— Ого… Ностальгия, — если честно, странновато слышать, как он об этом говорит.

Да и моя семья совсем не похожа на его.

Он качает головой.

— Уверен, мама даже не знает о ее существовании. Я сам не знал, пока прошлым летом не копался в поисках нужного телефона и наткнулся на нее, засунутую между билетом в «Башню Ужаса» за 2009 год и билетом на концерт Тома Петти.

— Так классно, — срывая травинки, говорю я. — С моего отъезда прошло меньше месяца, когда мама сделала из моей спальни комнату для своего рукоделия.

— Не знаю, каково бы мне было, если бы я не смог вернуться домой, — тихо отвечает он. — Я приезжаю туда, и мне снова двенадцать. Могу валяться на кровати и рассматривать вырванные страницы из «Спортс Иллюстрейтед» за 2002 год — тот номер был посвящен купальникам, а на обложке красовалась Ямила Диаз-Рахи, на случай, если тебе интересно — или постер с Ламборгини, которую я поклялся себе купить, когда исполнится восемнадцать, — она закатывает глаза. — И могу просто потупить и сделать вид, что все остальное неважно.

— Знаешь, я уже начинаю завидовать, что у тебя такая крутая комната.

— Давай договоримся, — слизав глазурь с большого пальца, предлагает он. — Я пущу тебя в свою комнату, а ты в свою очередь позволишь мне хотя бы разок распустить там с тобой руки. Двенадцатилетний я был бы невероятно впечатлен.

— Ох, а говорят, рыцари перевелись.

— Боже, сейчас подумал, ты поладишь с моей бабушкой. Вообще-то я побаиваюсь, если ты, Марго, мама и бабуля окажетесь в одной комнате. Не уверен, что смогу справиться с последствиями.

Хочу сказать Люку, что это похоже на вызов, который я готова принять, когда он тянется к телефону.

Тот стоит на беззвучном режиме, и экран светится от пришедших сообщений. Не знаю, когда он проверял его в последний раз, но с нами Люк уже добрых двадцать минут. Там, наверное, не меньше десятка смс. Чувствую, как начинаю хмуриться, хотя не знаю, почему.

— А что вы все собираетесь делать после? — спрашивает он, и мне интересно, замечает ли он, как говорит, переводя взгляд от экрана и обратно, попутно просматривая сообщения.

— Вообще-то, — я начинаю вставать, — я, наверное, уже пойду.

— Тебе пора? — спрашивает Люк и тут же бросает телефон на плед. Он выглядит разочарованным, и мне приходится попридержать свою восторженную реакцию на это.

Харлоу встречается со мной взглядом, и — несмотря на всю неловкость между нами и прохладную отстраненность, которую я все еще замечаю в ее глазах, — я вижу, почему она по-прежнему одна из важных людей для меня. Над моей головой как будто загорелась сигнальная лампочка: она тут же встает и, глядя на часы, на ходу придумывает объяснение, почему нам всем пора уезжать.

Миа следует ее примеру и помогает Лоле собрать корзину и сложить плед.

— Когда мы снова встретимся все вместе? — спрашивает Марго у девочек, сверяясь с календарем в телефоне. Пока они утрясают планы, Люк тянет меня в сторону.

— Ты завтра работаешь? — спрашивает он.

Сначала я думаю соврать, но потом решаю, что в этом нет смысла. Мне нравится Люк, и я хочу с ним дружить.

Харлоу против дружбы точно ничего не будет иметь против, а то, чем он занимается с кем бы то ни было из своего телефона, не мое дело.

— Да, — кивая, отвечаю я. — У Фреда.

— Моя печень немного передохнула, так что я, возможно, зайду.

Он может быть таким милым, когда того захочет, и это жутко раздражает.

— Я буду там. Не забудь взять побольше долларовых купюр. Машина сама себя не купит.

— Ты всегда можешь подработать стриптизом, — говорит он, но тут появляется Марго и отпихивает его от меня.

— Я очень рада с тобой познакомится. Если понадобится помощь, чтобы напоить этого парня, звони в любое время.

Она удивляет меня, притянув в свои объятия, и я обнимаю ее в ответ, встретившись взглядом с Люком через ее плечо.

— Это становится моим любимым хобби, — говорю я ей. — Может, нам уже пора организовать клуб.

Глава 10

Люк


— Нет, спасибо, — говорит бабушка маме, которая принесла блюдо. — Я не буду спаржу, Джули. Она белая, и у меня складывается впечатление, что я ем маленькие пенисы.

Папа захлебывается глотком вина, Марго закатывает глаза и еле сдерживает хохот.

Наша столовая светлая и просторная, с пастельными обоями и большой люстрой, висящей над обеденным столом ручной работы. И обстановка слишком изящная для такого рода разговоров, которые обычно начинаются с появлением бабушки.

Я с обожанием улыбаюсь ей.

— Ты поэт, бабуль.

— Мама, — предупреждающе говорит ей папа, а потом мне: — А ты не поощряй ее.

— А что? — она невинно округляет свои бледно-голубые глаза. — Ты их видел, Билл? Прошла целая вечность, с тех пор как я меняла тебе пеленки или подтирала тебе зад, так что не могу предположить, похожи ли они на твой…

— Передашь мне хлеб? — перебивает ее Марго.

Бабушка берет корзинку с хлебом и дрожащей рукой протягивает ее моей сестре.

— Нет, ну честно, — она качает головой. — Пенис — это настолько странно выглядящий орган. Если в мои времена у меня была бы возможность стать лесбиянкой, я бы точно выбрала этот вариант, — бабушка взмахивает рукой. — Хотя я не говорю, что мне не нравилось убираться после наших безумных детей или готовить твоему отцу пятьдесят лет к ряду.

— Обалдеть, — бормочет Марго.

— Женские тела куда приятней, — задумчиво продолжает бабушка. — Грудь, ноги и всякое такое.

Я подношу к губам стакан воды и смеюсь.

— Смейся-смейся, — бабуля показывает на меня тонким пальцем. — Ты любишь свой пенис больше всего на свете.

Поднимаю брови, как бы говоря: «Ну, ты не ошиблась», — но мама сдавленно говорит:

— Энн. Люк не…

Не законченное предложение повисает в наступившей тишине.

— Что не? — спрашивает бабушка. — Не любит свой пенис? Не говори глупостей. Марго мне говорила, что у Люка много лет не было постоянной девушки, но ты только взгляни на его улыбку, — она снова показывает на меня. — Ни один парень в его возрасте не будет так улыбаться без толпы готовых на все женщин вокруг, если ты улавливаешь мою мысль.

— А она права, — говорю я.

— Люк Грэхэм Саттер! — шипит на меня мама. — Ну что это такое!

— Тут намечаются некоторые изменения, — говорит Марго, потом берет стебель спаржи и жестко откусывает. Я морщусь. Жуя, она продолжает: — Помните то мое сообщение? Люк увлекся одной девушкой.

Время останавливается. Звон вилок смолкает. Челюсти присутствующих отвисают.

— Господи боже, — застонав, я отрезаю кусок курицы.

— Попридержи язык, сынок, — под нос замечает папа.

Я пристально смотрю на свою сестру.

— В последнее время ты прямо в ударе, Марго. Подталкиваешь меня сменить штат?

— Ну а что мне терять? — отвечает она. — Сексуальные партнеры для тебя в Южной Калифорнии все равно уже закончились. Разве что пойдешь по второму кругу или забудешь их име…

— Марго, — предупреждающе рычу я.

— Люкер, — говорит мама, не обращая внимания на перепалку. — У тебя появилась девушка?

— Нет, — встревает Марго. — Есть девушка, которая его отшила, а он ее лю-ю-ю-юбит.

— Тебе сколько лет, двенадцать? — замечаю я.

Моя сестра подмигивает мне.

— Пузыречек? — мама снова обращается ко мне, и от легкой надежды в ее голосе у меня стягивает что-то под ребрами.

— Так, ребятки, — говорю я, положив вилку. — Вам не кажется, что это не нормально: так надеяться на то, что я остепенюсь? Мне всего двадцать три. Я закончил университет прошлым летом.

— Просто ты был так счастлив с Миа, — объясняет папа.

— Еще бы ему не быть счастливым! — вскрикивает бабушка. — В семнадцать лет иметь столько добрачного секса! — она громко хлопает по столу.

— Мама, — более настойчиво на этот раз говорит папа. — Это никак не помогает.

— Мы можем перестать обсуждать мою личную жизнь? — интересуюсь я.

— Все мы буквально ни разу еще не говорили о твоей личной жизни, — Марго жестом обводит всех за столом, — поняв, что спорить я не собираюсь, она продолжает: — По крайней мере, не в твоем присутствии. И я просто решила, все должны знать, что тебе кто-то понравился. А учитывая то, что ты выбрался на берег из моря жаждущих женщин, так сказать, то мог бы послушать чей-нибудь совет. Ведь мама с папой в браке двадцать семь лет. А бабушка с дедушкой были женаты пятьдесят.

— Пятьдесят два, — поправляет ее бабушка.

— Тем более! — Марго победно улыбается. — Пятьдесят два. Уверена, им есть чем поделиться.

Мамина полная надежды улыбка возвращается.

— Ты хочешь услышать пару советов, Пузыречек?

Улыбнувшись сестре сквозь сжатые зубы, я киваю.

— Конечно, мам.

Папа промокает салфеткой рот и, отложив ее в сторону, откидывается на стуле и изучающе смотрит на меня.

Ох, блин.

— Будь откровенным, — говорит папа, сцепив руки за головой.

— Откровенным, да, — соглашается мама и решительно кивает.

— Мой лучший совет, — продолжает папа, — это не ходить вокруг да около.

Марго фыркает.

— Согласна. А то Люк слишком многих баб в округе обошел.

Папа открывает рот и тут же закрывает его, послав Марго неодобрительный взгляд.

— Если она тебе нравится, — с нажимом говорит он, медленно поворачиваясь ко мне, — тогда пригласи ее на свидание.

— А это не та девушка, которую он пригласил на свидание, а она соврала насчет работы? — спрашивает мама у Марго.

— Все на так просто, — говорю я, желая опередить Марго и по-прежнему не веря, что участвую в подобном разговоре. Но поскольку родители ожидающе подались вперед, отмалчиваться поздно. — Мы встречались пару раз, — я предупреждающе смотрю на Марго, которая поднимает палец, чтобы внести коррективы в мою фразу, но потом опускает его, выглядя так, будто решила оставить меня на этот раз в покое. — Но до нее я был… несколько не разборчив в связях, — и это еще мягко сказано, — и не думаю, что ей это во мне нравится.