Джуд Деверо - Лёд и Пламя

— Что случилось?

— Женщины! — с отвращением проговорил Кейн. — Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Только по одной причине я хотел жениться на леди и…

— Опять Фентон, — устало сказал Эден.

— Да, черт побери, Фентон! — чуть не закричал Кейн. — Все, для чего я работал, что делал, было ради мести Фентону. Все эти годы я по крохам собирал состояние, и у меня была одна мечта: устроить для него однажды званый ужин. Мой дом будет в четыре раза больше его, а напротив меня за столом будет сидеть моя жена, та женщина, которую он когда-то отнял у меня, его драгоценная дочь Памела.

— Но тебе пришлось обойтись другой женщиной, — сказал Эден. — Разве Хьюстон тебе не нравится?

Кейн сделал большой глоток виски.

— Она чертовски здорово притворяется, — сказал он. — Должно быть, она на самом деле до смерти хочет моих денег.

— А что, если ей не нужны твои деньги? Что, если она хочет семью, детей?

Кейн пожал плечами:

— У нее это может быть и потом. Все, чего я хочу, это вывести на чистую воду Фентона. Я хочу сидеть в собственной гостиной с одной из этих Чандлер в качестве жены.

— А после этого? Что ты собираешься делать с Хьюстон после этого? Она же не пара ботинок, которую можно взять и выбросить.

— Я как раз подбираю ей драгоценности. Она может оставить их себе, а если я не смогу найти покупателя, я отдам ей и этот дом.

— И все? — спросил Эден. — Ты собираешься сказать ей, чтоб она уходила, что больше она тебе не нужна?

— Она будет рада отделаться от меня.

Он выпил виски до дна.

— И у меня нет времени на женщин. Отвезешь ее домой, ладно? — и с этими словами он вышел из комнаты.

Хьюстон проплакала всю ночь. Ей было стыдно, и из-за этого она чувствовала себя несчастной. Всю свою сознательную жизнь она следовала правилам своего отчима, а у Дункана Гейтса было непоколебимое мнение о том, что следует и чего не следует делать леди. Хьюстон всегда старалась жить в соответствии с этими правилами. А если она и нарушала их, то всегда делала это втайне.

С Лиандером она всегда вела себя очень сдержанно. Ему нужна была леди, и она ею стала. Как на людях, так и наедине с ним она была леди. Ее поведение всегда было безупречным.

А на самом деле Лиандеру, оказывается, нужна была далеко не леди. На сердце у Хьюстон огнем были выжжены его слова о том, как великолепна была Блейр.

Потом появился Кейн, совсем непохожий на Лиандера с его лоском и самовлюбленностью. Но Кейну нужна была леди, и когда Хьюстон повела себя не как леди…

Она никогда не сможет забыть выражение отвращения у него на лице после того, как она каталась с ним по полу.

Что еще она могла сделать, чтобы угодить мужчине? Ей казалось, Лиандеру нужна была леди, но на самом деле это было не так. Она думала, что теперь поняла, что мужчинам необходима страстная женщина. Но с Кейном все оказалось по-другому. Ему нужна была леди.

Чем больше она думала, тем больше плакала.

Днем в ее комнату зашла Блейр и, увидев, что у сестры покраснели от слез глаза и опухли веки, нырнула к ней в постель. Некоторое время они не разговаривали, потом Хьюстон снова начала плакать.

— Все так ужасно? — спросила Блейр.

Хьюстон кивнула, шмыгнув носом.

— Таггерт? — спросила Блейр.

Хьюстон опять кивнула.

— Я не понимаю, что он от меня хочет.

— Скорее всего, все, что можно от тебя получить, — сказала Блейр. — Тебе не нужно выходить за него замуж. Тебя никто не принуждает. Если бы ты дала понять, что тебе нужен Лиандер, думаю, можно было бы вернуть его.

— Лиандеру нужна ты, — сказала Хьюстон, садясь на кровати.

— Я ему нужна только потому, что я дала ему то, чего ты бы не дала, — возразила Блейр. — Хьюстон, ты любишь Лиандера. Бог знает, почему, но это так. Ты любила его все эти годы. Подумай, что значило бы выйти за него. Ты жила бы в доме, который строился для тебя, растила бы детей…

— Нет, — сказала Хьюстон, доставая из тумбочки носовой платок. — Лиандер принадлежит тебе так, как никогда не принадлежал мне. Ему намного больше нужна ты.

— Нет, это не так! Ты сама не знаешь, что говоришь. Я совсем не в его вкусе. Сегодня утром в больнице он сказал, что врач из меня никудышный, что я больше калечу, чем лечу и… — она закрыла лицо руками.

— Может быть, ему не нравится, как ты лечишь, но он без ума от твоих поцелуев, — сказала Хьюстон со злостью. — Блейр, прости. Я просто очень устала и расстроена. Возможно, я нервничаю перед свадьбой.

— Что тебе сделал Таггерт?

— Ничего, — сказала Хьюстон, пряча лицо в носовой платок. — Он всегда честен со мной. Думаю, я, наверное, сама себя обманываю.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. У меня дела, — ответила она, встав с кровати. — Нужно многое сделать перед свадьбой.

— Ты все-таки собираешься выйти за него? — мягко спросила Блейр.

— Если он меня возьмет, — прошептала Хьюстон, стоя спиной к сестре. Хьюстон думала, что после вчерашнего вечера он мог и передумать, а перспектива жить без выходок Кейна — как и без его поцелуев — окрашивала будущее в серые тона. Она представляла, как сидит в тишине и спокойствии в кресле-качалке с вязальным крючком.

— Ты не хочешь помочь мне в подготовке к свадьбе? — спросила Хьюстон, оборачиваясь к сестре. — Или доверишь все мне?

— Я даже думать о свадьбе не хочу, ни о моей с Лиандером, ни тем более с Таггертом. Лиандер злится из-за того, что случилось, и я уверена в том, что если ты…

— Мы с Лиандером умерли друг для друга, — перебила ее Хьюстон. — Неужели ты не видишь? Лиандеру нужна ты, а не я. Кейн… — она отвернулась. — Через десять дней я выйду замуж за мистера Таггерта.

Блейр спрыгнула с кровати.

— Можешь думать, что у тебя с Лиандером все кончено, но это не так. И тебе не нужно наказывать себя этим властным уродом. Он даже тарелку не может удержать, а уж тем более…

Блейр осеклась, потому что Хьюстон дала ей пощечину.

— Я выхожу замуж за этого человека, — сказала Хьюстон со злостью. — Я не позволю ни тебе, ни кому бы то ни было другому чернить его.

Блейр прикрыла щеку ладонью, а на глаза ей навернулись слезы.

— То, что я сделала, встало между нами, — прошептала она. — Ни один мужчина не может значить больше, чем сестры друг для друга, — сказала Блейр перед тем, как выйти из комнаты.

Некоторое время Хьюстон сидела на кровати. Она хотела успокоить Блейр, но не знала как. Что творилось с ней из-за Кейна, если она могла дать пощечину собственной сестре?

А другой вопрос заключался в том, собирается ли Кейн жениться на ней?

Она села за письменный стол и дрожащими руками написала записку своему жениху:

Она запечатала и отдала записку Сьюзен, чтобы Вилли отнес ее по адресу.

Получив записку, Кейн фыркнул.

— Плохие новости? — спросил Эден:

Кейн хотел показать записку Эдену, но вместо этого положил ее в карман.

— Это от Хьюстон. Знаешь, я никогда не встречал никого похожего на нее. Ты не собираешься ехать в город?

Эден кивнул.

— Зайди в какой-нибудь ювелирный магазин и купи дюжину колец, разноцветных, и пошли их Хьюстон.

— Что-нибудь написать?

Кейн улыбнулся:

— Нет, колец достаточно. Где мы остановились?

В четыре часа мистер Уэзерли из магазина «Ювелирные изделия и подарки Уэзерли» взбежал по ступеням дома Чандлеров.

— У меня пакет для мисс Хьюстон, — возбужденно сказал он Сьюзен, которая открыла ему дверь.

Сьюзен провела его на террасу, где сидели Опал и подавленная Хьюстон, окруженные списками всего необходимого к свадьбе.

— Добрый день, мистер Уэзерли, — сказала Опал. — Могу я предложить вам чаю?

— Нет, спасибо, — отказался он, глядя на Хьюстон сверкающими глазами. — Это вам.

Он подошел к ней и подал большую плоскую бархатную коробку.

Озадаченная, но с растущей в глубине души надеждой, Хьюстон взяла коробку. Весь день она чувствовала себя несчастной, готовясь к свадьбе, которая могла не состояться. В довершение всего, мистер Гейтс, пришедший домой обедать, сообщил ей по секрету, что назначил для нее завтра утром встречу с Марком Фентоном. Он настаивал на том, чтобы она выполнила свое обещание узнать о Кейне все, что сможет.

Когда Хьюстон открыла коробку и увидела кольца, то чуть не расплакалась от облегчения.

— Как мило, — сказала она, сохраняя внешнее спокойствие, глядя по очереди на каждое из колец: два изумруда, жемчуг, сапфир, рубин, три бриллиантовых кольца, аметист, кольцо с тремя опалами, коралловое кольцо и кольцо с жадеитом.

— Я был ошеломлен, — говорил мистер Уэзерли. — Этот светловолосый малый, который все время следует за мистером Таггертом, час назад зашел к нам и попросил двенадцать колец, все для мисс Хьюстон.

— Их выбирал не мистер Таггерт? — спросила Хьюстон.

— Идея была его. Так сказал этот светловолосый человек.

Очень спокойно Хьюстон поднялась с места, держа в руках закрытую коробку с кольцами.

— Большое спасибо, мистер Уэзерли, что вы пришли самолично, чтобы принести кольца. Наверное, ты хочешь посмотреть их, мама, — сказала она, протягивая коробку Опал. — Их надо будет померить. До свидания, мистер Уэзерли.

Когда Хьюстон поднималась наверх в свою комнату, на душе у нее стало легче. Дело было не в кольцах, а в том, что он прочел ее записку и все еще собирается жениться на ней. Важно было именно это. Конечно, он не просил о встрече с ней, но скоро они поженятся и будут видеться каждый день.