– Правда? – бросает он на меня внимательный взгляд.

– Похоже, мне удалось найти Джи Пи, сына Руби.

– Ты серьезно? Но это же здорово!

– Мы встречаемся с ним завтра, – продолжаю я. – Только представь, он библиотекарь!

– Судьба, – улыбается Гэвин.

– А ты говорил, что он окажется слабоумным.

– Ну нет, – качает он головой. – Я говорил, существует возможность того, что он окажется слабоумным.

– Похоже, он славный парень, – замечаю я. – Да и вообще, ты когда-нибудь встречал библиотекаря, который бы тебе не понравился?

Гэвин погружается в раздумье.

– Миссис Торндайк, – говорит он наконец. – Библиотекарша в моей начальной школе. Она только и делала, что запугивала меня.

– Да ладно, – хмыкаю я. – Наверняка ее саму пугали ваши выходки.

– Все возможно, – задумчиво замечает Гэвин. – А тут еще эта ящерица, которую мы с другом выпустили прямо в библиотеке.

– Одно слово – мальчишки, – говорю я. – В любом случае я очень надеюсь на этого Джи Пи. Раз он библиотекарь, имеет смысл наладить с ним деловые отношения. «Синяя птица» могла бы продавать билеты на библиотечные мероприятия. Еще мы могли бы спонсировать их летние чтения.

– Звучит неплохо, – кивает Гэвин. – Только не возлагай на него слишком больших надежд. Во всяком случае, до тех пор, пока не убедишься, что он – именно тот, кто тебе нужен.

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Но мне кажется, нам все-таки удалось раскрыть эту семейную тайну.

Я доедаю остатки салата и вспоминаю о закрытой кухне, в дверь которой я стучалась прошлым вечером. Гэвин сказал, что будет занят готовкой, а сам куда-то ушел.

– Гэвин, – осторожно начинаю я, – вчера около десяти я проходила мимо «Антонио». Я думала, ты будешь на кухне, но ресторан оказался заперт.

– Я просто здорово устал вчера, – замечает он после секундной заминки, – и решил поработать с утра пораньше.

Я киваю, а в голову невольно лезут мысли о прошлом. Я стараюсь убедить себя, что Гэвин другой – он не станет лгать мне. Он не захочет сделать мне больно.

В этот момент звонит его мобильный. Вынув телефон, он бросает на меня извиняющийся взгляд.

– Мне нужно ответить, – говорит он. – Заканчивай без меня, а я загляну попозже, хорошо?

– Хорошо. – Я всеми силами стараюсь скрыть разочарование. Интересно, кто там звонит и почему для Гэвина это так важно?

– Прости, – говорит он кому-то, быстро спускаясь по лестнице. – Я внимательно тебя слушаю.

* * *

Часом позже, глядя на итальянскую еду у себя на столе, я устало качаю головой. Гэвин что-то скрывает от меня. Может, это Адрианна? Неужели он все еще не охладел к ней? Или у нее проблемы, с которыми он помогает ей справиться? Но почему бы не сказать об этом мне? Почему бы нам не заняться этим вместе?

Собрав со стола тарелки, я отношу их в старенькую раковину. Интересно, как повела бы себя на моем месте Руби?

Я вспоминаю, как мы с сестрой однажды в детстве повздорили. Она взяла одну из моих любимых книжек и разрисовала ее фломастерами. Обычно я всегда вставала на сторону сестры, но когда она испортила дорогую мне вещь, я вдруг увидела ее в новом свете. Руби отложила испорченную книжку в сторону, а затем потянулась к полке и достала оттуда другой, новенький экземпляр. «Не бывает безнадежных ситуаций, – улыбнулась она мне. – Все можно уладить. Не забывай об этом, Джун». На тот момент я не могла даже взглянуть на Эми, не то чтобы простить ее. Но Руби и это не обошла молчанием. «Некоторым из нас приходится совершить массу ошибок, прежде чем мы станем такими, какими должны быть. Эми совершает свои ошибки. Будем терпеливы по отношению к ней».


Я закрываю глаза. «Руби, – вырывается у меня, – что мне делать? Я боюсь». Я вспоминаю Гэвина. «Я боюсь доверять». Тут мне вспоминается Эми. Я отчетливо вижу ее в тот самый день, когда она испортила мою книжку. Руки выпачканы фломастерами, на голове – две задорные косички. «Я боюсь прощать».

В голове у меня вновь звучат слова Руби: «Не бывает безнадежных ситуаций. Все можно уладить». И мне действительно становится легче.

* * *

В тот же вечер я получаю от Гэвина сообщение: «По горло занят в ресторане. Скучаю по тебе».

Обычные слова, которым не стоит придавать особого значения. Особенно теперь, когда Адрианны больше нет в моей жизни. Беда в том, что я сильно уязвима в вопросах любви. Я хватаюсь за телефон и звоню Питеру.

– Привет, – говорю я.

– Привет, моя радость. Как там Сиэтл?

– Даже не знаю, что тебе сказать.

– Что-то случилось?

– Ничего особенного. Просто возникло такое чувство, что что-то не так… Но я не могу понять, что именно.

– Такому чувству лучше доверять, – говорит Питер.

– По-моему, Гэвин от меня что-то скрывает.

– Что именно?

– Точно не знаю. Возможно, это как-то связано с его бывшей.

– Которая работала с ним в ресторане?

– Да.

– Знаешь, Джун, после того что ты пережила, тебе страшно снова оказаться в дураках.

– Точнее не скажешь.

– Все это понятно. Но для тебя сейчас главное – не переборщить с подозрениями.

– Может, и так, – вздыхаю я.

– Невозможно доверять близкому человеку наполовину. Во всяком случае, пока у тебя не появится реальная почва для сомнений. Я не рассказывал тебе, как мучился подозрениями, когда мы с Нейтом только начали встречаться?

– Нет, – говорю я.

– Он допоздна задерживался на работе, а как-то раз даже пропустил ужин, который мы с ним запланировали. Я был вне себя от ревности – думал, что он встречается с кем-то за моей спиной.

– Так и было?

– Нет. Как оказалось, он готовил мне сюрприз: вечеринку в честь моего тридцатипятилетия.

– Я хорошо ее помню. Все эти цветы, роскошный торт.

– Ему пришлось затратить на это немало сил и времени, – замечает Питер.

– Знаешь, Питер, я не думаю, что Гэвин готовит для меня вечеринку.

– Да я вовсе не об этом, глупышка. Просто многое в нашей жизни оказывается не тем, чем кажется сначала.

– Ты прав, – говорю я. – Спасибо, что выслушал мой лепет.

– Мне нравится слушать твой лепет. Не будь я геем, точно бы на тебе женился.

– И мы бы жили потом долго и счастливо.

– А вот это тебе предстоит осуществить с Гэвином. Главное, запастись терпением.

– Твоя уверенность вселяет в меня надежду.

– Как там с продажей квартиры?

– Есть одно предложение. Не слишком выгодное, но мы все-таки решили принять его. Шэрон считает, это лучшее, на что мы можем рассчитывать.

– А как все это скажется на книжном?

– Боюсь, не лучшим образом. Будет чудом, если мне удастся спасти на эти деньги магазин. Но у меня появилась сейчас другая ниточка. Видишь ли, тридцать с лишним лет назад Руби родила сына. Под давлением обстоятельств она отдала его в приемную семью. Но вдруг ее сын заинтересуется книжным магазином? Вдруг он захочет помочь?

– Разумно, – замечает Питер.

– Я разместила объявление на специальном сайте и получила письмо от мужчины, который живет в Сиэтле. Очень может быть, что это и есть сын Руби. Представляешь, он работает библиотекарем! Завтра я встречаюсь с ним, но нужно еще выяснить, тот ли это Джи Пи. А пока у нас с Гэвином возникла еще одна идея. Мы собираемся начать сбор средств в пользу магазина. Помнишь, я рассказывала тебе о переписке между моей тетушкой и Маргарет Уайз Браун, автором книги «Баю-баюшки, луна»?

– Ясное дело. Такое трудно забыть.

– Мы намерены использовать это как приманку. Надеемся, многие захотят помочь магазину с такой богатой литературной историей.

– И когда все это состоится?

– Приглашения мы пока не распечатали, но собираемся организовать все в ближайшее время. Скорее всего в следующем месяце. Так мы успеем и магазин в порядок привести, и оповестить публику о предстоящем событии.

– Сообщи мне, как только определитесь с датой. Мы с Нейтом обязательно прилетим.

– Правда? – радостно восклицаю я. – Поверь, для меня это очень много значит.

– Пустяки, – говорит Питер. – К тому же у меня корыстный интерес. У Нейта в детстве «Баю-баюшки, луна» была любимой книжкой. Он придет в полный восторг от этой идеи.

– Пити, я люблю тебя!

– И я тебя люблю, детка, – отвечает он.

* * *

На следующее утро привозят мои вещи. Заметив перед магазином грузовик, я бросаю кофе и спешу на улицу. В машине всего дюжина коробок, и те в основном набиты вещами, но я рада получить свой нью-йоркский скарб. Такое чувство, что я окончательно переселилась в Сиэтл.

Водитель протягивает мне планшет, и я расписываюсь на первой странице.

– Было бы замечательно, если бы вы занесли вещи в квартиру, – говорю я. – Это через магазин и по лестнице наверх.

Водитель задумчиво смотрит на витрину.

– «Синяя птица», – говорит он с оттенком грусти. – Давненько я тут не был. В детстве мать часто водила меня сюда.

– Магазин принадлежал моей тете, – замечаю я. – Она недавно скончалась, оставив «Синюю птицу» мне.

– Сколько сразу воспоминаний, – водитель не сводит взгляда с витрины. Руки у него сплошь покрыты татуировками, да и в целом выглядит он как завсегдатай бара, а не книжного магазина. Но тут мне вспоминаются слова Руби о том, что у книжек не бывает предпочтений.

– В последние годы я как-то утратил интерес к чтению, – говорит водитель. – А жаль.

Вместе с помощником они берут коробки и направляются в магазин, но неожиданно останавливаются у ближайшей полки. На прошлой неделе я расставила тут книги Роальда Даля, припомнив, с каким удовольствием читала в детстве «Джеймс и чудо-персик». Парень с татуировками берет в руки томик.

– Как же мне нравилась в детстве эта книжка, – замечает он. – Стоило взглянуть на обложку – и сразу масса воспоминаний! Нам ее читала учительница, когда мы были в четвертом классе. Мне потом ужасно хотелось, чтобы во дворе у меня тоже выросло персиковое дерево.