Глава 3

Граф слыл человеком последовательным и даже педантичным и в его полку ходило немало беззлобных шуток на эту тему, настолько он порой был излишне аккуратен и внимателен к мелочам.

— Брук никогда не упускает из виду цель, — как-то раз сказал о нем один из генералов, — и мысль о неудаче или поражении никогда не посещает его.

Внезапная мысль о том, что Пурилла действительно могла бы спасти его от Луизы, явилась графу точно благословение небес. Он сразу как-то успокоился и принялся обдумывать мельчайшие детали своего плана.

Самое главное — не дать возможности ни герцогу, ни герцогине Торрингтон, ни, само собой разумеется, их дочери догадаться, что истинной причиной его внезапной женитьбы стало его стремление избавиться от их преследований.

Перебирая в памяти свою беседу с герцогиней, он убедился, что в их разговоре не было ни слова о том, что он обязательно должен прибыть к ним с визитом, дабы лично просить у герцога руки его дочери. Раз так, рассуждал он, то от него не требовалось предоставлять ей никаких объяснений своего отказа от приглашения.

В ее словах прозвучал лишь тонкий намек, да и то граф понял его лишь из-за собственных укоров совести.

Он мучился вопросом, не забеременела ли от него Луиза. Тогда, как в случае с леди Августой, избежать скандала ей удалось бы не иначе, как выйдя замуж за кого бы то ни было. Но граф успокоил себя тем, что в такой ситуации она попыталась бы встретиться с ним значительно раньше.

Правильной оказывалась скорее его первоначальная версия, и истинной причиной внезапного интереса Луизы к его персоне явился переход графского титула Рокбруков вместе с обширным наследством к бывшему генеральскому адъютанту Литтону Бруку.

Где-то в глубинах его памяти отложилась сплетня, услышанная от кого-то из приятелей в клубе или на одном из приемов, о любовной связи Луизы с человеком, которого оба они — и Брук, и тот его знакомый — неплохо знали.

Сейчас он не мог вспомнить, о ком тогда шла речь, но скорее всего ту сплетню повторял в то время весь Лондон.

Ну а поскольку Луиза, несмотря на красивую внешность, в свои двадцать три или двадцать четыре года все еще не состояла в браке, она отчаянно подыскивала себе мужа — а кто же мог оказаться более подходящим кандидатом на эту роль, чем он!

Отчаяние и ужас, заполнившие всю его жизнь с тех пор, как он оставил Лондон, и нахлынувшие снова, как только он пришел в сознание после падения с лошади, начали рассеиваться подобно утреннему туману.

Теперь он мог видеть свое будущее более явственно, исчезла беспросветная тьма, окутывавшая все вокруг, и он выбрался из того болота уныния и тоски, откуда, как он предполагал, не было никакого спасения.

Лежа в кровати, он почти всю ночь не спал, обдумывая, как ему действовать, и подыскивая слова для объяснения с Пуриллой.

Дело облегчалось тем, что она была сиротой, так как любая мать посчитала бы обязательной по крайней мере трехмесячную помолвку, чтобы брак не выглядел скоропалительным и опрометчивым.

Но дабы поскорее избавиться от притязаний Луизы, граф не имел никакого желания ждать ни три месяца, ни даже три недели. Решительно, ему повезло, его всегдашняя удача не изменила ему на этот раз, и нужно благодарить судьбу за то, что невестка Пуриллы собирается замуж, и одинокой девушке некуда будет податься.

Когда Литтон заснул, утомленный своими размышлениями, на губах его застыла улыбка, и утром он пробудился с чувством, что весь мир вокруг, даже до восхода солнца, был залит золотистым светом. Когда много позже к нему зашла Пурилла пожелать доброго утра, он уже умылся и побрился, плотно позавтракал и теперь смотрел на нее каким-то новым взглядом, которого не замечалось за ним прежде.

Глядя на нее, он думал, какая же она милая и очень-очень хорошенькая, эта юная девочка, развлекавшая и удивлявшая его своими рассказами. Ему особенно нравилось в ней полное отсутствие застенчивости и неловкости.

Возможно, решил он для себя, тому причиной были и ее чистота, и невинность, и незнание обычаев и предрассудков светского общества; именно это ему и хотелось бы видеть в своей будущей жене, и особенно — незнакомство с жизнью высшего общества.

Девушка, прелестно улыбаясь, шла через комнату. Наблюдая за ней, граф не сомневался, что ее глаза говорят о ее невинности. Она, безусловно, не имела никакого опыта общения с мужчинами и, без всякого сомнения, никогда не целовалась ни с кем из них.

Нельзя было даже и сравнивать ее и Луизу. Он не сомневался в порядочности Пуриллы. Она всегда будет вести себя должным образом, и он сможет относиться к ней с тем уважением, которое всегда намеревался оказывать своей будущей жене.

«Скорее всего вначале ее будет пугать роль хозяйки такого большого дома, как Рок-Хаус, — предположил он, — и она растеряется, столкнувшись с необходимостью постоянно посещать Букингемский дворец и Виндзорский замок вместе со мной. Но я объясню ей, как поступать в том или ином случае, как и что говорить. И, если она будет следовать моим советам, у нее не возникнет никаких проблем».

Литтон вспомнил, как легко шло под его руководством обучение новобранцев в полку и какими хорошими солдатами они становились.

Они восхищались им, стремились сделать ему приятное своими успехами, и неприятности никогда не досаждали ему, как некоторым его собратьям офицерам, в чьих руках новобранцы оставались упрямыми и непокорными.

Тихая и спокойная жизнь Литл-Стентона, где Пурилле почти не доводилось встречаться с незнакомыми людьми, очевидно, повлияла на ее восторженное отношение к нему. А учитывая ее молодость, он вряд ли столкнется с большими трудностями, если попробует подчинить ее своей воле.

Ему лишь немного досаждало то, что он вынужден жениться так скоро, едва получив свой титул.

Если бы у него был выбор, он предпочел бы не вступать в брак еще года два, а то и три, обосноваться в своем поместье, привыкнуть и приспособиться к новым условиям, совсем не похожим на те, в которых ему доводилось жить ранее.

Но он твердо рассудил, что за все в жизни надо платить, и если брак с Пуриллой мог спасти его от женитьбы на Луизе, то на такую плату он согласен, и тут уже не важно, произойдет это событие немедленно или по прошествии пяти лет.

Тем временем девушка приблизилась к его кровати и поинтересовалась:

— Хорошо ли вы провели ночь? Няня сказала — вы неплохо позавтракали и скоро совсем поправитесь, и тогда покинете нас.

— Няня, должно быть, желает поскорее от меня избавиться, — заметил граф.

— Боюсь, вы правы. Она думает, вы вносите разлад и оказываете отрицательное влияние.

— На вас?

— Думаю, да. Ее беспокоят все те деликатесы, которыми вы завалили нас, она боится, что мы будем избалованы этим роскошеством, и хотя она не говорит этого, но беспокоится, не стану ли я сравнивать высокого темноволосого красавца незнакомца, когда тот появится в моей жизни, с вами.

Пурилла говорила все это столь бесхитростно, что граф почувствовал — она ни на секунду не подумала о нем как о выгодной партии для замужества или как об «очарованном принце», который, он в этом не сомневался, жил в ее мечтах.

Ее слова несколько смутили его, избалованного женским вниманием, ведь столько женщин буквально преследовали его во всех частях света, где ему довелось служить, не исключая и Лондон, где у него также хватало поклонниц, с которыми он время от времени встречался.

— Вы рассказывали мне, что красивый незнакомец очаровал вашу невестку, — произнес он. — Странно, почему же няня не прогнала его?

— Она посчитала его очень подходящим для Элизабет, — ответила Пурилла, присаживаясь на стул у кровати, — и он действительно именно тот мужчина, за которого ей следует выйти замуж. Он добр и внимателен и считает ее единственной в целом мире.

— Интересно, а вы сама не пытались выйти за него замуж? — поддел ее граф.

Пурилла посмотрела на него с удивлением:

— Было бы подло добиваться этого, ведь Элизабет старше меня, и она так несчастна и одинока без Ричарда.

Затем, словно его слова что-то все же затронули в ней, она добавила:

— Эдвард хорош для Элизабет, но он не подошел бы мне.

— Почему же? — полюбопытствовал граф.

Пурилла, поразмышляв минуту-другую, попыталась объяснить:

— Я думаю, он слишком уж рассудителен и немного расчетлив в своих действиях. Я могу заранее предугадать то, что он собирается сказать, и уже знаю, каково будет его мнение, прежде чем он произнесет хоть слово.

— Это, безусловно, несколько смущает, — согласился граф. — Однако все же большинство женщин стремятся в жизни к надежности и безопасности.

— И они находят это также и в вас? — спросила Пурилла.

По правде сказать, за всю свою жизнь граф не встретил ни одной такой женщины. Наоборот, когда дело касалось его, дамы отчаянно и безрассудно рисковали своей репутацией.

Часто, когда женщины влюблялись в него, они становились опрометчивыми и подвергали себя опасности развода и скандала, а значит, могли оказаться отвергнутыми обществом на всю оставшуюся жизнь.

Он понял, что Пурилла ожидает ответа на свой вопрос.

— Я полагаю, именно в этом нуждается женщина, — уклончиво ответил он.

— Не думаю, что вы говорите мне правду, — проницательно заметила она. — Я уверена, вы бываете безрассудно смелым, ведете полный опасностей и приключений образ жизни, вы полны энергии. Это-то и приводит в восхищение женщин.

— Вы льстите мне, — ответил он. — Откуда вы вообще знаете, что в мире есть женщины, которые восхищаются мной?

Пурилла негромко рассмеялась.

— Теперь вы скромничаете. Даже моя няня признает в вас достоинства. Вы, по ее мнению, «образец мужчины».

Именно поэтому она стремится отослать вас отсюда, и как можно скорее.

— Няня боится, что вы могли бы влюбиться в меня? — поинтересовался граф.

— Ну да! — призналась Пурилла. — Я наблюдаю, как день ото дня растет ее беспокойство, и она все больше напоминает клушу, квохчущую над цыпленком!