— Да, вот так, хорошо. Пусть тело двигается вперед и назад, когда борд будет наклоняться. Бедра расслабленные, как будто ты крутишь хула-хуп.

Он смеется.

— Скажи, что, делая это, я выгляжу потрясающе. Не так нелепо, как мне кажется.

— Очень по-мужски, — уверяю его я и вношу пару корректив в его позу, после чего отхожу посмотреть со стороны. — Насчет рук. Многие думают, что их нужно держать параллельно рэйлам, но это ошибка. Держи их в одной плоскости с бедрами… — я снова делаю шаг к нему и провожу руками по ребрам. Люк сгибается пополам, отпрыгивает подальше и хихикает.

— Извини, — тихо говорит он. — Боюсь щекотки.

— Ой, прости… — бормочу я, и мне приходится мысленно сосчитать до десяти, прежде чем вспоминаю, что мы тут вообще делаем. Я занималась с Люком сексом, видела его голым надо мной, подо мной и сзади, но почему-то сейчас все кажется… более интимным, чем что-либо еще.

С горящими щеками я снова протягиваю к нему руки и скольжу вниз,

вниз

вниз

и еще раз вниз — до чего же длинное тело! — к его бедрам.

До сих пор я никогда толком не замечала, как низко парни носят шорты, а сейчас кончиками пальцев чувствую каждый выступ и впадинку его тазовых костей. Его тело испещрено тенями и линиями, где мышцы встречаются с костями, и в этот момент я будто снова оказываюсь на его диване, наблюдая, как его тело движется надо мной, когда он трахает меня.

Подняв голову, я вижу, что Люк смотрит на меня. Его рот приоткрыт, на лоб мягко падает прядь волос, щеки, как и у меня, раскраснелись, словно он думает о том же, о чем и я.

Откашлявшись, я отвожу взгляд, надеясь при этом, что он не догадался, насколько напускное отсутствие моего интереса, а каждая его улыбка — очередная брешь в моей броне.

— Не поднимайся, — говорю я грубоватым от попыток привести мысли в порядок голосом. — Тебе придется адаптироваться к высоте и силе волн. И с ними не справиться, если будешь стоять такой высокий и… — взмахом руки показываю на его тело, — твердый.

Люк усмехается, а я закатываю глаза.

— Согни колени, но в поясе не сгибайся — это самая тяжелая часть твоего тела, — говорю я, похлопав его по груди. — А тебе нужно держать баланс. Подашься вперед, упадешь за рэйлы. Видишь? Потеряешь баланс, — он наклоняется вперед, чтобы проверить эту теорию.

К сожалению, от такого движения его лицо стало на одном уровне с моей промежностью.

Нахально ухмыляясь, он смотрит на меня из-под упавших на лоб волос.

— Вот так?

Макушка его головы находится буквально в несколько сантиметрах от моих женских прелестей, и от моего несильного толчка он, понятное дело, падает на песок.

— Ага, именно так, — отвечаю я и перешагиваю через него. — Ты рад, что это произошло не в воде?

Люк вскакивает и, отряхнув песок с шорт, возвращается в исходное положение.

— Было бы вполне заслуженно, — отвечает он.

Я поправляю его стойку, скользя руками по телу, изменяя так и эдак и привлекая его внимание к тем частям тела, которые нужно будет напрягать сильнее. Это самое большое слабое место в моем плане: я не предвидела, насколько много надо будет прикасаться в процессе обучения.

— Еще пара моментов, прежде чем мы пойдем в воду…

— Мне все-таки придется идти в воду? — спрашивает он.

— Тебе придется идти в воду, ага.

Люк с беспокойством оглядывается на океан. Повернувшись ко мне, он говорит:

— Назови что-нибудь, что ты терпеть не можешь.

— Типа людей, слишком долго принимающих душ или не сортирующих мусор, или…

— Что-нибудь, что тебя пугает.

Меня пугает так много всего: например, Люк, если честно. От того, что он милый и смешной, у меня в животе происходят странные вещи. Еще мысль, что мне когда-нибудь снова придется пережить то же самое, через что я прошла с Джастином… да, это очень пугает.

— Я не люблю американские горки.

— Правда? — переспрашивает он, и я киваю. У него на лице играет недоверчивая полуулыбка. — Но ведь аттракционы предназначены, чтобы создать иллюзию опасности, а вот серфинг… — он кивает в сторону воды. — Там можно оказаться совсем не по привычную сторону шведского стола.

— Но от этой иллюзии страх не становится менее реальным, разве нет?

— Согласен, — Люк снова смотрит на воду, после чего поворачивается ко мне. — Предлагаю сделку. Я шагну в эту воду, а ты поедешь со мной в «Шесть флагов» [сеть парков развлечений — прим. перев.] и прокатишься на «Голиафе» [самые высокие и самые быстрые деревянные американские горки в мире — прим. перев.].

— Ни фига, — фыркаю я.

Он берет меня за руку и большим пальцем гладит запястье.

— Я доверяю тебе, а ты мне.

Конечно, я могу ошибаться, но, мне кажется, он говорит о чем-то большем, нежели американские горки. В его карих глаза чистая искренность.

Люк слегка приседает, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Хорошо?

Я нехотя киваю.

— Предупреждаю сразу, что могу психануть с перепугу и прокачусь на той дурацкой штуковине у тебя на коленях.

Люк ухмыляется.

— Как мило, что ты думаешь, будто я был бы против.

Он протягивает руку, и я пожимаю ее, стараясь не обращать внимания, насколько она больше моей и что я отчетливо помню, как она ощущалась на моем теле.

— Ладно, договорились, — соглашаюсь я и убираю свою руку, встряхнув ее и надеясь, что он не заметил. — Сделка заключена. Теперь давай вернемся к серфингу, потому что ты, возможно, струсишь, и тогда мне не придется тащиться в тот захолустный парк.

— Ты заводишься с пол-оборота — это так горячо, — замечает он, и я шлепаю его в ответ по плечу.

Заставляю лечь его лицом вниз на доске, и мы снова проходим по основам. Один взгляд на его широкую загорелую спину, и я понимаю еще одну свою ошибку.

— Новичков можно определить по тому, как широко они расставляют ноги, когда гребут. И тут же падают в воду, — говорю я и ногой толкаю его лодыжку. — Ноги вместе.

Я показываю ему на группу парней у воды, объясняю, как считывать волны и как понять, в каком направлении они будут обрушиваться.

— Видишь вон того парня? — спрашиваю я. — Вот так ты должен подниматься. Делай, как он.

Люк повторяет за ним и снова ложится на доску.

— Представь, что у тебя под подбородком надувной мячик. Да-да, так, — говорю я и, обойдя его, ложусь рядом на песок. — Итак, ты видишь волну… — начинаю я и тут же отвлекаюсь, потому что он не спеша оглядывает меня с ног до головы, причем совершенно в открытую.

Прогулявшись взглядом по моему телу еще раз, он смотрит мне в глаза и расплывается с широченной улыбке.

— Я просто анализирую положение твоего тела, — заявляет он.

— Ну да, конечно.

— Что? Мне нравится быть дотошным. Хоть в этом могу блеснуть. Как только доберемся до воды, все станет непредсказуемым. Дай сохранить достоинство чуток подольше.

Ухмыльнувшись, я прикусываю нижнюю губу, чтобы не сболтнуть, какой он охрененно восхитительный-сексуальный-милый.

— Значит, вот я почувствовал волну… — напоминает он и ждет, когда я продолжу.

Взяв себя в руки и кивнув, я говорю:

— Ты почувствуешь толчок, потом делай еще два гребка и приготовься, держа руки под грудью. Голову вверх, колени под грудной клеткой, ступни под телом и вскакивай в позу для хула-хупа.

Люк выглядит не сильно в себе уверенным, но пробует несколько раз.

— Очень хорошо! И если ты нигде не ошибся, то сможешь сделать то же самое в обратном порядке, — я показываю ему, как опускаюсь на колени и одним движением снова оказываюсь лежащей на животе. — И так до тех пор, пока не почувствуешь себя комфортно.

— Комфортно? — я явно его не убедила. — Не думаю, что это когда-нибудь случится, — замечает он, прижав колени к груди и резко подскакивая.

— И зря. Посмотри, как ты уже делаешь.

— Ну да, на песке.

— Всему свое время, — отвечаю я, погладив его по теплому плечу. Он смотрит на мою руку, потом и я сама на нее смотрю, а потом наступает тяжелое молчание, после чего я отодвигаюсь подальше. — Ну что, готов покорить воду?

Люк мотает головой, а взгляд игривый.

— Не-а.

Я наклоняю голову вбок и жду.

— Ладно, давай. Мне помогут грядущие американские горки, да и вообще — я успел прожить неплохую жизнь, — отвечает он, и мы идем к берегу.

Вода холодная, поэтому нам потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы набраться смелости и нырнуть. С криками и смехом мы выныриваем и плывем до того места, где вода доходит до пояса. Люк прикрепляет лиш к лодыжке, вглядываясь при этом в пенистую воду, как будто тут в любой момент может материализоваться акула и утащить его.

— Можешь залезть на доску? — спрашиваю я, и он, кивнув, осторожно забирается на нее, не переставая анализировать каждую рябь на воде. Он напуган, и у меня сердце сжимается от нежности — он так доверяет мне, раз пошел на такое.

— Волны вон там, — говорю я, и он отрывает взгляд от воды под собой. — Можешь попялиться на мои сиськи, если тебе нужно отвлечься.

— Даже не надейся, что я не стану ловить тебя на слове, — отвечает он.

Мы тренируем его баланс, лежа на животе на доске. Он периодически немного соскальзывает, добродушно жалуется, и мы еще какое-то время говорим о том, как различать волны. Я экзаменую его, спрашивая, в каком направлении разобьется каждая волна. Учу его дак-дайву [подныривать под волну — прим. перев.] и как выныривать поверх небольших волн, и хотя Люк еще никогда не выглядел более напряженным, он слушает и делает все, что я прошу.

— Как только подойдет волна, немного утопи нос борда. Держи руки ровно, ладони на рэйлах, сделай глубокий вдох, прежде чем волна разобьется над тобой…