– И твоя мать разрешала ему это делать?

– А почему бы нет? – Эсме помолчала, вспоминая те далекие времена. – Она считала, что чем больше я знаю о мире, тем лучше.

– Должно быть, твоя мать была очень необычной женщиной!

– Можно сказать и так. – В голосе Эсме сквозила какая-то тихая, торжественная грусть. – Казалось, она спешила жить, спешила узнать о мире как можно больше, словно чувствовала, что судьбой ей отмерено не так уж много лет. Своей жаждой жизни она заражала всех, кто знал ее и любил. Кроме того, она была самой красивой и самой доброй женщиной из тех, кого я когда-либо знала.

– Вероятно, ты пошла в нее!

– Не надо мне льстить! – Эсме зарделась, но тут же попыталась преодолеть свою слабость. – Сама я никогда так не думала, хотя отец часто уверял меня, будто я такая же красавица, как и мать. Во всяком случае, на него я нисколько не похожа – уж это точно!

– Верно, не похожа. – Лицо посла вдруг посуровело. – Кстати, о твоем отце. Он, должно быть, очень беспокоится сейчас о тебе… А ты… Тебя это не беспокоит?

В глазах Эсме заблестели слезы.

– За кого ты меня принимаешь? – выдохнула она. – Конечно же, это не может меня не тревожить! Если бы ты знал, какого труда стоило мне принять решение о побеге – я отлично понимала, какую боль причиняю отцу! Но он хотел выдать меня замуж за Майклза, а это значит лишиться всего – настоящего, будущего… Ты хоть это понимаешь? – Эсме не могла дольше сдерживать слезы, и они ручьем хлынули из ее глаз.

Поднявшись с кресла, Йен, словно вдруг позабыв о своем обещании не прикасаться к ней, подошел к Эсме и обнял ее.

– Прости, – проговорил он, – я не хотел… Мне вообще не следовало поднимать эту тему!

– Ты все еще на стороне моего отца! – Эсме попыталась вырваться. – И ты все еще считаешь, что он вправе выдать меня за этого Майклза, чтобы я не натворила новых фокусов!

Посол молчал, не разжимая объятий, и Эсме посмотрела на него взглядом, говорившим о том, что она не собирается сдаваться.

– Поверь, я сама не ожидала от себя такого поступка. Если бы ты знал, как тяжело все время лгать, выдавать себя за Лека, дурачить этого милого старичка Тэйлора и всех остальных… Но самое неприятное в моей теперешней жизни то, что ты упорно продолжаешь считать меня девицей легкого поведения!

– А, понимаю: ты хочешь всю ответственность за свои неприятности свалить на меня, верно? – Йен усмехнулся.

Эсме чуть не заскрипела зубами от злости.

– Ты… ты самый мерзкий человек из всех, кого я когда-либо встречала! Благодари Бога, если по пути до Чингмэя я не выброшу тебя за борт! Клянусь, ты еще пожалеешь, что связался со мной!

– Ого! – Брови посла изумленно приподнялись, и он разжал руки. – Каким же образом ты заставишь меня об этом пожалеть?

– Пока не знаю… – Эсме вдруг замялась. – Ну да что-нибудь придумаю! – Она устало опустилась в кресло. – Например, скажу в консульстве, что ты похитил меня! Думаю, это сработает!

К досаде Эсме, ее угрозы не произвели на Йена никакого впечатления.

– А вот и не сработает, красотка! У меня есть куча свидетелей, которые с удовольствием подтвердят, что ты сама проникла на пароход, переодевшись мальчишкой из приюта.

– Вряд ли эти свидетели тебе помогут! Никто из них и не догадывается, что Лек и я – одно и то же лицо. Тебе же, по твоим собственным словам, говорить им об этом невыгодно…

– Но тогда получается, что это невыгодно и тебе. Раз никто не догадывается, кто такой Лек, значит, никто на пароходе тебя не видел. Так или иначе, получается, что я тебя не похищал!

– Ты мог спрятать меня где-нибудь…

– И где же, интересно? Под этим столом? Или, может быть, под койкой? – Йен плюхнулся на койку, демонстрируя, что он сам едва на ней помещается.

Эсме невольно фыркнула.

– Итак, никто тебе не поверит, красавица. Ты великая лгунья, только вот лжешь не всегда складно. Это, между прочим, относится и к твоему заявлению, будто ты села на пароход, спасаясь от брака с Майклзом. Не так уж ты и ненавидишь его, как расписываешь. Сначала переоделась Леком, потом, когда я тебя раскусил, придумала себе новую историю… Что ты придумаешь на этот раз? Ты уверяешь, будто все, что о тебе рассказывают, – сплетни, будто кто-то хочет тебя очернить, но я ни на йоту не верю в эти твои сказки. Кому могло понадобиться преследовать тебя и зачем?

Лицо Эсме потемнело от гнева.

– Я не лгу тебе! – только и сумела выговорить она.

– Да уж, – усмехнулся посол, – ты никогда не лгала. И ты действительно парень-сирота из приюта, сын сиамки и французского моряка…

– Но это же совсем другое!

– Ну конечно… – Голос Йена был сух и холоден.

– Послушай, – Эсме решила предпринять последнюю, отчаянную попытку убедить его, – я действительно придумала эту историю с Леком потому, что мне ничего больше не оставалось. Но это единственная моя ложь, а все остальное – сущая правда. Заявлять на тебя я вовсе и не думала – забудь, я сказала это сгоряча, но никогда бы этого не сделала!

Йен подошел к ней вплотную – так близко, что Эсме пришлось немного отодвинуться, чтобы видеть его лицо. На губах его играла улыбка, но глаза не улыбались.

– Вот насчет последнего я как раз не уверен, – сурово проговорил он. – Впрочем, сейчас меня пугает не это.

– А что же? – робко спросила она.

– А то, что день ото дня мне становится все труднее противостоять твоим чарам. Я хочу тебя, Эсме, хочу так сильно, что готов все простить – твои выходки, твою ложь и даже то, что, отдайся я этой страсти, моей карьере дипломата наверняка пришел бы конец…

Эсме попыталась что-то сказать, напомнить ему о его обещании не трогать ее, но внезапно палец Йена коснулся ее губ, словно преграждая путь потоку слов. Она замерла. Палец очертил линию подбородка, прошелся по шее… Эсме нервно поежилась, но даже не попыталась вырваться. Другой рукой Йен притянул ее к себе…

До сих пор Эсме не противилась, но как только губы Йена потянулись к ее губам, она отпрянула от него. При этом ей вдруг показалось, что у ног ее что-то звякнуло.

– Ты, верно, уронил какую-то вещь! – прошептала она.

– Ну и черт с ним! – Йен снова попытался заключить ее в объятия, но Эсме, высвободившись, быстро наклонилась и подобрала оброненный предмет.

– Смотри, ключ! – удивилась она. – Откуда он у тебя выпал?

– Да черт с ним! – Йен, нетерпеливо вырвав ключ, бросил его на стол… и вдруг лицо его побледнело.

– Что-то случилось? – насторожилась Эсме.

Посол молча взял ключ со стола и протянул ей. На вид ключ был самым обыкновенным, с продетой в кольцо цепочкой – тоже самой обыкновенной, только порванной.

– Ты носишь его на шее? – удивилась она.

Вместо ответа Йен извлек из кармана другой ключ и поместил оба ключа у себя на ладони. Ключи выглядели совершенно одинаково.

– Где ты его подобрала? – подозрительно спросил он.

– Здесь, под стулом. Что-то не так? И что открывает этот ключ?

– Мой сейф. – Йен бросил ключи на стол.

– А что в нем?

– Там были пропавшие бумаги, – не глядя на нее, произнес он.

Эсме похолодела.

– Каким же образом ключ оказался под моим стулом? – растерянно произнесла она.

Подойдя к ней, посол взял ее за плечи; при этом его пронзительный взгляд приковал ее к месту даже сильнее, чем железная хватка его рук.

– Слушай внимательно, Эсме, – стальным голосом произнес он, – очень внимательно. И то, что я скажу, не говори никому. Ты поняла? Никому! Ни его преподобию, ни Годфри. И уж тем более не говори моему секретарю! Я сам с этим разберусь. Только учти – возможно, придется открыть Чену, кто ты на самом деле.

Поскольку Йен не стал обвинять ее в похищении ключа, все остальное поначалу показалось Эсме малозначимым. Но уже в следующее мгновение до нее дошел смысл его слов.

– Объясни наконец, что случилось? – взволнованно спросила она.

С минуту посол колебался, задумчиво глядя на лежавшие на столе ключи.

– Думаю, – проговорил он наконец, – при данных обстоятельствах ты имеешь право знать все. Но сперва поклянись, что никому об этом не скажешь.

– Если ты во мне сомневаешься, то можешь не говорить, я пойму…

На мгновение Эсме показалось, что на губах посла мелькнула улыбка, но она исчезла так же быстро, как и появилась.

– Видишь ли, девочка, – начал он, – у английских властей имеется подозрение, что Чен давно шпионит в пользу французов. Ты спрашивала, почему власти выбрали меня, несмотря на то что я мало знаю о Сиаме. Так вот, частью моей миссии – разумеется, секретной, – является выявление связей хитрого китайца.

– И ты надеешься, что тебе это удастся?

– Если бы у нас были конкретные доказательства, мы тут же прижали бы негодяя, и он, безусловно, выдал бы своих сообщников в надежде выторговать снисхождение. Собственно, теперь уже сам Чен нам малоинтересен – этот человек просто выполняет работу, за которую ему платят. А вот кто именно платит – это мы и хотим выяснить.

Эсме откровенно польстило, что Йен ей доверяет. Стало быть, в глубине души он все-таки лучшего мнения о ней, чем пытается изобразить… Тем не менее, девушке еще далеко не псе было ясно.

– И какое же отношение ко всему этому имеют ключи? – осторожно спросила она.

Йен нахмурился:

– Мы уже достаточно изучили почерк Чена: как правило, украв документы, он все обставляет так, будто в краже виноват кто-то другой. В результате под подозрением оказывается совершенно непричастный к краже человек, а Чен тем временем убирается подальше с теми бумагами, которые действительно представляют интерес для его хозяев.

– Но каким же образом… – начала Эсме и вдруг осеклась. До нее только сейчас дошел смысл сказанного. Чен – если, конечно, это действительно дело рук Чена – подбросил ключ под ее стул. Стало быть, он хочет, чтобы подозрение пало именно на нее!

– Я думаю, – Йен словно прочитал ее мысли, – ключ – это только начало. Китайцу, в ловкости не откажешь. Сначала он заронит в меня лишь небольшое подозрение, затем, немного выждав, подкинет в твою каюту или к тебе в карман что-нибудь уже более существенное, чем ключ, сумеет это сделать так, что ты не заметишь…