Перспектива увидеться с матерью обрадовала Дашу. Не так часто им удавалось встретиться и просто поболтать.

– Замечательно! Конечно, поедем вместе. Когда выезжаем?

– Лучше бы в пятницу, хотя отец заказал гостиницу с субботы по воскресенье. Но ты вполне можешь остановиться у нас.

Перспектива ютиться в дядькиной квартире Дашу не устроила совершенно. К тому же там не избежать расспросов и нудных поучений.

– Я у вас не буду жить однозначно. Там наверняка остановится Демид с семьей. Он же приедет к отцу на юбилей?

– Должен, насколько я знаю.

– Ну, вот. Так что вас и без меня будет достаточно. Ты забыла, что у меня дом на колесах? Мне жилья вообще не надо. Думаю, что мама тоже поживет эти дни у меня.

Марина немного подумала.

– Да, это будет даже лучше. Папа как-то уж очень широко размахнулся. Столько гостей! Даже мама беспокоится. Но он говорит, что все они нужны ему для каких-то деловых контактов и что так принято.

Они распрощались. Даша подумала, что дядька поступает совершенно логично, в политике личные знакомства значат очень многое. Но как быть с подарком? Может, ему просто деньги подарить? В связи с размахом торжества они точно лишними не будут. Наверняка и тетя надеется собрать достаточно, чтоб окупить расходы.

Решив перед поездкой снять с карты кругленькую сумму, чтобы не ударить в грязь лицом, Даша принялась обдумывать свой наряд.

Проблема была в том, что этого наряда у нее попросту не было. В ее путешествиях он был ни к чему. Ладно, это не должно стать проблемой. Завтра после работы она пробежит по местным бутикам и наверняка что-нибудь подберет. Более-менее она познакомилась с ними тогда, когда выискивала экзотические прикиды для своей роли, что было весьма непросто. Но сейчас цель у нее попроще и найти что-нибудь подходящее не проблема.

Ночью снова легла поздно и утром не смогла вынести мелодичной трели будильника. Ей ужасно захотелось отключить звонок и уснуть снова, но печальные глаза кузины, возникшие в непроснувшейся еще голове, заставили ее сесть на кровати.

Вспоминая все неприличные слова из скудного в этом отношении лексикона, Даша приняла контрастный душ. На ногах-то он крепче держаться помог, но вот в голове ничего не прояснело. Лучше не стало даже после приличной чашки крепкого черного кофе, правда, растворимого, потому что готовить нормальный кофе не было времени. Накрасившись и натянув жуткое платьице отвратительного цыплячьего цвета с ядовитыми розочками по подолу, она побрела на работу, обещая воздать этому подлому Рокшевскому за все свои мучения по полной программе.

Не ожидая от жизни никаких подлостей, Рокшевский беспечно стоял с группой мужчин у входа в лабораторию, и Даша, бесшумно подойдя сзади, с удовольствием ущипнула его за ягодицу. От неожиданности Кирилл аж подпрыгнул и обернулся с зверским выражением лица.

Даша лукаво подмигнула, изобразив широкую улыбку.

– Соскучился, пупсик?

Мужчины с удовольствием ждали продолжения фарса, но Рокшевский, схватив Дашу за руку, оттащил ее подальше от компании.

– Что ты себе позволяешь?

Даша тупо переспросила:

– Чего я себе позволяю?

– Щиплешься тут!

– И что? Надо щипаться там?

Она сделала неприличный жест, и Рокшевский покраснел от досады.

– Ты в самом деле дура или прикидываешься?

Даша подозрительно прищурила разноцветные глаза.

– Ты это о чем?

Кирилл несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Ладно, проехали! Пошли работать.

Но тут уже Даша схватила его руку.

– Нет, объясни! Ты избегаешь меня, выдумываешь какие-то путешествия с матушкой. Она говорила тебе, что я ей звонила?

Рокшевский от злости изменился в лице. В пятницу он совсем не подумал согласовать свои действия с матерью, за что и поплатился. Ему и в голову не пришло, что у Даши хватит наглости выпытывать что-то у матери. Хотя должно было бы прийти.

– Какого лешего ты приплетаешь в наши отношения мать?

– А что такого? Ты врешь, изворачиваешься, а я верить тебе должна?

– Ты мне ничего не должна, так же как и я тебе! Запомни это!

– Ха! – и Даша с силой прижала его к стене.

Поняв, что сейчас подвергнется насилию, Кирилл зажмурил глаза и замотал головой, пытаясь отпихнуть ее от себя. Не получалось, ее тело было как из железа. Да и толкать изо всей силы он опасался, боясь получить сдачу, опыт у него уже имелся. Тогда получится настоящее светопреставление.

Раздался громкий мужской смех и неприличные комментарии. Рокшевский сдался.

– Давай поговорим после работы! Не делай из нас цирковых клоунов!

– Фу-ты ну-ты, какие мы нежные! – но Даша все-таки отодвинулась и отпустила предмет пылкого ухаживания.

Повернула голову и наткнулась на горящий взгляд Артема. Он явно ревновал. Но тут же справился с собой и мило ей улыбнулся. Даша насторожилась. Что он еще задумал? Не попортил бы ей с таким трудом налаженную игру!

Зашли в лабораторию. Дамы уже сидели на своих местах, сосредоточенно разглядывая мониторы.

Артем пригласил к себе в кабинет ту же компанию, что и в пятницу.

– Несмотря на то, что из всех специалистов проектом занимались только мы с Дашей, – Давид двусмысленно захихикал, но тут же под угрожающим взглядом шефа перевел смешок в нервное покашливание, – мы сумели сделать почти все. Теперь очередь за вами. Я разделил отчет, отправил каждому часть по его направлению. Жду результата сегодня к концу дня. Завтра я его просматриваю и сдаю руководству. А там уже от нас ничего зависеть не будет. За работу!

Команда вышла из кабинета руководителя. Давид все косился на Дашу, и в конце концов ей это надоело.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Да нет.

– А чего тогда пялишься, как привязанная коза на кочан капусты?

Все засмеялись. Давид, не привыкший к подобной прямоте, надулся, а Лариса удовлетворенно заметила:

– Не ты один умеешь вгонять в краску своими идиотскими замечаниями. Еще умельцы имеются.

Давид сверкнул глазами, но добавить ничего не решился. Ему явно не хотелось услышать еще одно подобное откровение.

Почти в полном молчании они проработали до обеда. Рокшевский хотел было улизнуть, но Даша была начеку. Ухватив его за локоть, она, с воодушевлением цитируя Гамлета на староанглийском, который и в Англии-то понимали единицы, потащилась за ним в кафешку. Когда у того глаза уже начали вылезать из орбит, невинно осведомилась:

– Правда, что Гамлет на староанглийском звучит куда лучше, чем на русском? И никакой, даже самый лучший перевод, ни Лозинского, ни Пастернака, с ним не сравнится?

Чувствующий себя полным идиотом Рокшевский только огрызнулся. Дашу это не остановило, и она, подвывая, принялась декламировать на староанглийском сонеты Шекспира.

Кирилл, вновь оказавшийся в центре внимания, не знал, куда деваться. Особа, отравлявшая ему жизнь, была совершенно непробиваемой. Оказавшийся неподалеку Генеральный слушал завывания чтицы с нескрываемым удивлением. Встретившись взглядом с Рокшевским, вопросительно вскинул бровь, на что тот в ответ выразительно развел руками – я тут ни при чем.

Даша замолкла только тогда, когда они взяли по полному подносу еды и устроились за столиком возле выхода, причем смирившийся Рокшевский даже не пытался сбежать, понимая, что все равно догонят и вернут.

Дождавшись, когда они пообедают и пойдут к дверям, Сергей Михайлович поздоровался и осведомился:

– Что это вы читали, Дарья?

Даша восторженно закатила глаза.

– Кириллу очень нравится Шекспир в подлиннике! У него такая тонкая поэтическая натура! Я так рада, что нашла единомышленника! Я постараюсь сочинить стихи в честь нашей любви! Конечно, я не Шекспир…

Генеральный прервал ее монолог коварным вопросом:

– Так вас можно поздравить?

– С чем? – Рокшевский выглядел явно испуганным.

– Вы же решились пожениться?

Оба в один голос воскликнули:

– Нет!

Даша с ужасом уточнила:

– Что вы! Брак убивает истинную любовь! Это же неволя! Потеря свободы и вдохновения! – И уже прозаично добавила: – Нет, у нас свободные отношения.

Генеральный чуть прищурил глаза и изучающе посмотрел на бледного Рокшевского. Было не похоже, что эти самые свободные отношения приносят ему какую-то радость. Скорее наоборот.

– Что ж, не буду вам мешать. Продолжайте наслаждаться Шексиром.

Даша прижалась к Кириллу поплотнее и спросила:

– А кто из поэтов тебе еще нравится?

Рокшевский сердито рявкнул:

– Никто! Терпеть не могу поэзию!

Даша назидательно возразила:

– Ерунда! Ты ее просто плохо знаешь. Но мы с тобой это упущение ликвидируем. Кого ты предпочитаешь, Ростана или Франсуа Вийона? – и принялась декламировать Вийона на старофранцузском языке.

– Замолчи! Ты меня достала уже со своими поэтами!

Этого она и добивалась. Но, будто не слыша его панического требования, продолжила с неуместными трагическими подвываниями декламировать беззаботные стихи повесы-француза.

Константин Петрович, стоявший в очереди неподалеку, догнал их, когда они уже подходили к лаборатории.

– Я и не подозревал, что ты что-то понимаешь в поэзии, Кирилл! У тебя вид такой… – он помолчал, подбирая нужное слово, – ошеломленный! Ага! Ошеломленный!

– Просто Кирилл очень любит поэзию. Вот сейчас мы с ним вспоминали поэзию Франсуа Гийона. Поэзию французского простонародья, но очень привлекательную. Вы тоже можете послушать, если хотите.

Константин Петрович тоже стал выглядеть ошеломленным.

– Нет, вы продолжайте, продолжайте, а я пойду, чтоб не мешать. – И он в ускоренном темпе улепетнул по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, что в его возрасте и с его габаритами выглядело пижонством.

Как-то боком ввалившись в кабинет, Рокшевский сразу ринулся к своему столу. Даша двинулась за ним.

– А на каком языке ты предпочитаешь стихи? – нащупав слабое место объекта, Даша решила выжать из ситуации все, что можно. – Может, мне для тебя стихи на французском сочинить? Мне кажется, французский очень красивый язык. Итальянский тоже ничего, но его я знаю хуже.