У Анемон перехватило дыхание, а сердце на мгновение замерло. Паук был близко знаком и с ней, и с ее отцом. Он узнал их обоих – узнал и предал!

– Так что не надо винить в этом провале кого-то другого, Де Воба! – прорычал Одноглазый. – Ты пригласил эту пару в свой дом, и они нарушили все наши планы. Ты обвиняешь всех подряд в отсутствии мозгов, а сам и есть главный дурак!

– Молчать! – рявкнул Де Воба с такой яростью, что по спине девушки побежали мурашки. – Мне нужна минута полной тишины. Я должен подумать – вы двое, конечно, не знаете, что это такое!

Его голос рассек воздух, и она съежилась в темном шкафу, неожиданно радуясь этим четырем стенкам, которые укрывали ее от его гнева.

Она представляла себе гладкое аристократическое лицо красавца француза, перекошенное злобой. Под угрозой были не только его планы, но и его авторитет. Он понял, что его просто-напросто надули, провели как мальчишку. Это делало его вдвойне опасным. Такой тщеславный и гордый человек, как Де Воба, мог стать крайне жестоким, если его унизить на людях.

Когда она будет искать Стивена, главное – не попасться ему на глаза. Кто знает, что он с ней сделает теперь, когда ему известна вся правда?

– Так, значит, Стивен Берк и его мнимая жена в союзе с Карстейзом? – Каждое слово было подобно выпаду шпаги. Он расхаживал по паркетному полу библиотеки в пугающей близости от шкафа. Анемон подобралась и втянула в легкие очередную порцию воздуха. – Эту парочку я беру на себя. Не волнуйтесь, они заплатят за все! Сегодня вечером мы должны покончить с Бромфордом, пока не возникли еще какие-нибудь осложнения.

– Да-да, – подхватил Бержерон, – ты прав, Жан-Пьер. Надо с ним покончить. Ты говоришь, он уже выпил снадобье?

– Я собственноручно подсыпал его в бокал Бромфорда и видел, как он выпил свое шампанское. Снадобье должно вот-вот подействовать. Он почувствует головную боль и, может быть, легкую тошноту. Думаю, он заставит себя высидеть до конца ужина, а потом ему придется прилечь. Разумеется, я предложу ему спальню для гостей и договорюсь с Клейбурном, что его светлость переночует у меня. Когда все разъедутся и слуги заснут, мы вынесем его спящего из дома и отвезем к Хромому Матти. Там, в подвале, ты, Одноглазый, сможешь вдоволь потешиться, кромсая его тело! – В голосе креола послышалась довольная усмешка. – Мы все будем при этом присутствовать: Л’Ариньи, Бержерон, Одноглазый, я и братья Дюфур, которые отвезут на своем корабле бочку с его расчлененным трупом обратно в Англию – королю! – Из горла Де Воба вырвался тихий смешок. – А этот Томас Карстейз может полюбоваться на казнь. Да, пожалуй, так оно будет лучше. Если, конечно, он еще жив. А, Одноглазый?

– Он без сознания, но жив. Наверное, он ослабел от потери крови. Л’Ариньи приказал мне порезать его немного ножичком, надеясь вырвать из него признания.

– И что?

Анемон замерла в ужасе, слушая его ответ.

– Этот англичанин упрям – он не сказал ни слова ни о своей дочери, ни о Стивене Берке. Мы не добились от него, кто еще на него работает и что известно про нас остальным.

– Это не важно. – Теперь Де Воба говорил отрывисто. – Нужно действовать, и как можно скорее! Мы должны вернуться к гостям и найти эту девчонку и Берка. Нет, Одноглазый, ты жди здесь. Я не хочу, чтобы мои гости тебя видели– ты едва ли подходишь для светской компании. К тому же, когда мы с Полем приведем сюда эту парочку, нам может понадобиться твоя помощь, чтобы их расколоть.

– Мы приведем их в твою библиотеку, Жан-Пьер? – встревожился Бержерон. – А если кто-то случайно зайдет сюда и увидит их связанными и с кляпами во рту?

Де Воба усмехнулся:

– Позволь продемонстрировать тебе нечто интересное, Поль. – Анемон застыла при звуке его приближающихся шагов. К своему ужасу, она услышала, как он взялся за дверную ручку шкафа. – Видишь ли, это не простой шкаф. В нем…

Дверца распахнулась. Поток света ослепил девушку, изо всех сил вжавшуюся в заднюю стенку шкафа. Она не мигая смотрела в потрясенное лицо Де Воба.

На мгновение в комнате воцарилась жуткая тишина. Сердце Анемон бешено колотилось, руки похолодели, она не могла и шевельнуться. Де Воба заговорил первым:

– Так-так, ma cherie. Очень удачно! – раздался его смех. Поль Бержерон и Одноглазый стояли рядом с ним и, открыв рот, смотрели на Анемон. – Теперь нам осталось только поймать Стивена Берка. – Де Воба довольно оглянулся на них через плечо. – А это не составит труда, поскольку он не знает, что разоблачен. – Де Воба широко улыбнулся и посмотрел на Анемон: – Cherie, тебе, наверное, неудобно там? У меня просто сердце кровью обливается, когда я на тебя смотрю!

– Вот как, Жан-Пьер?

Анемон оторвалась от стены, к которой прижималась в безрассудной надежде, что ее все-таки не заметят, и выпрямилась в полный рост. Щурясь от яркого света, хлынувшего в маленький шкаф, она смотрела на заговорщиков, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Я рада, что вы мне сочувствуете, – продолжала девушка, стараясь успокоиться и держаться с достоинством. Она уже оставила свой французский акцент. – Если вы выпустите меня отсюда, я, пожалуй, выпью рюмку хереса.

Она попыталась выйти из шкафа. Ей нужно было вдохнуть свежего воздуха, вырваться из заточения и подумать. Но Де Воба схватил Анемон за руку:

– О нет, cherie, никуда ты не пойдешь!

– Я и не собираюсь никуда идти. Все, о чем я прошу, это рюмочка хереса. Неужели вы откажете мне в этом, Жан-Пьер?

К горлу подкатила новая волна страха. Теперь стенки шкафа давили еще сильнее. Девушка в панике смотрела на своих врагов, загородивших ей выход, и с трудом сдерживала дрожь в голосе. Она снова попыталась протиснуться мимо Де Воба, и он снова ее одернул.

– Разреши, я кое-что тебе покажу, cherie, – сказал он почти ласково. – Я как раз собирался продемонстрировать моим помощникам одну любопытную вещь.

С этими словами Де Воба протянул руку за плечо девушки и схватил декоративный медный крючок, висевший на боковой стенке шкафа. Когда он его повернул, Анемон ахнула. Стенка подалась назад, открыв маленькую потайную лестницу, которая вела вниз, в темноту. Проход был так узок, что идти по нему мог только один человек.

– Одноглазый, принеси-ка огня. Там на стене вдоль лестницы висят свечи. Надо их зажечь, а то как бы наша прекрасная дама не подвернула себе ножку, когда будет спускаться.

– Я… я не пойду туда! – пролепетала Анемон, облизнув пересохшие губы. Тело ее сковал ужас. Она уже натерпелась страху, сидя в шкафу, но эта лестница, ведущая Бог знает куда – в какой-нибудь тайный подвал или подземную темницу, – напоминала путь в могилу. – Жан-Пьер, – быстро заговорила девушка, – вы совершаете ошибку. Ваш план в отношении лорда Бромфорда обречен на провал…

– Ты так думаешь, cherie? Скоро ты увидишь, что не права. Так, спасибо, Одноглазый. Теперь можно идти.

Де Воба быстро зажег свечи, и мерцающий свет выхватил из мрака оштукатуренные стены и узкие кирпичные ступеньки, крытые гипсом. Они вели в кромешную тьму. В лицо девушки пахнуло сыростью.

– Иди же, cherie, – Де Воба отступил назад, показав жестом, чтобы она шла первой, – а мы за тобой. Нам надо позаботиться, чтобы тебе было удобно в твоих новых апартаментах. К сожалению, я не смогу остаться с тобой надолго. Я должен найти твоего мнимого мужа и привести его к тебе, ну и, разумеется, проведать своих гостей. Я заказал замечательный ужин. Как жаль, что ты его пропустишь! Будут каплуны, устрицы, крабы с мягкими панцирями, красная рыба и индейка – сочная, жирная. А на десерт – разные фрукты из моего собственного сада, мороженое, пирожные, желе и сладкий крем. Словом, все какие только есть деликатесы. Но ты не сможешь их отведать. – Он опять гадко засмеялся. – Одноглазый будет ждать в библиотеке. Мы приведем месье Берка и спустим его к тебе. А потом, petite,[7] вы расскажете все, что нам нужно знать. – Он нагнулся и обхватил ее подбородок своей мягкой, но на удивление сильной ладонью. – Когда лорд Бромфорд заснет наверху перед отправкой на улицу Жирод, я спущусь к тебе. Возможно, у меня будет время лично поблагодарить тебя за твое нежелательное вмешательство в это дело. Как мило, не правда ли? Думаю, нам с тобой есть о чем побеседовать.

От его прикосновения кожа девушки покрылась мурашками. Она отпрянула, оттолкнув его руку:

– Не трогай меня, Де Воба! Делай что хочешь, только не заставляй меня терпеть твое присутствие дольше, чем нужно, иначе я умру от омерзения.

Де Воба застыл на месте как вкопанный. Его ледяные зеленые глаза зажглись неистовой яростью.

– Итак, у нашей кошечки, оказывается, есть коготки? – процедил он сквозь стиснутые зубы и вдруг наотмашь хлестнул ее по лицу.

За его спиной плотоядно ухмылялся Одноглазый и кусал губы Поль Бержерон. Анемон отлетела к стене, прижав руку к пылающей щеке.

Оглушенная ударом, она молча оглядела окруживших ее мучителей. Одноглазый с черной повязкой на изуродованном шрамами лице злобно ухмылялся. Поль Бержерон казался мрачным и встревоженным. Ледяные глаза Де Воба зловеще блестели. В голосе и манерах креола чувствовалась скрытая жестокость, которая наполнила душу девушки ужасом.

Она в отчаянии подумала о Стивене, лорде Бромфорде и своем отце. Если бы только вырваться отсюда, можно было бы спасти их всех! Но она теперь безнадежно отрезана от мира.

– Я желаю тебе тараканьей смерти, Де Воба! Чтобы тебя раздавили и уничтожили, чтобы от твоей поганой душонки не осталось и следа, лишь кровавое пятно на земле! – Анемон говорила шепотом, глядя на него в упор. Лицо ее пылало ненавистью.

Де Воба схватил ее за руку и толкнул к лестнице:

– Иди, сучка! У меня нет времени с тобой возиться.

Ее нога в атласной туфле коснулась холодной ступеньки. Она помедлила.

– Быстрее, или я столкну тебя, и ты сломаешь свою прелестную шейку!

Выбора не было. Анемон двинулась вниз по лестнице – навстречу пугающей неизвестности.