Мэгги Осборн - Луна прерий

Он – человек чести, чистый и благородный. Ничто не могло вынудить его войти в эту дверь с непристойными мыслями. Втайне разочарованная, Делла уснула, жалея об упущенных возможностях.

Что за чертовщина! Казалось, в комнате нет ничего, кроме этой проклятой двери.

Камерон пытался заняться корреспонденцией, но поминутно застывал с пером в руке, поднимая голову и с ожиданием глядя на дверь в надежде, что Делла вновь постучит. Затем он взбил подушки и, взгромоздившись на постель, попытался читать. Но, прочитав несколько абзацев, вновь бросал взгляд на дверь, ждал, затем снова принимался читать те же строки и снова смотрел на дверь. В конце концов он отшвырнул книгу.

Просто уму непостижимо, почему эта пресловутая дверь приобрела для него такую важность и стала таким искушением.

Не много было такого, что Делла могла бы делать за этой дверью, чего он не видел на многочисленных ночевках в прерии. Он знал, что она засыпает, уткнувшись лицом в подушку, а когда погружается в глубокий сон, переворачивается на бок. Слышал, как она мирно и нежно посапывает во сне.

Он знал, как эротично выглядят ее поднятые руки, когда она расчесывает волосы в конце дня. Как она заплетает косу.

Он наблюдал, как она умывает лицо и шею, стараясь не глядеть на ее нижнее белье, развешанное после стирки на кустах.

Он видел, как в конце дня она сбрасывает ботинки и с довольным видом шевелит пальцами ног.

Ему знакомы были все изгибы и линии ее тела во всех положениях и позах.

После довольно долгого разглядывания двери в смежную комнату Камерон сунул руки в рукава сюртука и нахлобучил на голову шляпу. Лучше уж он подождет внизу, в баре, пока не настанет время будить ее. И будет отчаянно пытаться не думать о том, какая ему предстоит долгая бессонная ночь и как он будет лежать в темноте, уставившись на злополучную дверь, и мечтать о чуде.

Чертыхнувшись, Камерон вышел в коридор.

Деллу разбудил стук Камерона. Но когда она отворила дверь, его дверь уже была закрыта. Что ж, прекрасно. По крайней мере он не увидел ее раскрасневшейся после сна, в рубашке и панталонах.

Зевая и потягиваясь, Делла подошла к сундуку и вытащила то, что собиралась надеть к ужину. Зимний костюм из серой шерсти с отделкой в сине-серую клетку. В Ту-Криксе она надела бы этот костюм на торжественный ужин в церковном доме, если бы решила посетить подобное празднество, что с ней случалось редко.

За несколько недель, проведенных с Камероном, она гораздо чаще обедала вне дома, чем за все десять лет, предшествовавших его появлению.

– Моя жизнь полностью изменилась с тех пор, как вы появились у моего дома, – сказала Делла, когда они расположились в скромном ресторане, в квартале от «Ривер-Манс». – Иногда мне хочется себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это не сон.

Камерон улыбнулся, намазывая булочку маслом.

– Надо же! Сегодня я как раз вспоминал, как вы стирали чулки в маленьком илистом пруду. Мне кажется, на равнинах бывали времена, когда вы предпочли бы, чтобы это был сон.

– Всего раз или два, – согласилась она. – Не так уж это много. У себя на ферме я, бывало, просыпалась и просто лежала в постели, пытаясь придумать причину, чтобы встать. – Она выровняла свой столовый прибор. – Поэтому я и завела животных. Тут уж надо было вставать и кормить их.

С тех пор как Камерон вошел в ее жизнь, Делла стремилась поскорее вскочить и узнать, что принесет ей грядущий день. Она словно стала другим человеком. Благодаря ему.

Делла подняла голову и взглянула на хорошо знакомый упрямый подбородок. На губы, о которых мечтала. Заглянула в глаза, которые могли стать холодными, как зимние озера, или нежно скользнуть по ее щеке и шее.

– Путешествие близится к концу, не так ли? – прошептала она.

– Для меня большая честь сопровождать вас.

Непрошеные слезы навернулись ей на глаза, она опустила голову и подняла ее, лишь когда они поели и официант поставил перед ними кофе и пирог.

– После того как я увижу Клер и, может быть, поговорю с ней… когда придет время снова покинуть ее…

– Тогда вы вернетесь в Санта-Фе. – Он отодвинул кофе и пирог в сторону. – Я найму кого-нибудь, кто отвезет вас в Ту-Крикс, если это то, чего вы хотите.

– У меня нет выбора. Куда еще я могу отправиться? А вы не могли бы отвезти меня на ферму?

– Нет.

– Я знаю, – сказала она со слабой улыбкой. – Вы не станете объяснять почему. Но мне бы хотелось это услышать.

Делла даже представить себе не могла, что можно остановиться на ночевку в прерии с кем-то, кроме Камерона. У них установился определенный порядок, они хорошо сработались. Знали, когда говорить, а когда помолчать. Когда составить друг другу компанию, а когда не нарушать уединения. Делла не желала отправляться в длительную верховую поездку с незнакомцем.

– Камерон? Когда все это закончится, увижу ли я вас когда-нибудь снова?

Он отвернулся и стал смотреть в окно на проезжавшие по улице экипажи, и Делла поняла, что ответ был «нет». И разочарованно подумала, что есть вещи, которых она так и не поняла.

Делла закрыла глаза и потерла виски.

– У меня болит голова с тех самых пор, как мы покинули Санта-Фе.

И еще ночные кошмары. Катафалк, плантации Уордов, бесконечные ряды могильных плит, тыквы и младенцы в цветах.

– Вы сказали, что я вернусь в Санта-Фе. А вы? Каковы ваши планы?

Его взгляд стал непроницаемым.

– Мы поговорим об этом, когда придет время, – сказал он.

Делла промолчала, и он нахмурился.

– Если случится что-то, что помешает мне отвезти вас в Санта-Фе, я организую вам сопровождение для безопасного возвращения домой.

– Что может помешать вам сопровождать меня? – Она пристально посмотрела на него.

– Все в свое время, – произнес он наконец.

– Сейчас самое подходящее время.

– Нет, Делла.

Категоричность его тона подчеркнула то холодное, жесткое выражение лица, которое ей уже приходилось видеть у Камерона, когда он встречался с незнакомцами. Большинство людей при этом, взглянув на него, предпочитали отступить.

Поскольку она не рассматривала Камерона как холодного, жестокого или неприступного, то была склонна пренебречь тем, что именно так оценивает его весь остальной мир и именно этого он и хочет. Этот великолепный мужчина, зверь, относился к ней с заботой и нежностью, но в то же время мог быть резким и беспощадным.

Когда Делла осознала, что их глаза встретились и прикованы друг к другу и атмосфера вокруг них изменилась, у нее пересохло во рту. Обычно она относила напряженность, возникающую между ними, на счет раздражения или расстройства и разочарования, смотря по обстановке. Такое объяснение легче было принять, чем назвать напряженность ее настоящим именем. Но она почувствовала, как участилось ее дыхание, и поняла, что испытывает самое обычное вожделение. Она уже долгое время испытывала это чувство и безуспешно пыталась бороться с ним.

– Я очень вспыльчива, и у меня скверный характер, – прошептала она, чувствуя настоятельную необходимость возвести преграду между ними.

– Не имеет значения. – Он уставился на ее губы.

– Я очень злопамятна. До сих пор ненавижу Уордов и не могу их простить. – Она смотрела, как на его скулах заходили желваки.

– Это не важно.

О Господи, влечение к нему взяло верх над рассудком. Они балансировали на краю пропасти, и ничто не могло помешать им сорваться вниз.

– Я собираюсь отвести вас в отель, – процедил он сквозь зубы. – Потом зайду в мужской клуб покурить и выпить.

Она ничего не понимала. Минуту назад она готова была поклясться, что он хочет ее так же сильно, как и она его.

– Камерон, – прошептала она, – что случилось? – Она не могла ошибиться. Она видела желание в его тяжелом взгляде. – Эта недосказанность, этот секрет слишком долго стоят между нами. Во имя Господа, прошу вас, расскажите мне все, и давайте покончим с этим.

На лице его отразилось страдание. Глаза наполнились болью. Она положила ладонь на его сжатый кулак.

– О, Камерон, простите меня. Что бы там ни было – простите.

Из его груди вырвался стон.

– Ни слова больше. Ни слова.

Он отдернул кулак и резко поднялся.

– Я должен был сказать вам это очень давно. То, что я промолчал, пятнает мою честь.

Он на мгновение закрыл глаза, затем пристально посмотрел на нее:

– Клянусь вам. Я все расскажу после того, как вы Увидитесь с дочерью.

Его боль и отчаяние испугали Деллу. Она полагала, что он не способен на подобные чувства. И не только она.

Она молча встала и взяла его за руку. Страх победил, взяв верх над ее любопытством. Ей расхотелось узнать тайну, которую он так долго скрывал.

Прошел уже час с тех пор, как Делла погасила лампы. Только огонь в камине освещал и согревал комнату. Сидя в постели, женщина медленными равномерными движениями расчесывала волосы, внимательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из смежного номера.

Камерон вернулся около получаса назад, она услышала звук захлопнувшейся двери, затем шаги. Несколькими минутами позже до нее донесся душистый аромат одной из его тонких сигар, и она представила себе, как он, расположившись в постели, курит в темноте. Должно быть, ему тоже не спалось нынешней ночью.

Опустив расческу, она невидящими глазами уставилась на затухающие язычки пламени, мерцающие в камине. Разве так уж предосудительно, что двух одиноких людей влечет друг к другу?

Она и Камерон уже взрослые зрелые люди, прекрасно понимающие, что плотские отношения ни к чему не обязывают. Тут не может возникнуть какого-либо недопонимания. И они не стали бы меньше уважать друг друга, если бы сошлись. Она в этом уверена, потому что знает себя и знает его. Возможно, завтра возникнет некоторая неловкость, но она рассеется, как утренний туман. Конечно, занятия любовью могут усложнить их отношения, которые и так уже достаточно запутаны, но с этими сложностями нетрудно справиться.