Но до чего трудно перебороть инстинкт держать руки скрещенными на груди, охраняя свое сердце.

И я ни за что на свете не стану искать щетку Люка. Поэтому я чищу зубы, выдавив пасту себе на палец, а потом пытаюсь как-то привести волосы в порядок.

Плотно укутавшись в полотенце, я открываю дверь, собираясь найти свою одежду и поехать домой. Возможно мне даже удастся удрать, пока он не проснулся.

Но мне навстречу по коридору идет его сестра.

— Марго! Привет.

Марго — это с ней он говорил вчера ночью. По-видимому, она провела ночь, слушая, как мы занимались сексом.

Остановившись, она встречается со мной взглядом.

— Привет, Лондон. Не знала, что ты уже встала, — по ней заметно, что она спала не больше моего.

Я поправляю полотенце.

— Просто решила принять душ. А ты, я смотрю, жаворонок.

Она дразняще ухмыляется.

— Вообще-то, я так и не заснула.

Я испускаю тихий стон.

А она в ответ смеется.

— Извини, не могла сдержаться. Кофе будешь?

Глянув на по-прежнему закрытую дверь в спальню Люка, я киваю.

— Конечно.

— Чудненько. Тогда я по-быстрому в ванную и приду.

Она обходит меня и закрывает за собой дверь, а я иду по коридору на кухню.

Солнце только начинает вставать, и небо потихоньку светлеет, когда я смотрю в окно. Я здесь не впервые, и знаю, где у Люка посуда, поэтому достаю из шкафа две чашки, а потом нахожу кофе. Слышу, как спускается унитаз, а потом шум воды в раковине, и вот Марго уже тут, ее тень возвышается позади меня, когда она берет с полки фильтры.

Марго так похожа на Люка, что это немного нервирует. Такие же густые темные волосы, такие же красивые брови и идеальные скулы. Но самое главное — это интенсивность ее взгляда. Если Люк казался пугающим, пока не улыбнулся, то его сестра еще больше.

Мы стоим и молчим, пока кофеварка шипит и булькает, и я ищу, что бы такого сказать, что-нибудь получше чем: «Мне очень жаль, что тебе не удалось заснуть, потому что я слишком громко трахала твоего брата».

Воздух наполняется ароматом свежего кофе, а когда кофеварка издает сигнал о готовности, это подстегивает меня начать разговор:

— Ты живешь рядом с кампусом?

Кивнув, она протягивает свою кружку, чтобы я налила кофе.

— Но иногда приезжаю к нему понадоедать. Постирать или взять полотенце для пляжа, — Марго забирает свою полную кружку и тихо говорит: — Спасибо, — а потом быстро оглядывает меня с ног до головы. — Это симпатичное, кстати. Одно из моих любимых.

Тоже посмотрев на себя, я понимаю, что по-прежнему завернута в полотенце Люка с логотипом пивоваренной калифорнийской компании.

— Блин, — со смущенной улыбкой говорю я. — Я почти голая. В кухне твоего брата.

Она только отмахивается от меня.

— Шутишь, что ли? Это самое приличное, что я тут видела по утрам, — сказав это, Марго тут же ужасается, но я улыбаюсь, стараясь, чтобы не было заметно, как внутри у меня все оборвалось.

— Что ж, ладно, — начинаю я, запинаясь. — Я собиралась одеться и поехать домой, когда столкнулась с тобой.

— А-а, — она кладет ломоть хлеба в тостер и добавляет: — Ты собиралась уехать, не сказав ему?

В ее голосе звучат покровительственные нотки старшей сестры, и я не знаю, как это увязать с многочисленными голыми визитершами, о которых она только что упомянула.

Мне очень нравится Марго, у нас с ней есть общее хобби подъебывать Люка, да и мои подруги ее просто обожают. Но после разговора с Харлоу и Лолой двухдневной давности я все больше и больше убеждаюсь в том, что мне ни перед кем не нужно оправдываться за происходящее между мной и ее братом — даже перед ней.

— Еще не решила, — поднеся кружку к носу, я вдыхаю терпкий аромат. — Теперь ты мне скажешь, что он отличный парень, да?

Но Марго не начинает его защищать. Вместо этого она фыркает и, усмехнувшись себе под нос, отрывает бумажное полотенце и кладет его на стол.

— Ни за что.

— Вот как?

— Мой брат и правда отличный парень, — пожав плечами, говорит она. — Он честный, где надо, безоглядно верный, и у него огромное сердце. Но я знаю, что он был блядуном. И это не мое дело убеждать тебя в чем-либо, — тост готов, и Марго достает из холодильника масленку. — Это уже его забота. Ты умная девочка, а он очевидно чувствует что-то по отношению к тебе. Но ты куда лучше меня знаешь, что тебе нужно.

Нож издает скребущий звук по тосту, а Марго улыбается мне через плечо. От этой улыбки меркнет всякое беспокойство, что вдруг она мне не рада. Все наоборот.

— Ты мне очень нравишься, Лондон, — говорит она. — И ты во всем разберешься.


***


Через открытое окно комнаты Люка слышен звук отъезжающей машины Марго. Он лежит в той же позе — на боку и едва прикрывшись одеялом. Мне видна темная дорожка волос под пупком. Он обхватил рукой подушку, и из-под одеяла выглядывает его крупный бицепс.

Я никак не могу решить, уехать ли мне или нет, и пару минут вышагиваю взад-вперед, поглядывая на него через плечо. Его волосы торчат в разные стороны, и, тихонько посмеиваясь, я подхожу их пригладить. За одной минутой следует другая, пока я пропускаю его пряди сквозь пальцы, скольжу за ухом и провожу пальцем по позвоночнику.

У Люка очень красивая спина. Широкие плечи и выпуклые мышцы, сужающийся к талии длинный торс. Я заворожена гладкой и загорелой кожей, линиями мускулов. Еще он теплый и как-то умудряется хорошо пахнуть после всего, что мы вытворяли руками, после секса без презерватива и обнимашек во сне.

А еще я очень не хочу уезжать.

Разговор с Марго все еще звучит у меня в голове, и, сняв с себя полотенце, я забираюсь в кровать.

Обнимаю его за талию, и он тут же вздрагивает.

— Лондон? — бормочет он. Перехватывает мои пальцы у себя на животе и поворачивается лицом ко мне. Приоткрывает сонные глаза и щурится от яркого света. — Привет.

Его волосы стоят торчком, а на щеке след от подушки.

— Что у тебя с волосами? — спрашиваю я, протягивая руку и снова пытаясь их пригладить.

— Ну, я спал, — говорит он и улыбается. — С тобой.

Оглядев беспорядок вокруг нас, я смеюсь.

— Тут словно ураган пронесся. А тебе разве не надо на работу?

— Возьму первый в этом году отгул, — отвечает он. И тут же резко толкает меня на спину, а сам нависает надо мной. Люк неторопливо рассматривает мое лицо, но мне трудно сейчас понять его эмоции.

Происходящее — оно настолько настоящее.

— Ты была в душе? — интересуется он.

— Да. Это ничего? Я чувствовала себя слишком липкой.

Конечно, могу ошибаться, но он выглядит немного гордым собой.

— Можешь делать здесь что угодно, — говорит он и прячет лицо у моей шеи. — Черт, ты так приятно пахнешь.

— Надеюсь на это, — отвечаю я, хихикая, когда его щетина щекочет мою кожу. — Это же твое мыло.

Он посасывает мою шею, а потом поднимает на меня взгляд.

— Марго еще тут?

— Только что уехала. У вас это в крови? Она сделала только один тост, — засмеявшись в ответ, Люк осыпает легкими поцелуями мое горло. — Ну кто ест только один тост? У вас, Саттеров, какой-то пунктик насчет непарных кусочков еды?

Застонав, он говорит:

— Логан. У меня нет никакого желания сейчас говорить о своей сестре.

Он перемещается чуть ниже и прижимается ко мне бедрами, делая ими легкие вращательные движения.

Мы оба голые, и от этих ощущений — мягкого прикосновения кожи к коже — я резко задерживаю дыхание. Мы не впервые вместе без одежды — хотя и не так долго — но это все равно достаточно ново, чтобы ощущения были острыми от прикосновения всего его обнаженного тела с моим.

В комнате прохладно, она расположена в задней части дома, в тени двух больших эвкалиптов. Но все равно тонкие лучи солнца умудрились пробиться сквозь листья, согревая изножье кровати и выхватывая из тени танцующие пылинки. В их свете кожа Люка кажется золотистой, как будто он светится изнутри.

Видимо, он тоже это заметил и смотрит, как цвета нашей кожи отличаются друг от друга. Моя грудь сильно светлее, чем все тело, и на ней следы как минимум трех разных купальников. Может, он привык к девушкам, пользующихся автозагаром или загорающим полностью, но нет — он заворожен разницей оттенков.

Положив ладонь на мой сосок, Люк совсем чуть-чуть кружит ею, но этого достаточно, чтобы он затвердел, а пальцы моих ног поджались. Мне всегда нравились игры с сосками — он это уже давно выяснил — и этот прямой импульс от них прямо между ног. Каждое прикосновение, как мягкое, так и сильное, — словно электрический разряд, направленный в клитор. И я уже чувствую, насколько мокрой стала и как сильно жажду большего.

Увидев мою реакцию, Люк со стоном произносит мое имя и наклоняется осыпать укусами мои ключицы и верх груди. Он настойчиво посасывает один сосок, пощипывая при этом другой, и в ответ я шире раздвигаю ноги, чтобы дать ему больше места.

Люк приподнимается и целует сначала мою верхнюю, а потом и нижнюю губу, сильно посасывая, от чего немного больно. Смещается ниже и покрывает поцелуями мою шею, между грудей и ребра. Губы покалывает, и, проведя по ним пальцем, я чувствую, какие они горячие и припухшие.

— Честное слово, я современный мужчина, ни капли не пещерный человек и, спасибо женщинам моей семьи, самый ярый феминист на свете, но блядь, до чего же я люблю запах своего мыла на твоей коже.

Я смеюсь и запускаю пальцы ему в волосы, пока он целует мой живот и шепчет, как хороша моя кожа на вкус и запах. Когда он добирается до тазовых костей, инстинктивно мне хочется его остановить, но я не в состоянии произнести хотя бы слово.

Люк тоже медлит, задержавшись на пупке и целуя кожу чуть ниже него. Я хочу это. Как и каждая клетка кожи, жаждущая, чтобы он спустился ниже. И еще чуть ниже.