Он опустил ноги на пол и вернулся мыслями к делам, поглядывая на письмо, лежавшее перед ним. Герцог совершенно не производил впечатление умирающего. Врач, который поставил этот диагноз, выдавал желаемое за действительное. Остин посмотрел на неприязненный наклон букв на странице.

Остин никогда – даже ради Обри – не согласился бы жить в замке Эшбрук под домашним арестом, как того требовал герцог. Он должен был каким-то образом успокоить Эшбрука, прежде чем тот пустит в ход ордер на арест. Возможно, ему придется съездить в замок с визитом, чтобы убедить ее отца, что Обри здорова и счастлива.

Но поездка из Лондона была для нее чересчур утомительной. Остин не мог просить ее отважиться на другую, еще более дальнюю. По его мнению, при такой погоде путешествие могло угрожать Обри и ребенку. Ее отец должен понять его опасения.

Обмакнув перо, Остин принялся писать.

Когда дверь рывком распахнулась, чтобы пропустить пыльного, запыхавшегося мальчугана, Остин от неожиданности опрокинул чернильницу, залив, тщательно переписанное письмо. Он выругался и посмотрел на сорванца.

– Леди Обри! Идите скорей! – выдохнул парнишка задыхаясь, постоянно подтягивая спадавшие брюки. Где-то по дороге он потерял пуговицы, но не обращал на это внимания.

В ту же минуту Остин был на ногах и направился к двери.

– Где она? Ее сбросила лошадь?

Паника охватила его, и картины, представлявшиеся воображению, почти парализовали.

– Сквайр. У Сотби!

Испуганный тем, что он подсмотрел через окно в доме Сотби, Майкл огляделся вокруг в поисках какого-нибудь оружия. Когда оп увидел у камина железную кочергу, глаза его просветлели, и он прыгнул к ней.

Слова мальчика подействовали на графа подобно грому. В голове промелькнуло, что упади Обри с лошади и покалечься, это было бы лучше, чем оказаться в руках Эверсли. Остин в свою очередь оглянулся в поисках оружия.

Проклиная оптимизм, который заставил его выбросить рапиры, Остин быстро соображая. Старые ружья в оружейной комнате были бесполезным ржавым хламом, настолько давно ими пользовались. Что же касается пистолетов, то они ему никогда не нравились, даже когда приходилось стрелять из них на дуэли. Его взгляд упал на плеть, все еще висевшую на своем гвозде в углу. Обри, не решаясь трогать его собственность, оставила ее на месте. Он схватил ее и вместе с парнишкой выскочил в дверь.

Отдав распоряжения людям на конюшне, Остин без седла запрыгнул на своего скакуна и пришпорил его, оставив поднявшуюся суматоху позади.

Даже если бы ярость и страх за жену не подгоняли его, Остин на своем чистокровном скакуне все равно намного бы опередил любого из своих людей. Как и получилось, и им ничего не осталось, как следовать за ним в облаке пыли.

* * *

Обри застонала и пошевелилась. Не обращая внимания на сумасшедшего за столом, Анна сорвалась со стула и обняла графиню.

Эверсли пришлось позволить Марии пересесть за стол и писать документ, который ои диктовал. Листы, исчерканные господином Сотби, разлетелись по полу, чуть шевелясь от сквозняка, теперь, когда вожделенная цель была так близка, он с нарастающим нетерпением мерил шагами комнату. Подпись Сотби на брачных документах соединит их судьбы. Он знал одного викария в окрестностях Эксетера, который за бутылку бренди оформит брак. Лицензию он купил заранее. Этот брак продержится, пока он не уладит все юридические формальности, а затем он покончит с девчонкой.

Он глянул на бледное лицо Марии, старательно писавшей свой приговор. Она не была Луизой, но он без проблем справится с ней в постели. Как только он приберет к рукам ее богатство, он сможет найти что-то получше.

Его взгляд упал на иол, где Анна помогала Обри встать, и он нахмурился. С огромным удовольствием он, как мог, вредил Хитмонту, давая понять, как чувствует себя человек, у которого украли его женщину. Джефф все испортил. Но должен же быть какой-то путь…

Обри не могла видеть задумчивого взгляда позади. Она сосредоточилась на том, чтобы прийти в себя, игнорируя нахлынувшие ярость и страх, возникшие при воспоминании о том, как она сюда попала. Если и были какие-то сомнения, кто свел в могилу первую жену Остина, синяк, расплывающийся у нее на скуле, их разрешил. Она отплатит этому чудовищу за большее, чем ее боль и унижение.

Опасаясь привлечь внимание Эверсли, Анна не решалась заговорить. Но ее отец был настроен по-иному.

– Миледи, за последние годы я был очень несправедлив к вашему мужу. Позвольте мне загладить мою вину. Если этот человек причинит вам вред, это убьет меня так же верно, как если бы вы были моей дочерью. Уходите, пока можете. У него только один заряд, и он бережет его для меня.

С помощью Анны Обри поднялась с пола. Старик сидел спиной к высокому французскому окну, и слабый солнечный свет держал в тени черты его лица. Эверсли стоял за спиной Сотби, с кривой улыбкой наблюдая за Обри.

– Если я захочу убигь тебя, старикашка, я сделаю это и без выстрела. Бегите, леди Обри. Мне нравятся движущиеся мишени.

Мария прекратила писать и, оцепенев от ужаса, уставилась на него. Анна обняла подругу, пытаясь защитить ее.

– Лорд Хитмонт застрелит вас как бешеную собаку, – яростно ответила она.

Эверсли хохотнул.

– Хитмонта повесят. Представляете, что случится, если тело леди обнаружат на дне той чертовой пропасти? Вывод будет однозначным. С Бланш не вышло. Другое дело одна из его жен…

Сотби порывался встать, ярость исказила его лицо. Глаза всех присутствующих, кроме Обри, оказались прикованы к нему. Со своего места она через окно выглянула наружу. Она проклинала свою близорукость, но ей показалось, что в кустах кто-то шевелится. Высвободившись из объятий Анны, она подтолкнула старшую девушку к ее отцу.

– Идите к нему, – прошептала она.

Разрываясь между преданностью отцу и желанием защитить Обри, Анна заколебалась, но Обри снова подтолкнула ее. Она сделала шаг в сторону, заставив Эверсли повернуться к ней лицом, в сторону от окна. Между ней и сумасшедшим оказалась небольшая семейная группа, но если он опытный стрелок, он без труда ее достанет.

– Прекрасный план, сквайр, – насмешливо проговорила Обри. – А как со служанкой? – Она показала на скорчившуюся в углу девушку. – Убедите вы ее в том, что мой муж убил меня? Или вы собираетесь взять с собой всю семью и служанку, когда уедете?

Эверсли нахмурился, поняв, что не продумал свой план как следует, но желание сокрушить Хитмонта возобладало над здравым смыслом.

– Я что-нибудь придумаю, – зловеще пообещал он и повернулся к Марии, прекратившей писать, – Заканчивай. Больше ни одной женщине я не позволю становиться на моем пути. Или вы находите мое прекрасное лицо слишком невыносимым, чтобы на него смотреть?

Он усмехнулся, увидев, как Мария вздрогнула и вернулась к письму.

Задумчиво повертев пистолет в руках, Эверсли вновь обратил внимание на Обри. Она не трепетала перед ним, и это его раздражало. Он не мог просто так убить ее. Он нуждался в какой-то реакции с ее стороны, которая оправдала бы его намерения.

– Луиза не считала меня таким уродом, чтобы на меня не смотреть. И другие любовницы вашего мужа так не считали, миледи. – Он произнес это с презрением, внимательно следя за ее реакцией. – Они все говорили, что я храбрец, когда узнавали, как могущественный граф исковеркал мою жизнь.

Обри больше не видела движения за окном, и ее охватило разочарование. Так или иначе, но она должна сохранить самообладание и сама со всем справиться.

– Что бы ни сделал с вами Остин, вы наверняка это заслужили, – холодно ответила Обри.

– У его потаскушки-сестры не было репутации, которую можно защищать! – взорвался он, словно она усомнилась в его честности. – Все знали, что она продает себя любому, у кого хватит денег. Он доказал это, выдав ее за американского недоноска. И за то, что я говорил правду, ваш муж почти ослепил меня! Он за многое должен заплатить, моя леди. Я долго этого ждал и получу то, что по праву принадлежит мне.

Прежде чем кто-то в комнате смог понять его намерения, Эверсли навел на Обри пистолет и прицелился.

Комната взорвалась какофонией криков и бьющегося стекла. Пистолет взорвался, наполнив замкнутое пространство запахом серы, и в тот же момент зловещий свист плети рассек воздух. Когда дымящийся пистолет вылетел из руки Эверсли, Обри упала на пол. Разъяренная темная фигура Остина перешагнула через осколки стекла, его плеть хлестала взад-вперед с громким треском, которому отвечали вопли его жертвы.

Мария и Айна вдвоем подскочили к безжизненной фигуре на полу, пока Остин вымещал свою злость на человеке, приложившем все усилия, чтобы разбить его жизнь. Крики и мольбы о пощаде Эверсли звучали музыкой для его ушей, пока плеть продолжала наносить удар за ударом, наказывая жертву за преступления против Луизы, против Обри, против бедной Бланш. Плеть пела о мести, от которой у Остина горчило во рту, когда он одним глазом поглядывал на безжизненную кучку одежды на полу.

– Хватит! – взревел Сотби, вставая с кресла и направляясь в сторону яростного крика. – Остин! Остановитесь, чтобы потом не пожалеть об этом!

Ошеломленный вмешательством, Остин заколебался, и Эверсли, постанывая, обмяк у камина. Багровый туман, окутывавший мозг Остина, испарился так же мгновенно, как и возник. С отвращением взглянув на своего противника, граф отбросил плеть и опустился па колени рядом с Обри.

Двери в гостиную с шумом распахнулись, ворвался шериф, за ним Майкл и половина мужчин из прислуги Остина, наполняя комнату топотом башмаков. Остин не обратил на них никакого внимания и поднял Обри на руки.

Видя мрачное, бледное лицо графа, шериф придержал язык и знаком велел людям расступиться, пропуская Остина с его грузом. Только Сотби, который не мог видеть всей драмы, осмелился нарушить молчание.

– Анна! Что случилось? Где ваша сестра? А леди Обри? Анна подошла к отцу и встала рядом, утешая его.