— А что с провиантом?

— В ближайшем городе купим. У тебя же есть деньги?

— В седельной сумке… В чем дело? Ты сказал, что нашел мою лошадь.

Райан застонал.

— Дорогая, все, что я могу сказать, — с такими руками, как у тебя, опасно выходить из дома. Твой жеребец потерял обе седельные сумки, когда помчался с перепугу. Я, конечно, пойду поищу, но если они упали там, где я думаю, забудь про них.

— О не-е-ет! Там были все мои деньги! — Впервые с тех пор, как она приехала в Аризону, Стефани заплакала. Слезы залили лицо и стерли с него стоическое выражение, которое она так старательно сохраняла. — Что… что мы будем делать? Пропали все наши деньги…

— Все?! А мои? Ты потеряла остаток моих денег? Ах ты, черт возьми, леди! Ничего не можешь сделать с толком! — Райан хлопнул себя кулаками по коленям, но при виде потрясенной Стефани замолчал. — А, не бери в голову! У меня есть ружье, и с моей лошади ничего не упало. Ну что еще?

Стефани возмущенно фыркнула, но торопливо прижала пальцы к губам.

— Корделл, я буду тебе чрезвычайно признательна, если ты перестанешь упоминать о моих развязавшихся узлах. Ладно? Я больше не могу выслушивать хвастовство мистера Совершенство. А если бы ты был таким грандиозным проводником, которого из себя строишь, ты бы знал, что в избушке медведь, и я бы не потеряла подсумки…

— Черт побери, как можно узнать, если не посмотреть? К тому же я рад, что он там был. И ты должна радоваться.

— Не вижу логики. — Стефани с трудом сдерживалась. Райан сидел у огня, скрестив ноги, и поджигал сигару от небольшой головешки.

— Логика для тебя — вещь незнакомая, Принцесса, но я попытаюсь объяснить, — проговорил он между затяжками. — Может, в возбуждении ты не заметила, но медведь, которого мы спугнули, был белый…

— Ну, и что?

— А белый медведь, альбинос, стоит огромных денег. По крайней мере его шкура. Значит, мы должны ее продать в ближайшем городе и будем при деньгах. Видишь, как все просто?

— О-о да. — Стефани по доброте душевной не стала упоминать, что если бы этот белый медведь не напугал ее лошадь, ее сумки остались бы при ней. Странно, но ей полегчало. Ей бы следовало знать, что такой человек, как Райан, сообразит, как выжить в любой ситуации, но, оставшись без денег, она очень расстроилась. Стефани никогда не испытывала недостатка в деньгах. Может, такой человек, как Райан Корделл, привык и знает, как в жизни выкручиваться, но она не знала.

Стефани поглубже закуталась в одеяло, подтянув его к самому подбородку. Снова пошел дождь, она слышала, как он стучит по крыше, но ей было тепло, она была в относительной безопасности и впервые за почти две недели будет спать не на голой земле. Жизнь была совсем не так плоха, однако очень хотелось есть. И что казалось довольно нелепым — присутствие Райана обеспечивало защиту.

Может, он злится и ненавидит ее, но он знает, как позаботиться о себе и о ней. Стефани сонно подумала, что в этом отношении он напоминает Джулиана…

— Стой смирно, Странник, не нервируй их. Это апачи, они легко обижаются.

Джулиан сделал, как велел Бинго, хотя и так не смог бы пошевелиться. Перед ними полукругом стояли индейские воины. У некоторых были натянуты луки, другие навели на двух белых мужчин ружья.

— Чего они хотят? — уголком рта спросил Джулиан.

— Всего, что смогут получить. Не важно что. Я с ними договорюсь.

Бинго сказал несколько слов на странном, гортанном языке самому высокому из индейцев. Пожалуй, они красивые, решил Джулиан. Он впервые видел апачей. Конечно, навахи — их дальние родственники, а он имел дело с навахами в фактории Хаббела.

Джулиан осторожно переступил на другую ногу, глядя, как Бинго разговаривает с вождем. Старый горец, похоже, наслаждался собой, и, что бы он там ни сказал апачам, это было смешно, они засмеялись.

— Что ты сказал? — спросил Джулиан, не отводя глаз от ружей, уставленных ему в грудь. — Что такого смешного?

— Я сказал им, что у тебя, как у великого индейского воина, дома есть целая связка скальпов команчей. Что ты большой шаман и что хочешь добавить еще несколько скальпов команчей в свою коллекцию.

— Что тут смешного?

— Все дело в том, как сказать, Странник. Я знаю, как нужно говорить.

Джулиан подозрительно покосился на него, но промолчал. У него не пропадало чувство, что он сам был объектом шутки Бинго, но это не имело значения, поскольку они остались живы.

— Что теперь? — спросил он, когда апачи сделали знак следовать за ними. — Они нас забирают?

— Они хотят, чтобы мы пообедали вместе с ними. Еду обеспечиваем мы, конечно.

— Они голодные?

— Да, черт возьми, они всегда голодные. То еды хотят, то еще чего-нибудь.

Джулиан закашлялся от пыли, поднятой лошадьми апачей. Черт, они были почти у цели, и вот теперь… Безусловно, индейцы не знают, за чем они охотятся. Он надеялся, что не знают. Потревожить священную землю — это фатально, даже если эта земли принадлежала не апачам. Час спустя они сидели возле походного костра и курили трубки.

— Сначала курить, затем говорить, — сказал Бинго. — Таков этикет индейцев. — Он скосил на них глаза. — Будем есть и только потом говорить о делах.

— Понял.

Бинго и апачи разговаривали на смеси языка и жестов, а Джулиан молча сидел, смотрел и слушал. Он разбирал только самые простые знаки, ни одно слово не было знакомо, хотя диалект напоминал атапакский язык[2]. Он знал, что название апачи происходит от зунийского слова апачу, что значит враг.

Апачи были грозными противниками и исключительно опасными.

— Они восхищаются твоим пучком волос, Странник, — в какой-то момент пробормотал Бинго. — Пятнистый Хвост говорит, что никогда не видел волос такого цвета.

— Надеюсь, они не хотят получить их в качестве сувенира? — Джулиан настороженно посмотрел на индейцев. — Мне они нравятся на том месте, где сейчас.

— Ты не забыл, что ты великий индейский воин? Они это дело уважают, тем более что у тебя дома коллекция скальпов команчей, и мы этим воспользуемся в переговорах.

— Когда?

— Прямо сейчас. Старик Красная Рубашка— видишь, вон тот, в красной рубашке? — кажется, готов к разговору.

Час спустя Джулиан и Бинго с облегчением попрощались с довольными апачами, попрощались также с испанской серебряной уздечкой Джулиана, ружьем «ремингтон» и двумя бутылками хорошего французского бренди.

— Надеюсь, оно им понравится, — мрачно высказался Джулиан, когда индейцы скрылись из виду. — Я бы отдал два «ремингтона» за это бренди. В семьдесят шестом году был удачный урожай.

— А, Странник, радуйся, что остался с волосами. — Бинго сплюнул табачную жвачку на горячий камень. — А то им страшно понравился цвет твоих волос. Это точно.

— Фамильная черта, у моей дочери волосы еще светлее.


Стефани Эшворт раскинула свои светлые волосы на седле, покрытом одеялом, чтобы просушить. Она перебралась с кушетки на пол после того, как обнаружила, что место уже занято кусачими созданиями, которых она не решилась рассматривать. Она елозила и поминутно почесывалась и открывала глаза, чтобы посмотреть на Райана.

Одеяло было колючее и кусало голое тело везде, где с ним соприкасалось. Когда она пожаловалась, Райан любезно предложил ей скинуть одеяло. Ее отказ был отнюдь не вежливым:

— Спасибо, Корделл, лучше уж я умру от укуса крысы!

— Что угодно ради твоего счастья, Принцесса…

— Неужто?

— …в разумных пределах.

Ради ее счастья он мог бы одеться, подумала Стефани, но не стала этого предлагать. Он нарочно старается ее разозлить, как делает это все время с тех пор, как они уехали из форта Дифайенс. Теперь слишком поздно возвращать ее в форт, чтобы от нее избавиться, и его намерения были не понятны. Чего он рассчитывает добиться таким обращением?

Стефани скосила глаза на поджарую фигуру Райана. Он сидел на продавленном стуле и возился с каким-то музыкальным инструментом, который нашел в пыльном углу. Стряхнув с него пауков и прочих насекомых, он пытался его настроить.

— Черт, струны проржавели не меньше, чем кастрюли на стенах. — Гнусавый звук подтвердил его слова, и Стефани поморщилась.

Она уже решила, что задача безнадежна и он только терзает ей слух, когда громко квакнул отдаленно знакомый аккорд.

— Корделл, это гитара, или ты дергаешь кота за хвост?

— Имей уважение к профессионалу, Принцесса. Я могу устроить для тебя концерт.

— Я не надеюсь прожить так долго.

Но Стефани поневоле восхитилась. Хоть у Райана не было того мастерства, которое ей приходилось встречать у музыкантов, он был неплохим гитаристом. Он закончил настройку и весело улыбнулся:

— Прошу занавес! Представление начинается.

Поглубже зарывшись в одеяло, Стефани слушала и незаметно разглядывала его. Внимание то и дело переключалось с веселой мелодии, которую наигрывал Райан, на его полуголое тело. Все-таки ему нужно была одеться, а не просто замотать одеяло вокруг тонкой талии.

Ее охватило тепло, но оно не имело никакого отношения к огню в очаге. Если бы только его вещи поторопились высохнуть — если бы ее вещи поторопились высохнуть, — она бы чувствована себя более комфортно. Ей было трудно думать о чем-либо другом, а он наигрывает себе на разбитой гитаре, как будто они оба одеты с головы до пят!

Райан встал, поставил ногу на свободный стул и повесил гитару на грудь. Одеяло раздвинулось, блеснула голая нога выше колена, и Стефани закрыла глаза.

— Что тебе сыграть, Принцесса?

— Что-нибудь…

Например, прощай или топот кавалерии, пусть она поспешит ей на помощь. Или Джулиан. Даже медведь! Нужно срочно выбросить из головы Райана Корделла, пока она не сошла с ума! Но бесполезно, ничто не поможет, пока они не доберутся до отца.

— Как насчет «Джонни идет домой»? Не слишком романтичная, но хорошая песня. Нет? Не в настроении слушать грустную музыку? Тебе нравится «Выпей меня своими глазами»? О, это чересчур романтично, да? — Райан взял аккорд. — Попробую вспомнить. Аккорд соль минор. Ага, вот так. — Он посмотрел на Стефани и подмигнул. — Только сегодня и только для вас, мадам, я исполню собственное сочинение.