— Ты ему сказала, что у тебя месячные? — Сэм садится рядом со мной на диване, ее грудь вот-вот вывалится из-под надетого на ней крошечного топа, а по телевизору тем временем без звука идут «Настоящие домохозяйки» откуда бы то ни было.

Я бросаю взгляд на Сэм и усмехаюсь.

— Ты же знаешь, что сказала.

Она поднимает руку, чтобы я дала ей «пять», и я отвечаю с превеликой радостью.

— Знаешь, я обожаю эту отмазку. Они сразу разбегаются, как тараканы, которыми на самом деле и являются. В морозилке есть «Хало Топ», могу поделиться.

Калорийное мороженое и отсутствие бюстгальтера? Конечно, да.

Я раздеваюсь еще до того, как она успевает взять две ложки, бросаю одежду куда попало и из кучи на полу выдергиваю первую нормально пахнущую футболку.

Мы с Сэм подружились в выпускном классе старшей школы, когда я в столовой носом пустила молоко, и все засмеялись надо мной. Да, в старшей школе я была ТОЙ САМОЙ девушкой. Она заявила, что я уморительная, и протянула платок, чтобы я вытерла нос. Мы обе пошли в колледж в большом городе, желая покончить со скучным существованием в Нью-Джерси, вот только она поступила в Технологический институт моды, а я в университет лиги Плюща. Стадию экспериментов: поддельные документы, крепкий алкоголь и укороченные топы — мы проходили вместе. Я держала ее за руку, когда она покупала первый «План Б», а она вытирала мне слезы, когда я на первом курсе узнала, что мой парень трахал все, что движется, включая тех, у кого был член.

Сэм всегда знала, что мне нужно, и сейчас мне необходимо поесть мороженого в одном белье.

— Слушай, мне кажется, Мелинда и Джон занимаются сексом прямо на работе. — Она направляет на меня ложку, и ее белокурые волосы выпадают из высокого пучка.

Саманта работает администратором у стойки в лучшей галерее города. Поверьте, я тоже обалдела, когда она рассказала мне об этом, но, по всей видимости, если ты продержишься там хотя бы год, то потом в мире искусства и моды тебе доступно любое место. А она хочет быть именно там.

— Откуда ты знаешь? — Я пытаюсь переключиться на сплетню и забыть о кошмарном вечере.

— После ланча ее блузка была шиворот-навыворот и, клянусь, на его воротнике я видела следы от красной помады. Только эта сучка пользуется этим оттенком красного. — Она с серьезным видом кивает головой, словно мы обсуждаем не перепих ее коллег, а внешнюю политику Америки.

Я замечаю, что она глядит на меня так, будто я не в порядке, и быстро запихиваю в рот очередную ложку с клубничным мороженым. Мне придется пробежать дополнительную милю.

— Все было настолько плохо? — Сэм надувает губы, а в ее глазах цвета индиго появляется блеск.

Я опускаю голову и рукой провожу по волосам.

— Я просто устала искать. Есть ли в этом чертовом городе хоть один парень для меня?

Я, конечно, драматизирую, но день был долгим, у меня болят забившиеся икроножные мышцы, а от лифчика, который врезался в тело, остались чешущиеся отметины.

— Ой, да ладно тебе. Тебе двадцать пять, ты же не умерла. Погляди на меня, у меня нет отношений, и я счастлива до одури. Наслаждайся одиночеством! Однажды появится Мистер Тот Самый, ты будешь счастлива примерно два года, и как только он наденет на твой палец кольцо, так сразу разжиреет, начнет записывать на твой DVD программы типа «Спортцентр» и «Копы», станет чесать яйца и требовать ужин.

Если дело касается отношений, Сэм крайне пессимистична. Когда ее родители не очень мирно развелись, ей было десять лет, и со дня нашего знакомства она клялась и божилась, что никогда не выйдет замуж. Она попадает в категорию девушек из разряда «горячая штучка, не нуждающаяся в парне, но окруженная потрясающими мужчинами, жаждущими сделать ее своей».

— Ты права, — отвечаю я без энтузиазма, зачерпывая еще одну ложку мороженого.

Очередная пятница с неудавшимся свиданием и поеданием мороженого в белье с соседкой.

Глава четвертая

ОЛИВЕР

В фильмах всегда показывают, как подтянутый мужчина бежит по городу в кроссовках «Найк» и наушниках «Бит», и, когда он минует высящиеся небоскребы, едва ли его покрывает пот.

В реальности это кромешный долбаный хаос. Если вы постоянно бегаете по городу, то вас непременно собьет машина либо грузовик. Вы вынуждены останавливаться на каждом пешеходном переходе, прыгая на месте, как придурок, до тех пор, пока толпа не двинется волной по белому сигналу светофора. Зимой вы замерзаете, а летом мои шары прилипают к ногам так сильно, что к моменту, когда я снимаю шорты, там уже вполне может образоваться потница. Мне приходится огибать гуляющих людей и работяг, канализационные решетки и бездомных.

Но если в какой-то день все звезды сходятся: движение в шесть утра не такое плотное, как обычно, в магазине с пончиками, находящемся на пути домой, есть свежезаваренный кофе, а плейлист выбирает идеальную последовательность песен, переходя от трека Дрейка к качающему биту Эминема… пробежка перед работой длиною в пять миль похожа на кайф, подобия которому вы не получите нигде.

— Спасибо, Эрни! — кричу я, выходя обратно на улицу.

В отличие от любого другого человека на острове, я презираю «Старбакс» и хожу в местные кофейни. «Яву», магазинчик Эрни, я посещаю вот уже год. Он удобно расположен на первом этаже тридцатиэтажного здания в Трайбеке, где я живу. Прелесть Манхэттена: возможно достать что угодно когда угодно.

Швейцар Джонни открывает передо мной золотистую дверь с тонированным стеклом, и, когда я делаю первый глоток кофе, кивает в знак приветствия. Я живу здесь вот уже три года, и сервис всегда на высоте, людям щедро платят за выполнение их работы. Я слежу за этим.

— Доброе утро, мистер Андерс! — машет мне Дарла, до полудня хозяйничающая за мраморным столом консьержа.

— Дарла, я же говорил, зовите меня Оливер. Когда вы зовете меня мистером Андерсом, мне кажется, я становлюсь похожим на отца.

— Ну, знайте, вы выглядите на двадцать пять и ни днем старше! — Она подмигивает мне, бросая взгляд на мою задницу.

Значит, она не может обращаться ко мне по имени, но проявляет сексуальный интерес к арендатору. Вот каков наш мир. Я качаю головой и улыбаюсь, поднимаясь на лифте на свой этаж.

В любом случае она ошиблась… мне тридцать. Факт, которым я горжусь и который одновременно скрываю. Правда заключается в том, что я один из самых молодых миллионеров Нью-Йорка в сфере технологий. С другой стороны, каждый день появляются новые предприниматели, которые пытаются подвинуть старших специалистов вроде меня. Я не теряю хватки ни на секунду, и это не бахвальство. Это простой факт. Я не могу позволить себе расслабиться ни на мгновение.

На пятом этаже в лифт заходит женщина, окутанная тяжелым ароматом парфюма, и нажимает на кнопку первого этажа, несмотря на то, что лифт направляется наверх, на двадцать восьмой. Она выглядит старше меня, возможно, ей около сорока, и сколько бы она операций ни делала, для мужчины, который методично классифицирует каждого встреченного человека, всё очевидно. Но ее старания приносят плоды: я вдруг понимаю, что гляжу на ее обтянутые брюками ноги, приподнятую благодаря высоким шпилькам задницу и подчеркнутую облегающей блузкой грудь. Я сдерживаю смешок, мне и правда нужно снять сексуальное напряжение. Давно я этого не делал.

Тут она роняет содержимое своей огромной сумки, и мне приходится присесть, чтобы помочь ей, ведь это правильный поступок.

— Я такая растяпа. — Она улыбается мне, и я чувствую себя не в своей тарелке.

Я передаю ей ее вещи, а она пристыженно убирает их обратно в сумку размером с небольшую страну.

— Содержимым ваших женских сумочек наверняка можно излечить смертельную болезнь, — пытаюсь я пошутить.

И понимаю, что очередной вещью, которую хватаю, оказывается тампон. Мне никогда не приходилось ими пользоваться, да и девушки, которая показала бы мне их, не было. Но я видел спортивную рекламу с красивыми женщинами, занимающимися бегом или гимнастикой.

Клянусь, когда я отдаю ей тампон, мое лицо краснее солнца на закате. Ее же стало цвета баклажана.

— Ох, вам не нужно… Не нужно смущаться. Это абсолютно… нормально. Я понимаю, что у женщин бывают менструальные циклы, умно носить с собой запас.

И мне тут же хочется врезать себе по голове за отсылку к ее ежемесячному кровоизлиянию.

— Я просто к тому… Я знаю, что это естественный процесс для всех женщин. С научной точки зрения ваши тела сконструированы идеально. — Когда мы поднимаемся с корточек, я взмахом руки указываю на ее тело.

Господи, я с тем же успехом мог стукнуть ее дубиной и на плече утащить в пещеру, потому что, судя по моим словам, я настоящий пещерный человек. Иногда мой мозг ученого ставит палки в шестеренки логического мышления и светских манер, и тогда я пускаю все на самотек. Создаю нелепые ситуации, да настолько, что пришлось натренироваться воображать секундный отсчет каждый раз, когда я оказываюсь в присутствии женщины.

Не похоже, чтобы у меня остался хоть какой-то шанс с дамой из лифта, даже если бы я чего-то хотел.

Остаток пути мы проводим в неловком молчании, пока я не выхожу на двадцать восьмом этаже, а она не едет вниз. И когда я отворяю двери квартиры 28К, то снова вспоминаю инцидент с тампоном.

А сразу за этим воспоминанием следует другое, о девушке, которой я вечером пятницы отдал свое такси. Симпатичной, на высоченных каблуках, сказавшей своему придурковатому спутнику, что у нее месячные, лишь бы тот отвязался. Теперь она мне кажется забавной. Необычной в сравнении со знакомыми мне отчаявшимися женщинами, соблазнявшими меня. Вот только у меня нет времени на то, чтобы встречаться с кем-то или заниматься личной жизнью. Безусловно, у меня есть секс. Обычный секс. Отличный секс. Но женщины, с которыми я ложусь в постель, знают, для чего они там. Моя женщина — это мой бизнес, и мне не нужно переживать из-за завышенных ожиданий, колец или детей.