– О да, месье.

Ассистентка оглядела Корри с видом рачительной хозяйки, проверяющей на зрелость томаты. Корри поспешно проглотила кофейную гущу и едва не поперхнулась.

– Ну, что вы скажете? Можно сделать что-нибудь? По крайней мере волосы и кожа довольно неплохи, не так ли?

– Да, весьма интересная задача. – Глаза ассистентки вдохновенно сверкнули. – Подумаем, что можно предпринять.

Снова появились манекенщицы, но на сей раз, к их очевидной досаде, демонстрировали наряды, весьма далекие от того потрясающе эффектного стиля, который так нравился Корри. Теперь они были похожи на скромных, скучных воробушков – в одежде всех оттенков кремового, серого и бежевого. Корри с ужасом смотрела на них. Каждая клеточка тела томилась по ярким цветам и блеску. Никаких оборок, кружавчиков или люрекса. Даже «горошка»!

– Вот это гораздо лучше, – одобрил Гай. – Наш девиз – простота и скромность. Превосходно!

Корри стояла, изнемогая от бешенства, пока портнихи суетились вокруг с сантиметром. Душа скучала по вызывающе-алому, солнечно-желтому, сумеречно-синему, а что она получила? Действительно униформа, скорее подходящая гувернантке, чем светской женщине. Какое имеет значение, что джерси и твид – самых дорогих сортов, а каждый шов сделан вручную? Тоска, тоска, зеленая тоска! И слова Гая все еще острыми шипами впивались в сердце. Так, значит, она не классическая красавица… Ну что ж, кому сейчас нужна классическая красота?! Такой тип женщин давно ушел в небытие вместе с корсетами и шнуровкой. Она, Корри, – идеал будущего!

К полному расстройству Корри, оказалось, что посещение Диора – лишь первое в ряду целой серии столь же унизительных визитов. В домах Балмейна, Живанши и мадам Гре повторилась та же история. Гай позволял манекенщицам показывать самые последние, самые восхитительные модели, затем произносил все ту же маленькую речь и заказывал одежду, по мнению Корри, более подходившую для ее бабушки.

В довершение всего, глядя в окно машины, она видела на тротуарах девушек в точно таких же платьях, которые выбрала бы сама, – молодежных, ярких, изумительных цветов и фасонов. Она показала на них Гаю.

– Совершенно не подходит, – сухо ответил тот. – Вы компаньонка, а не цыганка.

– Но они такие хорошенькие, – запротестовала Корри.

– Возможно, – буркнул Гай, – но также вызывающе аляповатые, дешевые и кричащие.

Корри оставалось лишь молча переживать. К сожалению, на ум не приходило достойного ответа.

– Понимаете, – заметил Гай, немного смягчившись, – главное – усвоить, что вам идет. Создать собственный стиль. Не надо ничего чрезмерного. Конечно, будь вы красавицей в классическом смысле слова…

– И что тогда? – вызывающе осведомилась Корри.

Но Гай, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Будь вы классической красавицей, могли бы носить все что угодно. Но поскольку о вас этого не скажешь, приходится быть крайне осторожной в выборе.

– Хотите сказать, что без посторонней помощи я не смогу выглядеть как подобает?

– Что-то вроде этого, – дружелюбно улыбнулся Гай.

Но Корри не сдавалась:

– Наверное, есть и другие модельеры, достаточно уважаемые, но при этом… немного более изобретательные?

– Кого вы имеете в виду? Корри порылась в памяти:

– Ив Сен-Лоран?

– Ни в коем случае, – отмахнулся Гай. – Это дурной тон.

– Корреж?

– Уличная мода.

– Ланвин?

– Довольно сносен, но лишь для очень молодых девушек.

– Скиапарелли?

– По-моему, вы немного отстали от жизни, – рассмеялся Гай. – Ее дом давно закрыт, и в любом случае она вовсе не считалась серьезным дизайнером. Слишком вызывающие модели. Перчатки с искусственными ногтями на пальцах. Блузки с петушиными перьями и золочеными эполетами! Это не мода, а театральные костюмы! Опять ваше пристрастие к средиземноморскому побережью!

Это задело девушку. Она вспомнила открытое розовое платье матери – причудливое сочетание яркой сеточки, блесток и стекляруса. В детстве она мечтала о таком же, считая его верхом изящества и изысканности. Неужели она ошибалась?

Корри поспешно отогнала непрошеные сомнения. Просто Гай слишком уверен в себе и не терпит возражений. Но сейчас ее очередь нанести удар:

– А как насчет Баленсьяги? – Она немного помолчала, чтобы насладиться произведенным эффектом. – Величайший модельер мира! Он был испанцем! Боюсь, ваша нелюбовь к Средиземному морю в этом случае несколько неуместна.

– Верно. Баленсьяга был гением. Настоящим мастером, – согласно кивнул Гай. – Будь его дом открыт, мы отправились бы только туда и никуда больше. Его стиль вам идет. Как и всем женщинам. Он мог превратить мексиканскую певичку из кордебалета в герцогиню.

Корри проглотила оскорбление. Ничто не затмит ее триумфа! Наконец ей удалось взять верх! Один – ноль в пользу Средиземного моря!

Но Гай, словно не замечая ее торжествующей физиономии, с абсолютно непроницаемым видом произнес:

– Однако меня удивляет, что вы считаете, будто его талант вдохновлялся видами средиземноморского побережья. Его стиль, несомненно, ничуть не напоминает разгул испорченного воображения, присущий Скиапарелли. Девиз Баленсьяги – простота, строгость, сдержанность. Но подозреваю, вы в вашем достойном всяческих похвал стремлении доказать мою неправоту совершенно забыли, что берега Испании омывает также Атлантический океан. Именно в тех местах родился и вырос Баленсьяга. Кроме того, вряд ли ему понравилось бы, назови вы его испанцем. Он баск, а это нечто совершенно иное.

Корри пришлось стерпеть и это. Черт возьми, откуда такие знания! Но больше всего ее бесил этот насмешливо-соболезнующий взгляд.

– Баленсьяга против Скиапарелли, Атлантика против Средиземноморья… довольно странное соперничество, не находите? – беспечно бросил он, но тут же вновь стал серьезным. – Правда, я не сомневаюсь, что в конце концов Атлантика выйдет победительницей. Что ни говори, но как может обыкновенное озеро равняться с огромным океаном?

Корри презрительно проигнорировала вопрос, прекрасно понимая, на что он намекает. Она всего-навсего жалкая, ничтожная, заурядная простолюдинка а он богатый аристократ, то, что называется «сливки общества». Но кто знает, может, и она сумеет чем-то удивить его? Что, если и у нее в запасе несколько сюрпризов?! Он накупил ей кучу унылых противных дорогих тряпок, но она станет носить их гордо, как самые модные туалеты, с шиком настоящей светской дамы! Она ему покажет!

Корри без возражений наблюдала, как Гай покупает ей строгие, изысканно-простые серебряные ожерелья и серьги, туфли ручной работы в «Селин», перчатки и шарфы в «Эрме», принимая его неуемную щедрость с ледяной вежливостью и не забывая холодно благодарить за каждую покупку. Кроме того, Корри внимательно прислушивалась к его советам и даже вытащила блокнот и карандаш, чтобы делать записи.

– Прекрасная мысль, – одобрительно кивнул Гай. Корри покорно опустила ресницы, чтобы скрыть кипевшее в ней бешенство.

– Только серебряные украшения, – диктовал он. – Золото для нуворишей и содержанок. Кстати, слово «нувориш» пишется через «о».

Корри немедленно исправила ошибку, нажав грифелем на бумагу с такой силой, что она порвалась.

– Не носить оттенков ярче сиреневого, – продолжал Гай.

– А как насчет белого? Надеюсь, это достаточно бесцветно, на ваш вкус?

Гай покачал головой:

– Это общее заблуждение. Белый – самый изменчивый цвет, его надо уметь носить. Он подходит лишь для невест или…

– Не говорите, – перебила Корри. – Я и без того знаю. Классических красавиц.

– Совершенно верно. Поэтому вам никогда не следует надевать белое.

– Даже в день свадьбы?

– Насколько я припоминаю ваши планы на будущее, к тому времени, когда настанет день свадьбы, вы будете слишком стары, чтобы нарядиться в белое.

Грифель сломался, а вместе с ним лопнуло и терпение Корри.

– В таком случае я выйду замуж в алом, как цыганки!

И, решительно опустив окно, выбросила блокнот в канаву.

Дома, на авеню Петра Сербского, Гай уведомил Корри, что, пока заказанные «униформы» не прибыли, она свободна и вольна заниматься своими делами.

– Вашей репутации будет нанесен огромный урон, если я покажусь с вами в обыкновенных платьях? – язвительно осведомилась она.

– Я этого не сказал, – мягко поправил Гай. – Как бы мне ни хотелось проводить каждую минуту в вашем прелестном обществе, к сожалению… у меня много других дел, требующих моего отъезда из Парижа.

– Я могла бы поехать с вами. В конце концов должен же вас кто-то оберегать, – выпалила девушка: ей отчего-то крайне не понравилась интонация, с которой он произнес слово «дела».

– Ваша исполнительность и преданность долгу достойны всяческих похвал. – Губы Гая раздвинулись в улыбке. – Но ваша власть надо мной не распространяется дальше Парижа.

Ну до чего же хитрый дьявол! Он даже не собирается придерживаться соглашения, инициатором которого был сам! Но ничего! В его отсутствие она разработает тщательный план кампании и, как только он вернется, начнет поединок с новыми силами.

– Когда вас ждать?

– Я сообщу за двадцать четыре часа.

– В письменном виде?

– Разумеется.

Наклонившись, Гай легко поцеловал Корри в обе щеки.

– Ну а до того времени слугам приказано обращаться с вами, как с… хозяйкой дома. Пожалуйста, не стесняйтесь отдавать любые приказы и требовать всего, что ни пожелаете. До свидания, мисс Модена.

Корри дождалась, пока машина исчезнет из вида, и тут же, не теряя ни минуты, помчалась наверх, сполоснула лицо холодной водой и распустила волосы. Потом накинула алую шаль, схватила сумочку и отправилась на метро на площадь Оперы.


– Месье Бейер!

Карл Бейер раздраженно поднял голову. Он настоятельно просил не беспокоить его в ближайший час. Оркестранты разошлись на обеденный перерыв, а те, что остались, не смели и близко подойти, прекрасно зная характер маэстро.