понедельник и вторник отец говорил с ней только на английском, среду и четверг — на немецком, а пятницу и субботу — на французском. В свои пять лет Люба уже свободно говорила на четырех языках и училась в третьем классе школы. «Моя задача — дать тебе хорошее образование», — говорил отец и делал все, что мог.

Люба не гуляла на улице, не смотрела телевизор, она много занималась, читала и мечтала. Единственным человеком, присутствующим в ее короткой одинокой жизни, был отец. Он поздно приходил с работы и, как правило, не один. Отец любил женщин, а женщины любили его. Но когда они уходили, он занимался с дочерью.

«Моя задача — дать тебе хорошее образование, — повторял папа. — Я, наверное, плохой отец и никакая мать. Но образование ты получишь».

Люба очень старалась. Она его очень, очень любила…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Саша

Девочка ушла… Саша разочарованно подошел к матери. «Какие у нее были грустные черные глаза», — думал Саша и тут услышал разговор матери с женой отцовского начальника.

— Видела? Значит, у Корецкого все-таки есть дочь, а мы гадали, правду говорили или как.

— А какая она худая! Как мужчина в его возрасте один справляется с ребенком? Интересно, она нормальная?

— А мне интересно, его ли она? Если та история — правда, то есть ли гарантия, что девочка его?

— Никакой, но живет она явно с ним. И зачем она ему, при его-то положении и достатке?

— Действительно, недостатка в женщинах у него нет. Нашел бы приличную и родил по-человечески. А то воспитывает неизвестно кого. Девочка явно больная, бледная, худющая, одни глаза. И взгляд дикий какой-то.

— Жалко мужика, говорят, он очень ничего, несмотря на возраст.

— А что возраст? У него квартира — десять комнат. Сам академик, денег куры не клюют, читает лекции в Мадриде и Гарварде, холост — жених завидный.

Саша слушал разговор и ему становилось безумно жаль эту девочку, он даже не успел спросить, как ее зовут. И почему она ушла?

— Папа, почему тот мужчина увел с праздника свою дочь? — обратился он к отцу.

— На ткацкой фабрике случился пожар, говорят, много пострадавших, а профессор Корецкий — врач, директор клиники, ему надо на работу. Понимаешь, для врачей нет праздников, когда есть больные. Работа такая, сынок.

— Папа, ты будешь возражать, если я тоже буду врачом?

— Нет, почему я должен возражать? Только надо хорошо и много учиться. А ты пока особо не стараешься.

— Я понял, — сказал Саша. — Я подумаю.

Дома Саша долго размышлял о профессоре Корецком, о его черноглазой дочери и о том, что он обязательно станет врачом.

Саша с семьей жил в Москве, в Измайлово, в двухкомнатной кооперативной квартире. Мать — Марина Сергеевна — работала лаборанткой на кафедре. Отец — Борис Александрович Борисов, кандидат физико-математических наук — был звездой НИИ. Перспективный научный сотрудник в области ядерной физики готовился к защите докторской диссертации. Семь лет семья Борисовых жила в городе Арзамасе, но последние два года они уже были москвичами. В семье росло двое детей: двенадцатилетний Саша и двухлетний Алеша. Оба мальчика — блондины с синими глазами. Оба похожи на отца. Сашка, очень способный, в учебе особенно не старался, зато благодаря своей неординарной внешности был любимчиком всех учителей женского пола. Отец ругал его за плохую успеваемость, и Саша каждый раз обещал исправиться, но со следующей четверти.

Дома опять был скандал, мать непрерывно визжала, отец изредка что-то вставлял. Лешка расплакался, попросил есть. Саша взял на руки брата и пошел на кухню. Открыл холодильник — пусто, только бутылка молока. Саша посадил Лешу на стул. Попросил его подождать молча. Брат не плакал, играл с ложками. Мальчик сварил манную кашу, накормил ребенка. Увел его в свою комнату и там с ним немного побаловался, затем включил мультфильм и пошел на кухню. Из спальни родителей вышел отец, мать рыдала в комнате.

— Папа, тебе пожарить картошку или сварить макароны? Если ты дашь мне денег, я схожу за хлебом.

— Дома ничего нет?

— Нет, из молока я сварил Лешке кашу, он все съел.

— Давай, я сам схожу за продуктами.

— Папа, возьми меня с собой.

— А с кем ты оставишь Алексея?

— Я его сейчас одену, его тоже можно взять с собой, заодно погуляет. Он не гулял сегодня, а ребенку нужен свежий воздух для здоровья.

— Что ваша мать целый день делала? Ни ужин не приготовила, ни с ребенком не погуляла, хлеба в доме и того нет.

— Папа, вы ругались больше двух часов, в холодильник не смотрели, теперь мама плачет, ей снова не до ужина. И вообще, когда она расстроена, она ничего не делает и ни с кем не разговаривает. Так что если хочешь ужин, то прекрати с ней ругаться.

— Замолчи, критик. Лучше скажи, что у тебя в школе?

— Все нормально, я эту четверть закончил с двумя четверками, думаю, в следующей четверти я их исправлю.

— И что с тобой случилось?

— Ничего, просто у меня появилась цель в жизни.

— Что говорит классная дама?

— Она в шоке, удивлена, сказала, что считала меня посредственностью.

— Так ты намерен стать отличником?

— Папа, я не дурак, мне это легко. В медицинский большой конкурс, я узнавал, а медалистам льготы. Вот я решил, что мне нужна медаль.

— Как мать, рада?

— Нет, она не знает. На собрание она не ходила. Моими школьными делами она не интересуется. А ты за меня рад?

— Я буду рад, если ты станешь достойным человеком.

Привычная жизнь закончилась после защиты отцом докторской диссертации. Борис Александрович уезжал на конференцию в Мадрид. Он подошел к сыну, обнял его и сказал: «Постарайся стать человеком с большой буквы». Больше его Саша не видел. В КГБ сообщили, что он попросил политическое убежище. Мать уволили с работы как жену предателя Родины и сослали в Казахстан вместе с детьми.

Тамара

Александр Валерьевич Корецкий был выходцем из дворянской семьи, правда, его отец вступил в партию, и ему оставили пару комнат в фамильной московской квартире. Квартиру сначала переделали в коммунальную, там жили еще несколько семей, но когда родители Александра Валерьевича умерли, а сам он стал ученным с мировым именем, все десять комнатдостались ему.

Сам он тоже был коммунистом, не столько по убеждению, сколько для того, чтобы не мешали работать.

Благодаря дружбе с нужными людьми и огромному таланту он сделал хорошую карьеру. К тридцати пяти годам стал доктором наук. Его труды печатались в ведущих журналах, и с выездом за рубеж на конференции и с лекциями проблем не возникало.

В отличие от профессиональной карьеры, личная жизнь у него не складывалась.

Первый раз он женился сразу после института. Родителям не понравилась провинциальная девочка, но они уже ждали ребенка. Развязка была быстрой. Молодой жене хотелось в кино, на танцы, погулять. Ребёнок тяготил обоих. Александру — работать, а ей — развлекаться. Ее развлечения тоже мешали работе. Начались скандалы. Затем она нашла другого и уехала с ним. Александр Валерьевич вздохнул с облегчением…

Второй раз он женился в пятьдесят. Это была любовь всей его жизни.