– Действительно, – говорю я. – Знаю только, что они с мамой встретились в баре и провели вместе ночь. Эми тоже не знает своего отца. Но тот, по крайней мере, задержался у нас до ее рождения. У меня нет ни малейшего желания искать своего папочку, но и брошенной я себя тоже не чувствую.

Гэвин кивает, но мне почему-то кажется, что я не до конца убедила его в своей искренности.

– Другое дело – Мэй, – продолжаю я. – Девочкой она обожала отца, но тот проводил с ней не так уж много времени. А потом у него и вовсе начался роман с Руби. Я прекрасно понимаю, что она должна чувствовать. Наверняка мой книжный магазин олицетворяет для нее давнюю обиду. Жаль, что она неспособна объективно оценить, как много он значит для города. Но больше всего мне жаль, что она не верит в искренность моих намерений.

– Перестань, – говорит Гэвин, – все это такие мелочи. Ты-то здесь ни при чем. Наверняка твоя Мэй скоро объявится и попросит прощения.

– Не думаю, – качаю я головой. – Видел бы ты выражение ее лица.

– Тогда нам нужно переключаться на план «Б».

– У вас есть идея, Ватсон? – интересуюсь я.

– Именно. Помнишь, ты говорила мне о переписке между твоей тетушкой и этой детской писательницей?

– Маргарет Уайз Браун.

– Так вот, почему бы нам не открыть магазин и не устроить здесь что-то вроде презентации? В благотворительных целях. Мы можем даже продать билеты, но об этом я сам позабочусь. Ты могла бы намекнуть о том, что мы готовим важное сообщение насчет литературного прошлого этого магазина. А на приеме мы бы рассказали о письмах между твоей тетей и писательницей.

– Блестящая идея, – говорю я. Мысли мои несутся с такой скоростью, что я с трудом поспеваю за ними. Про магазин и раньше писали в газетах. У Руби над столом даже висела статья в рамке, которую она вырезала из «Сиэтл Таймс». Думаю, местную прессу заинтересует мое предложение позаботиться о спасении всеми любимого магазина.

– Я так и вижу заголовок, – продолжает Гэвин. – «Создан фонд для сохранения всеми любимого детского магазина, в котором зародился замысел создания такой замечательной книги, как “Баю-баюшки, луна”».

Я вспоминаю последнюю пару писем между Руби и Маргарет. Что, если нам так и не удастся узнать конец истории.

– Я не уверена, что «Синяя птица» и правда послужила вдохновением для написания этой книги. Знаю только, что моя тетушка навела Маргарет на мысль написать что-нибудь о луне.

– Не знаешь, она когда-нибудь приезжала в магазин?

– Во всяком случае, планировала, – говорю я. – Мне удалось найти телеграмму, в которой говорилось о ее скором приезде. Не знаю только, произошло ли это на самом деле. Проблема в том, что я не могу обнаружить следующую пару писем.

– Наверняка есть подсказка, которую ты просто не заметила.

Я вытаскиваю из кармана письмо и телеграмму и вручаю их Гэвину.

– Посмотри сам. Никаких названий, – говорю я. – И что нам теперь делать?

С минуту он вчитывается в письмо, а потом на его лице появляется улыбка.

– Подожди-ка. А как насчет упоминания о самодельных книжках?

Он указывает на страницу, и я заново перечитываю эти фразы: По вторникам, к примеру, я планирую проводить занятия для юных писателей. Я раздам детишкам бумагу, ручки и карандаши, чтобы они могли сделать свои собственные книжки с картинками… Представляешь, как весело нам будет!

– Да ты просто гений! – вырывается у меня.

Гэвин оставляет на плите кипящую кастрюльку, и вместе мы устремляемся в магазин. Я спешу подвинуть лестницу к верхней полке, где Руби хранила те самодельные «сокровища», которые сделали для нее юные читатели. Вот они все. Обложки скреплены клеем, нитками, клейкой лентой. Я вытаскиваю одну из них, с яркой картинкой на титульном листе. «Сон Кораблика» Дженни Хамильтон.


Между страницами прощупывается какое-то утолщение. И точно: письма здесь.

– Я нашла их! – кричу я Гэвину.

– Прекрасно, – говорит он, поворачиваясь к двери. – Мне пора на кухню, а то соус выкипит. Приходи, как только сможешь, договорились?

– Хорошо, – киваю я. – А ты иди, доделывай свой соус.

Гэвин уходит, а я опускаюсь в кресло и с нетерпением открываю конверт.

2 сентября 1946 г.

Дорогая Брауни,

ты только что уселась в такси, которое довезет тебя до аэропорта. Как жаль, что тебе приходится возвращаться в Нью-Йорк! Этот день рождения был лучшим за всю мою жизнь. Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты отправилась на другой конец страны, лишь бы не оставлять меня в одиночестве. Это не просто дружба: на такое способна лишь сестра.

Как же я рада тому, что и ты всем сердцем полюбила «Синюю птицу».

Я замираю с письмом в руке. Маргарет Уайз Браун действительно прилетала в Сиэтл. И ей тоже понравилась «Синяя птица».

Я прониклась любовью к этому магазину в тот самый момент, когда Энтони впервые привел меня сюда (с завязанными глазами!). Бывают здания, от которых так и веет уютом и покоем. Квартирка наверху оставляет желать лучшего, но со временем я надеюсь довести ее до ума. Я уже купила краску для стен, а в один прекрасный день планирую отгородить себе пространство для кабинета – или для спальни, хотя на самом-то деле мне нравятся открытые помещения. Стены действуют на меня угнетающе.

Энтони наверняка расстроится, что так и не смог повидаться с тобой. Он от души порадовался тому, что ты приезжаешь на мой день рождения. В суматохе этого визита я даже не заметила маленькую коробочку, аккуратно перевязанную ленточкой. Я обнаружила ее только что, в ящике стола. Это подарок от Энтони – часы Картье! Видимо, он заметил, как я восхищалась ими во время поездки в Майами. Должна признать, сама я об этом совсем забыла. Но дело не столько в часах, сколько в надписи, которая выгравирована на обратной стороне: «Я буду любить тебя до конца времен».

Эта надпись растрогала меня до слез. Ничего чудеснее я в жизни не читала. Пусть у меня никогда не будет обручального кольца, зато я с гордостью буду носить эти часы.

Ах да, пока не забыла. Ты оставила у меня на столе набросок новой книжки про луну. Хочешь, чтобы я сразу же переслала его тебе? Или я могу сохранить эти странички? По правде говоря, мне нравится наблюдать за тем, как ты творишь свои шедевры. Скажи, у тебя сразу возникают идеи для иллюстраторов? А они прислушиваются к твоим пожеланиям?

Мне нравится то, что выходит из-под твоего пера. От новой книги веет уютом и покоем. Вот только стены в детской я сделала бы изумрудно-зелеными. Это такой счастливый цвет! Еще я вижу в своих мечтах книжную полку и большие окна, сквозь которые можно наблюдать за звездами прямо с постели. Не помешал бы, пожалуй, и телефон – такая ниточка, связывающая с внешним миром. А на ночной столик я бы поставила чашку с чем-нибудь теплым и вкусным. Еда. Тепло. Любовь. Ну что еще нужно ребенку? Что еще нужно всем нам?

Я не знаю, как именно вы решите оформить эту книгу, но не сомневаюсь, что ее ждет ошеломляющий успех. Сама я буду с нетерпением ждать ее выхода в свет (и уж конечно, постараюсь продать в твоих интересах побольше экземпляров!).

Энтони возвращается завтра в одиннадцать утра. Я поеду встречать его на вокзал, хоть и знаю, что могу встретиться там с Викторией. Шанс невелик, но она все-таки может приехать – просто чтобы позлить меня. Ее жизнь остается для меня полной загадкой. Она отказывается дать мужу развод, но это не мешает ей встречаться с другими мужчинами. Не знаю, говорила я тебе или нет, но Энтони как-то застал одного из них у себя дома. Оба они несчастны в своем браке, но при этом каждый пытается еще больше досадить другому.

Ладно, мне пора заканчивать. Через пятнадцать минут у меня соберутся детишки, чтобы послушать новую сказку. Сегодня их будет не меньше десятка.

Ужасно по тебе скучаю,

Руби.

P.S. Я положила тебе в сумку книгу под названием «Пеппи Длинныйчулок». Почитай, когда у тебя будет время. Я купила ее на книжной ярмарке в Сиэтле несколько месяцев назад. Это перевод со шведского. Говорят, она очень популярна у себя на родине. Я думаю, очень скоро она завоюет и сердца американских ребятишек, но это мое личное мнение.

12 сентября 1946 г.

Дорогая Руби,

на обратном пути я умудрилась простудиться. Сейчас два часа дня, и я только что выбралась из постели, чтобы проверить почту. Открываю ящик, а там письмо от тебя! Ты даже не представляешь, как я взбодрилась.

Роберта ждет ребенка. Она позвонила мне сегодня утром, чтобы сообщить эту новость. Хорошо, что ты уже успела описать мне свою реакцию на подобное событие, поскольку сама я чувствую теперь то же самое. Всю жизнь я только и твердила, что не желаю быть матерью. А что теперь? Слова Роберты заставили меня переоценить свою позицию. Для меня было большим утешением узнать, что и ты чувствуешь нечто подобное. Мы с тобой и правда тайные сестры.

Утром мне позвонила мой редактор. Услышав мой печальный тон, она тут же заявила, что я совсем не забочусь о себе. По ее мнению, мне стоит больше спать и меньше играть. И что это будет за жизнь?

Через денек-другой я уже буду на ногах. В конце концов, неделя в Сиэтле стоила этой досадной простуды. Я рада была понаблюдать за тобой в твоей стихии. Книжный магазин – совсем такой, как я и представляла. Может, даже лучше.

Что касается наброска книги, то я специально оставила его тебе. Разумеется, я еще не раз буду править текст, но мне хотелось, чтобы ты сохранила этот экземпляр. Кто, как не ты, навел меня на мысль написать книгу о луне? Возможно, в один прекрасный день, когда я стану богатой и знаменитой, ты продашь рукопись за тысячу долларов. Ха!

Мне очень понравились твои последние предложения. Я даже решила изменить первые строки книжки. Вместо «в просторной комнате» будет «в просторной зеленой комнате». Так оно гораздо лучше – слова буквально слетают с языка.