Я снова закрываю глаза, а в животе все сжимается, когда она, резко и визжа шинами, сворачивает на парковку и останавливается. Ее дом где-то в полукилометре от моего.

Оказавшись в лобби, она прижимается ко мне и целует, размазывая блеск по моим губам и подбородку. Каждый раз, когда она немного отстраняется, это ощущается как отдирание пластыря, пока наконец ее блеск полностью не исчезает, и остается только прикосновение мягких губ — кожа к коже. Она наполовину хихикает, наполовину стонет, когда я хватаю ее за задницу или впиваюсь пальцами в талию. И я убираю руки, потому что ее хихиканье звучит отвратительно — ни капли не искренне и не по-настоящему.

Повернувшись, она берет меня за руку и ведет вверх по лестнице в квартиру 2А, и тут на меня накатывает дежавю. Когда наклоняется открыть дверь, она потирается задницей об мой пах, а потом разворачивается ко мне лицом и втаскивает внутрь, схватившись за воротник рубашки. Я осматриваю квартиру, и от того, что многое вокруг кажется знакомым, на шее и щеках вспыхивает румянец.

Я уже бывал здесь.

Вглядываясь в ее лицо — она прикусила губу отбеленными зубами, а глаза соблазнительно полуприкрыты — я начинаю хотеть, чтобы она сказала, будто ее соседка не дома или давно спит. Что-нибудь вроде этого.

Поскольку я в ужасе, что трахнул ее соседку, и если та появится тут и увидит меня, вечер превратится в кошмар.

— Ты одна живешь? — наконец выдавливаю из себя я.

Она мотает головой.

— Мелисса на работе, — теперь ее глаза еще больше заблестели. — А что? Хочешь, чтобы она к нам присоединилась? Она будет дома к полуночи.

Я с облегчением вздыхаю. До этого времени еще больше двух часов.

— Мне и так хорошо.

Хищно улыбнувшись, она хватает меня за шлевку брюк и тянет за собой по коридору.

В спальне толкает меня к стене и, опять схватившись за воротник рубашки, отрывает несколько пуговиц. Это смотрится настолько комично, настолько чересчур, что мне хочется громко заржать. Эта девчонка как клишированная порно-звезда. Я недоуменно смотрю, как она начинает раздеваться, шлепнув меня по груди снятой блузкой, а потом и трусиками, после того как стянула с себя джинсы.

В голове проносится нелепейшая мысль: если бы это увидела Марго, она ржала бы, как конь. Это так нелепо и так смешно, что я бы к ней присоединился.

И, господи, от этого у меня ни фига не встанет.

Закрываю глаза, решив расслабиться и сдаться этому грядущему сексу с абсолютной незнакомкой. Ее руки решительные и грубые; оцарапав мне грудь, она стаскивает с меня джинсы до середины бедер. Опустившись на колени, делает все, что, как думают женщины, жаждет каждый мужчина: много языка и немного зубов, глаз не спускает с моего лица, сосет, активно двигая головой, и восхищается мои членом.

Презерватив надет. Она хочет сверху. Я чувствую какую-то отчаянную похоть — не потому что вот-вот кончу, а словно боюсь, что желание сойдет на нет. Звуки, которые она издает — явный перебор, и они специально для меня: ахи и охи, вскрики и стоны на тему того, какой большой у меня член, как она сейчас кончит, и как хочет, чтобы я трахнул ее до боли, и что-то еще нечленораздельное. Запустив руки себе в волосы, она дергает их от якобы мучительного удовольствия.

Она так паршиво притворяется, от чего теряю темп. Я ленивый говнюк, поддавшийся ненапряжным привычкам. Зажмуриваюсь сильнее от этой жалящей мысли.

Но едва закрыв глаза, импульсивно начинаю думать о Лондон: о ее теплой коже и тяжелой груди в моих ладонях, о звуках, рвущихся — словно она старалась, но не смогла больше сдерживаться — из ее горла. Происходящее сейчас все-таки ни капли не похоже на секс с Лондон — как бы яростно я не цеплялся за эти воспоминания.

Мысль, что мне нужно думать о Лондон, чтобы сохранить эрекцию, подчеркивает уже зародившуюся панику в моей груди. Да я долбаный идиот! Я ведь знаю, чего хочу, и трачу время, не находясь рядом с ней.

Я получил диплом, играл в команде по водному поло с лучшими спортсменами мира, но я по-прежнему остался все тем же, каким был больше четырех лет назад, в день, когда вошел в тот дом у пляжа и трахнул Эли Стирлинг.

Хватаю переигрывающую красотку, объезжающую меня, чувствуя, что пора заканчивать, пока я не переборщил с самоанализом и не психанул прямо тут. Поглаживаю ее между ног — хорошо прижимая пальцы и настойчиво двигаясь по кругу — и она, удивляя саму себя, начинает нуждаться в большем. Удовольствие стало реальным. Я замечаю, как подрагивают ее бедра, как начинает пульсировать внутри.

Она встречается со мной жадным взглядом.

— Шлепни по сиськам! — кричит она. — Шлепни по сиськам!

Я ошалело пялюсь на нее.

— Ч-что?

— Шлепни. Ударь. Мать твою, просто сделай это!

Помедлив, чувствую, как кровь холодеет от ужаса. Протянув руку, я делаю, как она сказала, и ощущаю, как внутри нее я полностью обмяк, даже когда она с воплями кончает, запустив ногти мне в кожу.

Внутри меня словно срабатывает переключатель, и я понимаю, почему она не представилась.

Понимаю, почему и квартира показалась знакомой. И нет, я не трахал ее соседку.

Я когда-то трахнул именно эту девчонку.

И забыл.


***


От хохота Марго чуть не задыхается.

— Зря ты сказал мне, ой зря, — тяжело дыша, говорит она. — Я не дам тебе забыть этот вечер! Ни за что.

Этот вечер запросто можно назвать худшим в моей взрослой жизни. Я настолько противен сам себе и знаю только двоих людей, с кем могу поделиться и кто мне не даст спуску: это Марго и Дилан.

— Я и не хотел тебе рассказывать, — со стоном говорю я. — Я сначала позвонил Дилану, но он был под кайфом и хреново соображал. Мне просто нужно поговорить с кем-нибудь.

— Боже, могу себе представить. Это ж жуть. Как ты мог ее не узнать? По лицу, например. По сиськам. Ну хоть как-нибудь!

Я мотаю головой и, придерживая телефон, снова со стоном ложусь на диван.

— Да не знаю я! Кажется, раньше она была блондинкой. И вроде бы выглядела немного знакомой. Но, Марго — я сейчас скажу самую отстойную вещь на свете, но уж слушай, раз взялась — она выглядела как миллион других девушек. Худенькая, с длинными каштановыми волосами, большие сиськи, накрашенные блеском губы.

— И как же ты тогда узнал ее?

Шлепни по сиськам! Шлепни по сиськам!

Качая головой, я отвечаю:

— Ну нет. Я тебе ни за что не скажу.

— О боже, ты прав, молчи.

Мы оба замолкаем, и мне слышен ее телевизор на заднем плане.

— Приедешь переночевать? — спрашиваю я.

— Люк, уже поздно.

— Ну Марго-о-о-о, — начинаю скулить я. — Я чувствую себя ниже плинтуса, а дом такой большой и пустой.

— И что, даже постель мне застелешь?

— А то.

Она глубоко вздыхает, и я знаю, что победил.

— Ладно, дитятко. Буду у тебя в десять.


***


Старшая сестра делает мне попкорн и горячий шоколад, а потом подкладывает себе под голову диванную подушку.

Обычная цена за ее услуги — массаж ног под запись шоу Джимми Фэллона.

— Спасибо, что приехала, — говорю я, проматывая первую рекламу.

Она закрывает глаза.

— Молчи уже.

С преувеличенным драматизмом хлопаю округлившимися глазами.

— Ты самая лучшая старшая сестренка в мире.

— Знаю, — она потягивается и пихает меня ногой. — Вот тут еще, где подъем. Весь день простояла на ногах.

Я морщусь.

— У тебя ноги пахнут.

Марго фыркает.

— А ты пошел домой к незнакомке, прежде чем понял, что уже успел когда-то с ней переспать.

Вздохнув, я отвечаю:

— Ты права, это в сто раз хуже, — делаю еще один глубокий вдох и рассказываю о еще одном важном событии дня: — Ну, в общем, сегодня в кампусе я случайно встретился с Анселем.

Она открывает один глаз.

— С Анселем?

— Муж Миа.

Ее рот округляется, и спустя пару секунд она выдыхает тихое:

— Ого.

— Ты должна мной гордиться. Я подошел и извинился, что по-мудацки разговаривал с Миа.

Она приподнимается на одном локте и вопросительно смотрит на меня.

— И?

— И… знаешь, он хороший парень, — я пересказываю ей наш с ним разговор. — Мне по-прежнему нужно поговорить с Миа, но сейчас я чувствую себя в миллион раз лучше.

— Люкер, можно я спрошу тебя кое о чем?

Я большим пальцем массирую основание пальцев ее ноги.

— Конечно.

— Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты о…

Оставив ее ногу, я протестующе поднимаю свою руку.

— Нет! Нет. Больше нет, — заметив на ее лице озадаченное выражение, я добавляю: — Я не хочу спать с Миа.

Марго сдерживает растущую улыбку.

— Ну ладно.

Она с трудом умудряется не расхохотаться, от чего у меня внутри все сжимается от ужаса.

— Ты ведь на самом деле не об этом хотела меня спросить, да?

— Ага.

Опускаю голову.

— Вот блин.

— Люк, у тебя серьезные проблемы с сексом.

Я шлепаю ее по лодыжке.

— Просто закончи свой вопрос.

Зловеще ухмыляясь, она спрашивает:

— Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты, что она может прийти к кому-нибудь домой, с кем когда-то переспала и забыла об этом?

Подскакиваю и щекочу ее бока, пока она не начинает визжать.

— Иди ты в жопу! — перекрикиваю я ее визг. — Давай спрашивай нормально.

— Ладно! Ладно! — задыхаясь и уворачиваясь, говорит она. — Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты о том, что это классно — видеть ее снова счастливой?

Откинувшись на спинку дивана, я обдумываю, как именно ответить, потому что правда заключается в том, что я чувствую много всего. Если в двух словах, то да, я счастлив за Миа, потому что она потрясающая и заслуживает много любви. Но при этом все куда сложнее. Мне плохо, что я не смог ей дать, в чем она нуждалась. Еще я чувствую разочарование, что так отреагировал на то, что подошла к концу важная часть моей жизни. И что я пошел на крайности, лишь бы поскорей открыть новую страницу. Терпеть не могу, что мне до сих пор грустно из-за расставания с Миа и еще грустнее, что до знакомства с Лондон я совершенно ничего не чувствовал.