— Эй, ты, странная, — шепотом я зову Лондон. Когда она смотрит на меня, продолжаю: — Ты собираешься объяснить, что тут происходит? Почему ты сегодня как воды в рот набрала?

— Вчера вечером со мной случился мини-срыв или что-то типа того. На тот момент у меня дома была Харлоу, мы немного поговорили, ну и вот.

Нахмурившись, я кладу на ее руку свою.

— Я рад — в восторге, если честно — что ты здесь, но я не про это. Что с тобой сегодня?

— Я просто задумалась.

— Задумалась о че…

— Можно я останусь у тебя сегодня? — просит она, наконец встретившись со мной взглядом.

— Сего…

— Я бы пригласила тебя к себе, — быстро перебивает она. — Но Лола уехала сегодня утром, так что я устроила покраску стен. Там теперь жутко воняет.

Не могу понять, то ли она хочет переждать у меня, пока краска не высохнет, то ли хочет быть со мной, но в любом случае я за.

— Конечно. Да.

Она благодарно мне улыбается и снова наклоняется над едой. А я не в состоянии от нее отвернуться. В тени становится лучше видно, что Лондон немного поработала над своим внешним видом: слегка накрасилась, гладко расчесала волосы и даже накрасила ногти.

— Лондон? — снова зову ее я.

Она поднимает голову, а я не знаю, как спросить, что у меня на уме. «Почему ты так нарядилась»? Это слишком по-козлиному и подразумевает, будто до этого она выглядела не так хорошо, а это не правда.

— Что? — спрашивает она, когда мое молчание затягивается.

— Ты сегодня очень красивая.

Усмехнувшись, она улыбается, глядя вниз на свой сэндвич.

— Молчи лучше.

— Нет, правда. У тебя же ведь потом не назначена встреча с каким-нибудь парнем? — интересуюсь я, пытаясь выдать обаятельную улыбку.

Лондон смеется.

— Нет.

— А с девушкой? У меня широкие взгляды, но когда ты выглядишь, как сейчас, мне ни с кем не хочется тобой делиться.

Ее улыбка становится шире, но потом тут же исчезает. Она убирает прядь волос за ухо и притворяется, что хмурится, когда, не глядя на меня, шепчет в ответ:

— Ну ты и идиот.

Вернувшись, Харлоу бросает телефон в свою сумку.

— Никогда не выходи замуж за рыбака, — заявляет она мне.

Я смеюсь.

— Учту.

— Они настолько сексуальны, что в итоге ты будешь спускать всю зарплату на купленные в последнюю минуту билеты.

Посмотрев на них обеих, я спрашиваю:

— Что-то я запутался. Тебе приходиться летать, чтобы увидеться с собственным мужем?

— Когда он на съемках, — уточняет Харлоу и откусывает огромный кусок сэндвича. Проходит где-то года три, прежде чем она, прожевав наконец и проглотив, добавляет: — Он один из «Рыбаков».

Я шлепаю рукой по столу.

— Да ладно! Я жду это шоу. От одних только промо-роликов чувствую себя крутым мужиком. Погоди-ка, — я делаю паузу. — Ты что, замужем за одним из них? — Лондон смотрит на меня предостерегающе, но я слишком увлекся, чтобы обратить на нее должное внимание. — Они же все холостяки.

— Не все! — на грани истерики громко кричит Харлоу, а, глянув на Лондон, я замечаю, как она быстро прячет улыбку.

Пока мы с Харлоу рассказываем друг другу произошедшее с нами за последние годы, Лондон слушает, улыбаясь и смеясь от разных историй — она не росла с нами и не может понять в полной мере, какими безумицами были Харлоу, Миа и Лола еще со школьных времен.

— Лю-ю-юк, — протяжно говорит Харлоу, качая головой, — что бы мы без тебя тогда делали?

— Люк был вашим лучшим другом? — Лондон спрашивает немного скептически, но по большей части в восторге, и, блин, за это я готов расцеловать Харлоу прямо сейчас. Как она сообразила, что Лондон нужно услышать именно это?

— О-о-о, — Харлоу поднимает руку, — ты даже понятия не имеешь. Бедный парень. Прежде чем позвонить родителям, мы всегда звонили Люку. Он забирал нас отовсюду и спасал нашу троицу больше раз, чем я в состоянии вспомнить.

Я смеюсь, потому что это правда. Когда они трое оказались голыми на улице и без ключей, я тогда шевелил мозгами больше, чем любой человек на планете. Или когда прокололо шину у рухляди Миа: они решили в тот день поехать по бездорожью где-то под Сан-Бернардино — в нескольких часах от дома — и мне пришлось ехать за ними к озеру Большой Медведь и забирать, потому что они забыли палатку для этого похода. Плюс у них не хватило денег на мотель, а у Харлоу случилось пищевое отравление.

Однажды их поставили во главе комитета по организации выпускного в школе, и вся школа просто чудом не была арестована за непристойное поведение. Но когда приехали копы, мне удалось их убедить, что всему виной вовсе не пьяная в хлам Харлоу.

Я тайком пробирался в дом к Миа — не только для совместных шалостей, но и чтобы отвезти ее на пляж и смотреть, как она танцует в рассветных лучах.

Каждый вторник и четверг я возил Лолу на ее вечерние занятия рисованием, с тех пор как получил права.

Я бы сделал для этих девчонок все что угодно. И делал.

Да я и сейчас готов.

А сейчас мы с Харлоу то злимся, когда в памяти всплывает какое-нибудь снисходительное замечание отца Миа насчет ее танцев, то в следующий момент ржем до хрипоты, вспомнив трехногого пса Лолы, который стремился в буквальном смысле заняться сексом с любой ногой в зоне ближайшего доступа. Девчонки однажды решили удержать меня на месте и посмотреть, что будет, если псу не мешать — я в свои пятнадцать был распластан на диване тремя подружками — а он в итоге описал мне ногу.

Во время всех этих воспоминаний Лондон продолжает молчать, и мне хочется тут оставить ее в покое. Я ведь не идиот и прекрасно вижу, как она каждые несколько секунд пристально смотрит на меня, словно размышляет над происходящим между нами двумя, да и сам факт ее присутствия здесь — с купленным обедом и в этом сарафане — скорее всего, хороший знак.

Но в то же время внутри я чувствую напряжение. Хочу побыть с ней наедине и поговорить — о нас, о том, на самом ли деле она в порядке, о том, что через несколько месяцев я уеду — но при этом точно знаю, что не стану больше на нее давить. Впервые за все время наших… отношений… мне нужно дождаться, чтобы она сама пришла ко мне.


***


Вернувшись домой, я нахожу Лондон сидящей у меня на крыльце и обнявшей свою сумку, и прежде чем успеваю подняться на верхнюю ступеньку, она начинает говорить:

— Я только что приехала. Не могла ждать…

— Мечтаю, чтобы ты соврала хотя бы раз, — ворчливо подшучиваю я. — Мне нравится представлять, как ты тут сидишь и с волнением и тоской ждешь меня.

Она слегка ударяет меня по плечу, когда я наклоняюсь открыть дверь.

— Выпьешь чего-нибудь? — спрашиваю я, обернувшись через плечо и бросив на столик ключи, кошелек и телефон.

— Может, пива.

Чувствую ее у себя за спиной, как она, посмотрев по сторонам, идет за мной на кухню. И ничего не говорит, когда открываю холодильник и, достав бутылку пива, открываю ее.

Повернувшись с бутылкой в руке, я тут же наталкиваюсь на нее. Лондон стоит рядом — буквально в паре сантиметров — теперь прижавшись грудью к моей руке.

Я улыбаюсь, но выходит кривовато и неуверенно.

— Ну привет.

Она облизывает губы.

— Привет.

Лондон изучающе смотрит на меня, и я понимаю, что она собирается с духом для чего-то. Но я чувствую себя слишком настороженным, чтобы делать на что-то ставки. Возможно, она передумала и не хочет пива. Возможно, хочет чего-нибудь перекусить. Или, может…

Она поднимает руку и, проведя ею по моей груди, кладет мне на затылок.

— Лондон?

Наклоняет меня к себе, одновременно с этим тянется сама и накрывает мой рот своим.

Блядь.

Бля-я-я.

Я чувствую столько всего: и облегчение, и ее мягкое прикосновение, и ее сладость. Она губами проводит по моим, посасывая нижнюю и приоткрывая их, и мой пульс взрывается. Ее язык скользит по верхней губе, по зубам, и я чувствую ее стон, прежде чем слышу.

Мое сердце сейчас — чертов монстр, крушащий все подряд когтистыми лапами.

Я отодвигаюсь, чувствуя себя на бритвенно-острой грани между блаженством и разбитым сердцем и нуждаясь в понимании, куда сейчас упаду.

— Ты…

Даже не знаю, как закончить вопрос. И не хочу, чтобы это было поступком, о котором она потом пожалеет.

Для себя я уже все решил — я влюблен в нее. А что-то мимолетное просто не смогу выдержать.

— Просто поцелуй меня, — шепотом просит она.

Погрузив пальцы мне в волосы, Лондон встает на цыпочки и осыпает поцелуями мой подбородок. Эти нежные нерешительные поцелуи стараются убедить меня, подтолкнуть к чему-нибудь большему. Заставив себя открыть глаза, я вижу, как она нервничает. Неужели думает, что я смогу сказать нет? Эта беззащитность на ее лице… От нее у меня просто сносит крышу.

Бутылка разбивается вдребезги у наших ног, но и хрен с ней — мне нужны обе руки, чтобы держать ее лицо. Со стоном я откидываю ее голову и, завладев ее ртом, скольжу языком внутрь, практически рыча и чувствуя, как она сжимает в кулаках мои волосы. Делаю шаг вперед и, проведя руками по ее шее, по плечам и спине, хватаюсь за бедра и закидываю ее ноги себе на талию.

В моих мыслях хаос: там нет ничего, кроме облегчения и жажды, жажды и любви, и — просто пиздец — я стою, кружась на месте, не переставая ритмично стонать ей в рот.

Я даже не знаю, где ее взять. Хочу ее в своей постели. У себя в комнате. Или прямо у этой стены.

— В твою комнату, — говорит она, проводя губами мне по щеке. — Мы можем пойти в твою комнату?

Я поворачиваюсь и, спотыкаясь, иду по коридору, в то время как она, посасывая, целует мою шею и, запустив руки в волосы, потирается бедрами.