Ругаясь про себя, герцог задавался вопросом, что за дьявольщину она задумала на этот раз, поскольку знал, что хитроумная дочь не связалась бы с подлецом по неведению.

– Граф Хитмонт? Это не тот прощелыга, которого обвиняли… Кажется, то ли в избиении жены, то ли ее убийстве… Какая-то чушь. Наверняка сучка того заслужила.

Он повернулся к визитеру.

– Говорят, что перед судом он так и не предстал. – Адвокат переступил с ноги на ногу – его сиятельство редко предлагал посетителям присесть. – Говорят также, что он герой войны, отправленный в отставку после того, как чуть не потерял ногу под Ла-Коруньей.

Слова о войне всколыхнули в памяти герцога воспоминания о сыне. Чуть меньше пяти лет после смерти Генри. В этом году Генри было бы тридцать лет. Интересно, сколько может быть графу Хитмонту?

Герцог повернулся и бросил хмурый взгляд на приземистого коротышку, который был самым ловким стряпчим из всех его работников.

– Узнайте о Хитмонте все, что можно. Я перережу ему глотку, если он поведет себя недостойно.

Маленький юрист ни минуты в этом не сомневался. Держа в руке шляпу, он с поклонами удалился, молясь в душе, чтобы леди Обри понимала, кто рядом с ней.

* * *

– Посмотрите, вон идет леди Дриби. Видите, Хитмонт, как она на вас смотрит? Давайте улыбнемся и помашем ей? Возможно, она возьмется передать моему отцу вашу просьбу. Ручаюсь, уже через неделю, или около того, она будет ползать у вашего порога, – презрительно заметила Обри.

– Обри! – Алван негодующе запротестовал. – Похоже, в детстве тебя мало шлепали по одному месту, чтобы вбить хоть немного здравого смысла.

– Это правда, – вызывающе ответила она и тряхнула волосами, позабыв, что ее служанка заботливо собрала локоны к макушке, чтобы сделать ее взрослее. От этого движения прикрепленное к шляпке изогнутое перо под цвет глаз упало на землю. – Как только я оказалась в Лондоне, то встретила массу людей, подлизывающихся ко мне в надежде угодить моему отцу. А если бы я была просто мисс Берфорд из Гемпшира, у меня вообще не было бы знакомых. Я счастлива, что мой отец все эти годы держал меня в деревне. У меня хотя бы были настоящие друзья.

В ее голосе послышалась детская обида, и граф с любопытством посмотрел на нее. Обри была одета в желтовато-коричневый верховой костюм, изумительно оттенявший золотистый цвет ее лица и нефритовые глаза. Медвяно-белые волосы были собраны в замысловатые локоны, изящно колыхавшиеся на горделиво вскинутой голове. Эта женщина обладала всеми достоинствами настоящей принцессы, но иногда в ее разговоре он слышал страх и беспомощность всеми покинутого ребенка. Через несколько лет она бы приобрела самообладание, зрелость, приспособилась бы к обществу, но, выдавая ее замуж сейчас, герцог мог разрушить всю ее будущую жизнь.

– Вы богаты, леди Обри, а это положение накладывает на вас определенные обязанности, и не стоит над этим смеяться, – спокойно заметил Остин, прежде чем Алван успел разразиться новой тирадой.

– Осмелюсь заметить, вы великолепно блюдете свои обязанности, милорд, – поддразнила она графа. – Простите мне мои сомнения. За последние несколько дней в движение пришли все болтливые языки в городе. Если вы совершили хотя бы половину преступлений, в которых вас обвиняют, у вас, должно быть, очень насыщенная жизнь.

Завуалированные намеки и недомолвки, слухи, которые передавали Обри за чайным столом, были не более чем попыткой ее запугать, чего, очевидно и добивались доброхоты. Одни нашептывали ей о жестоком обращении графа с женщиной, брошенной им навеки, другие рассказывали истории о первой жене графа и ее трагической гибели, намекая, что Хитмонт имел к ее смерти прямое отношение. Перечисляли множество его дуэлей, смакуя подробности, и предупреждали, что граф скрывался в горах от кредиторов, но Обри пренебрегла этими наветами. Хромой человек не представлялся ей таким беспринципным повесой.

– Не уверен, – ответил Хитмонт на ее обвинения, но не на мысли. Он хотел использовать подвернувшуюся возможность, чтобы добиться большей безопасности, чем та, которой он пользовался сейчас – Я когда-то позабыл об обязанностях и сейчас за это расплачиваюсь. Мне хотелось только напомнить вам о вашем положении.

Обри немедленно пожалела о своей насмешке. Она скорее ударила бы больного зверя, чем задела самолюбие этого человека, который с таким пониманием отнесся к ее заботам. Последнее доказательство его рыцарства даже пришлось ей по сердцу. Она хотела осмелиться выразить ему это, но не смогла и нашла более безопасную тему.

– У вас есть братья или сестры? – поинтересовалась она. Граф настороженно посмотрел на Обри, но в ее глазах не было ничего, кроме обычного любопытства. Аверилл, однако, замер, искоса поглядев на кузину.

– У меня есть только младшая сестра, – осторожно ответил Остин.

– И вам не нужно беспокоиться, что она уйдет от вас на войну. Вам очень повезло.

Обри вздохнула, погрузившись в задумчивость, и не заметила, как облегченно вздохнули ее спутники.

– Да, конечно, – скривившись, подтвердил Остин, избегая смотреть на Аверилла.

– Брат Обри погиб вместе с Нельсоном*,– пояснил Алван вполголоса.

– Извини, я запамятовал.

Хитмонт придержал поводья, чтобы ехать наравне с Обри. Он бы не пропустил известие о смерти сына герцога, но в те времена его больше заботили собственные неприятности.

Разница в возрасте пропастью разверзлась между ними, чтобы тут же сомкнуться от ее вопроса.

– Я не искала сочувствия или жалости, – с легким ехидством заметила Обри. – Я только пытаюсь сопоставить вашу лекцию об ответственности с тем, что я знаю. Генри нес огромную ответственность. Он был наследником всех поместий отца, управлял ими в его отсутствие, однако предпочел ринуться на поиски военной славы. Я не уверена, что он проявил ответственность.

– Большинство из нас считали, что главная обязанность – защитить страну от захватчиков. Я уверен, что ваш брат был одним из таких людей, – отсутствующе ответил Остин, продолжая вспоминать Ирак тех времен и собственное безрассудство. Было трудно поверить, что тогда он был так же молод, как Обри сейчас. Миллион лет тому назад.

– А вы сами, милорд? Мне говорили, что вы награждены за битву при Ла-Корунье. Это там вас ранили в колено?

Аверилл оказался позади и не смог увидеть смеси любопытства и симпатии на лице кузины, иначе бы он предугадал дальнейшее. Вместо этого он сохранил молчание, не желая вмешиваться в личные дела.

– Безумная пьяная выходка, я не чувствую особой гордости оттого, что участвовал в ней. Настоящая отвага проснулась только, в конце, когда мы повернули против противника и погнали его назад, прежде чем он сбросил нас в море. Слишком многие погибли из-за беспечности. Да, в колено меня ранили именно там. А теперь давайте найдем менее болезненную тему для такого прекрасного дня.

Обри согласно кивнула головой и напрягла свое богатое воображение в поисках темы. День выдался на самом деле прекрасным. Густая листва укрывала их от жаркого солнца, бодрые лошади грызли удила, стремясь пуститься вскачь. Но самым интересным в сегодняшнем дне был, безусловно, человек, скакавший рядом с ней. Его плечи распирали поношенный сюртук цвета корицы, мощные мышцы бедер непрерывно перекатывались под тесными лосинами, удерживая жеребца в повиновении. У других мужчин Обри никогда не замечала ничего подобного, но отнесла это на счет его хромоты. Обри подозревала, что графу больно даже недолго скакать на лошади, но в его суровом облике не было и следа страдания.

Объектом, который больше всего занимал ее воображение, была шпага на боку. Обычно джентльмены носят прогулочные трости, а не шпаги. Почему граф Хитмонт вынужден брать с собой такое оружие даже на цивилизованные дорожки Гайд-Парка?

– Скажите, чем я смогу оплатить вам за вашу доброту? – к своему изумлению, выпалила она. – Мне очень хочется, чтобы общество снова благосклонно приняло вас, но боюсь, Джеффри не легко будет убедить.

При столь наивном замечании граф рассмеялся так резко, что испугал коня, отпрянувшего в сторону. Синие глаза удовлетворенно сверкнули, когда Остин наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть самоуверенного ребенка, разбрасывающего великодушные дары.

– Миледи, вы схватываете все на лету, – восхищенно заявил он, игнорируя насмешливое фырканье Алвана. – Из этой мысли я заключаю, что нерадивый ухажер возвратился в стойло?

Обри тайком улыбнулась ему и коснулась корсета, за которым лежало заветное письмо.

– Надеюсь, что скоро вернется. Но вы не ответили на мой вопрос.

Хитмонт уселся прямо. Это было приятным, но недолгим развлечением. Очередная глупенькая мисс из Гретна-Грин обручится с очередным глупым лордом. Но, так или иначе, подумал он, это может быть совсем не просто.

– Благодарю за предложение, но мои дела улажены, и я не думаю, что вернусь в ближайшее время. Только прошу вас, удержите вашего юного лорда от дуэли со мной из-за этой прогулки. Мне было бы жаль прикончить того, кого я так старательно помогаю вам приобрести.

При этом ответе Алван грубо расхохотался.

– Простите за банальность, парочка заговорщиков. Если бы герцог всю прошлую неделю не был на севере, вы оба вернулись бы к той же ситуации, что и сейчас. Если Джеффри в большой немилости у Его милости, считайте, что потерпели неудачу. Я советовал бы вам не спешить с взаимными поздравлениями.

Граф задумался.

– Если мои сведения верны, Его милость ловко справился с несколькими заговорщиками в тылу у регента. Скоро он должен вернуться.

Остин мрачно посмотрел на грациозное создание, скачущее бок о бок с ним. В элегантном верховом костюме, с золотыми локонами, искусно собранными под кокетливую шляпку, Обри выглядела старше своих семнадцати лет. Спокойный, но уверенный взгляд, который он встретил, не убедил его.

– Вы уверены, что ваш жених выстоит? – спросил Остин. Он был невысокого мнения о мужчине, который запаниковал при первом же намеке на трудности, но придержал язык. Обращаться к разуму влюбленных – все равно, что биться головой о китайский гонг – и больно, и шумно.