Джуд Деверо - Лёд и Пламя

— Кейн, — прошептала она.

— Я здесь, малышка, я никуда не уйду, — сказал он, снова начиная ласкать ее.

Когда она опять закрыла глаза, его руки стали более настойчивыми. Он сжал ее бедра и утопил свои пальцы в мягкую плоть. Ее дыхание участилось. Большие, тяжелые бедра прижались к ее гладкому, мягкому телу. Его руки лежали на ее груди, в то время как рот поймал ее губы, и она открылась ему, как цветок пчеле.

Прижимая ее к себе и не отпуская ее рта, он взял ее ягодицы и поднял над собой, чтобы войти в нее.

Хьюстон ахнула при первом толчке, но, когда она начала двигаться вместе с ним, боли никакой не было. Он прижимал ее сильнее и сильнее, пока их тела не слились в одно целое в этом акте любви.

Инстинктивно Хьюстон обхватила ногами его талию и приникла к его шее. Он поднял ее с кровати и посадил себе на колени, поддерживая руками.

Затем он прислонил ее к грубой деревянной стене хижины, и его движения стали еще энергичнее. Хьюстон откинула голову, и у нее вырвался громкий стон удовольствия. В высшей точке своего оргазма Кейн в последний раз вошел в нее, и она закричала в экстазе.

Секунду Кейн продолжал поддерживать ее в таком положении, и она вцепилась в него, как будто хотела спасти свою жизнь от невидимой опасности.

После нескольких долгих минут он положил ее обратно на кровать и так крепко прижал ее к себе, что она еле-еле могла дышать.

— А ты же крикунья, — пробормотал он, — кто бы мог подумать, что леди окажется крикуньей?

Хьюстон была слишком опустошенной, чтобы ответить, и быстро заснула у него на руках.

Когда на следующее утро Кейн проснулся, уже вовсю светило солнце. Несколько минут он, улыбаясь, смотрел на голое тело Хьюстон, которая лежала рядом, свернувшись калачиком. Потом он нежно погладил ее попку.

— Пора вставать и готовить завтрак.

— Позвони в колокольчик на столе, и придет служанка, — пробормотала она, зарываясь лицом поглубже в его теплую грудь.

Он поднял брови и посмотрел на нее.

— А-а, доброе утро, мистер Гейтс. Доброе утро, Лиандер. Очень приятно вас видеть.

Хьюстон моментально отреагировала, резко выпрямившись в постели, хватая одеяло и кутаясь в него с головой.

Только через несколько секунд она поняла, что Кейн подшутил над ней.

— Что за дурацкий розыгрыш? — закричала она на него, но Кейн только смеялся, изображая, как она куталась в одеяло, да еще с такой скоростью. Она изо всех сил пыталась не смеяться вместе с ним, но не могла сдержаться.

— Полагаю, я могу больше не беспокоиться насчет Вестфилда, — сказал он, вставая с кровати и начиная рыться в сумках с едой.

Хьюстон откинулась в постели и наблюдала за ним с большим интересом. Его тело было несомненно намного лучше тела того силача, которого она пригласила на собрание их «Союза Сестер», сильные мускулы, широкие плечи, сужающиеся конусом к тяжелым бедрам, бедрам, которые могли тереться о ее тело, заставляя его петь.

Кейн случайно обернулся, чтобы посмотреть на нее, но, когда увидел выражение на ее лице, он бросил сумки, из которых вынимал еду, поднялся и протянул ей руку.

Она схватилась за нее, и он вытащил Хьюстон из кровати и притянул к себе.

— Я не думал оставаться здесь надолго, но, может быть, ты не будешь против, если мы проведем несколько дней вместе наедине, что-то вроде медового месяца, только не в Париже.

— Я была в Париже, — прошептала она, прижимаясь к нему бедрами, и нежно потерлась о него. — И я могу честно заявить, что здесь лучше, чем там. Ладно, что ты там говорил про завтрак?

Не веря своим глазам, Кейн отодвинул ее от себя.

— Если еще ребенком я чему-то и научился, так это тому, что не стоит ломать дорогие игрушки в первый же день.

— Так я для тебя игрушка?

— Взрослая игрушка. Ну а теперь накинь на себя что-нибудь, и давай есть. Я хотел бы тебе показать разрушенные шахты здесь недалеко. Надеюсь, у меня хватит мужества провести с тобой целый день.

— Я думаю, у тебя его вполне достаточно, — сказала она и застенчиво заморгала ресницами, посмотрев вниз на ту часть его тела, которая не проявляла ни малейшего беспокойства по поводу того, что Хьюстон «может сломаться в первый же день».

Он довольно твердо взял ее за плечи и повернул к себе спиной.

— У меня где-то здесь есть еще одна пара штанов и рубашка. Марш одеваться, — и чтоб все до последней пуговички было застегнуто, иначе ты сведешь меня с ума. Это понятно?

— Так точно, — сказала Хьюстон, стоя к нему спиной. Она так широко улыбалась, что у нее заломило скулы.

Когда они оделись и поели, Кейн повел ее в горы. Чандлер располагался на высоте двух тысяч ста метров над уровнем моря, а они сейчас были еще на километр выше, и воздух здесь был холодным и бодрящим. Казалось, что Кейн не замечает того, что Хьюстон не привыкла лазить по горам, а также того, что ее ботинки, предназначенные для верховой езды, плохо удерживались на скользких камнях. Тем не менее он вел ее прямо вверх, мимо нависающих скал, которые, казалось, вот-вот рухнут прямо на голову.

— Еще далеко? — спросила она наконец.

Повернувшись, Кейн протянул ей руку, чтобы помочь влезть на особенно крутой уступ.

— Как насчет того, чтобы отдохнуть? — справился он и достал из-за спины сверток с едой.

— Я была бы тебе очень благодарна, — сказала она, принимая от него флягу, и сделала из нее хороший глоток. — Ты уверен, что здесь вообще есть шахты? Как они могли вывозить отсюда уголь?

— Так же, как они вывозят уголь из любого другого места, я полагаю. Откуда мне знать, как устроены шахты?

Он внимательно посмотрел на нее и, убедившись, что от усталости она умирать не собирается, отвернулся.

— Ты часто сюда приходишь?

— Как только появляется возможность сбежать от дел. Погляди-ка вон на те скалы. Видела когда-нибудь что-то подобное?

Внизу сквозь туман она могла различить острые, как бритва, каменные выступы, которые поднимались прямо из-под земли и выглядели неестественно и опасно.

— Как ты думаешь, отчего все это произошло? Будто какой-то гигант попытался достать скалу из-под земли, вытащил ее наполовину, да так и оставил.

Хьюстон ела один из кренделей, которые Кейн положил в сверток. Он уже заявил ей, что эти кренделя — самая лучшая пища на свете, и что она должна все время иметь их под рукой.

— Я думаю, геологи, возможно, нашли бы лучшее объяснение. Тебе не хотелось бы воспользоваться случаем, чтобы походить в школу и изучить такие вещи, как, например, почему эти скалы имеют подобную форму?

Кейн очень медленно повернулся к ней.

— Ты хочешь что-то сказать — так говори это. Мое образование оказалось достаточным, чтобы заработать пару-тройку миллионов долларов. Неужели тебе этого мало?

Хьюстон изучающе уставилась на свой крендель.

— Скорее, я имела в виду людей менее удачливых, чем ты.

— Я трачу на благотворительность не меньше других, — на его лице проявилась жесткая линия скул.

— Просто я подумала, что сейчас самое время сказать тебе, что я пригласила твоего кузена Яна жить у нас.

— Моего кузена Яна? Это не тот ли угрюмый, злобный парень, которого ты спасла от драки?

— Ты можешь описать его и так, но я бы, скорей, сказала, что у него на лице есть выражение твоей… решительности.

Кейн проигнорировал ее последнее замечание.

— С какой это стати ты решила взвалить на себя такую проблему, как он?

— Он очень умен, но вынужден был бросить школу, чтобы помогать своей семье. Он еще мальчик, но несколько лет работает в шахте. Надеюсь, ты не очень сердишься, что я пригласила его, не спросив сначала тебя. Но наш дом достаточно велик, и, потом, он же твой настоящий кузен.

Поднявшись на ноги, Кейн начал завязывать сверток. Потом он зашагал дальше, теперь уже по более ровной земле.

— На мой счет можешь не беспокоиться, только держи его от меня подальше. Я не особенно люблю детей, — наконец сказал он.

Хьюстон последовала за ним.

— Даже своего собственного сына?

— Я его даже ни разу не видел — как же мне прикажешь его полюбить?

Она попыталась перекинуть ногу через упавшее дерево, преграждавшее ей дорогу. Штаны Кейна, которые ей пришлось надеть, были настолько велики, что они цеплялись за сучки и запутывались в ветках.

— Я думала, тебе будет хотя бы любопытно.

Его голос донесся откуда-то из зарослей белых осин:

— Единственное, что мне прямо сейчас хотелось бы знать, так это продаст ли мне старушка Хетти Грин свою часть акций железной дороги.

Задыхаясь, она решила наконец догнать его, но опять зацепилась рукавом рубашки за ветку. Пытаясь освободиться, она закричала ему:

— Кстати, тебе удалось получить тот дом мистера Вандербильта?

Кейн вернулся, чтобы помочь ей, осторожно выпутал рукав, а затем и ее волосы из ветвей.

— А, это. Естественно. Хотя это было и не просто, ну то, что мы здесь и вообще. За те деньги, которые я трачу на телеграммы, я бы мог купить всю их компанию.

— Ты же не владеешь «Западным Союзом»? — спросила она, округлив глаза.

Кей, казалось, не замечал, что она подшучивает над ним.

— Только небольшой частью. Когда-нибудь они будут контролировать телефоны по всей стране. При нынешнем положении эта чертова штука оказывается бесполезной. Никому не позвонишь, кроме как внутри Чандлера. А кому надо говорить с кем бы то ни было в Чандлере?

Она взглянула вверх в его глаза и мягко сказала:

— Ты бы мог позвонить своему сыну.

С глубоким стоном Кейн развернулся и снова пошел по дороге.

— Эден был прав. Мне нужно было жениться на какой-нибудь крестьянской девушке, которая не сует свой нос в чужие дела.