Проклятье. Он хороший парень.

Я оглядываюсь назад, откуда пришел. Мне нетрудно избежать встречи с ним — достаточно вернуться назад и обойти кругом корпус гуманитарных факультетов, но по какой-то причине я не двигаюсь, даже когда в голову приходит план отхода. А с каждой секундой мои шансы уйти незамеченным тают.

И тут он оборачивается и видит, как я стою тут и наблюдаю. По его лицу заметно, как он меня узнает и потом, сглотнув, снова смотрит на девушку.

Она начинает уходить, а он делает шаг мне навстречу.

Как бы я поступил на его месте? Выдал хук справа? Прошел мимо?

Он останавливается в метре от меня.

— Люк.

— Ансель. Привет.

Мы обмениваемся кратким и самым неловким на свете рукопожатием.

Сейчас, вдали от тусклого освещения бара, я думаю, он на несколько лет старше меня. И дело не столько в морщинках на лбу, сколько в том, как он на меня смотрит: спокойно, уверенно и прямо в глаза.

— Как ты здесь оказался? — спрашивает он.

— Мой отец руководитель Института биоцепей. [ориг. название Biocircuits Institute, BCI UCSD — прим. перев.] Он работает… ну, вон там, — я показываю на здание позади него, и он оборачивается посмотреть. — И мы договорились вместе пообедать.

Когда он снова поворачивается ко мне, с приподнятыми бровями произносит тихое:

— А-а.

— Но я заметил тебя и хотел поговорить.

Ансель коротко кивает, побуждая меня продолжать.

— Тем вечером я повел себя, как мудила. Хочу извиниться.

Он снова приподнимает брови и подбородок, от чего мне понятно, что он не это ожидал от меня услышать.

— Я знал, что Миа с кем-то, — продолжаю я, — и что она начала жить дальше. Ну то есть, — тут же добавляю я, — и я тоже, конечно. Но я не знал, что она вышла замуж. Это просто сбило с ног.

Он кивает, но по его лицу ничего не прочесть.

— Я понимаю.

— И все-таки меня самого удивила собственная реакция, когда мы встретились, — с улыбкой говорю я. — Потому что это кажется безумием — привычно относиться к девушке спустя четыре года, правда ведь?

Он смеется в ответ, и его взгляд смягчается.

— Не обязательно, — замечает он. — Речь же о Миа. Думаю, я бы не смог к ней относиться иначе и век спустя.

Теперь и я издаю смешок.

— Это точно.

Его улыбка исчезает.

— А еще речь идет о травмирующем опыте для вас обоих, разве нет? Вы были вместе так долго, а она чуть не умерла.

Всякий раз воспоминания о том дне ощущаются ударом в живот: как позвонила Харлоу, как я ошалело помчался в больницу, как четырнадцать часов вышагивал по комнате ожидания, не присев ни на минуту, пока она была на операции. Не было никаких хороших новостей. И как бы я не сожалел о тех своих словах, они и по сей день ощущаются правдой: «У меня такое чувство, что девушка, которую я любил, погибла под колесами того грузовика».

— После аварии она нуждалась в ком-то рядом, но не во мне, — говорю ему я и понимаю — наверное, впервые — насколько это правда. — Все действительно настолько просто.

Ансель кивает и смотрит куда-то мне за плечо.

— Во всяком случае, тебе не о чем разбираться со мной, — говорит он. — Я знаю, эти воспоминания ранят Миа, и она чувствует, будто потеряла члена своей семьи, потому что она больше тебя не знает. А по собственному опыту я в курсе, насколько это неправильно — двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не случилось, — его расслабленная улыбка возвращается, и я чувствую благодарность; его лицо как профи куда более суровое. — Приходи к нам как-нибудь поужинать. У нас потрясающий новый дом, Миа снова танцует — и очень счастлива. Она с большим удовольствием повидается с тобой.

Похлопав меня по плечу, он уходит мимо меня по дорожке.


***


Этим же вечером мне не хотелось оставаться дома. Смс от Дилана пришло как раз, когда я собрался поехать заказать начос. И когда он предложил встретиться, я не нашел ни одной причины отказаться. Меня одолевало дурное настроение из-за произошедшего в клубе, но как бы мне ни хотелось увидеться с Лондон, в бар к Фреду меня не тянуло. Существует тонкая грань между пообщаться и пофлиртовать с кем-то, кому ты тоже нравишься, или даже не очень, и быть жалким ничтожеством. По моим ощущениям, я приблизился опасно близко к этой грани.

Мы решаем пойти в «Клоув», в новый клуб, где я бывал пару раз, и — если только у Лондон нет третьей работы — я надеюсь ее там не будет, и ей не придется смотреть, какой я мудила.

Находим столик поближе к бару, и к тому времени как к нам присоединяются Дэниел и Эндрю, я чувствую себя довольно неплохо, выпив пару бутылок пива. Музыка тут превосходная, девушки еще лучше, и если не ошибаюсь, я попал под прицел длинноногой брюнетки за угловым столиком.

Я кожей чувствую ее неустанное внимание, и наши глаза на мгновение встречаются, когда я смотрю Эндрю через плечо. Тут же отвожу взгляд, надеясь, что это выглядит, будто я рассеянно оглядываю клуб. Мне нужно как-то решить возникшую дилемму. С одной стороны, хороший трах — отличный способ сегодня отвлечься. И потом, я уже говорил: секс — он все так же хорош. Но с другой стороны, я чувствую нерешительность из-за пусть призрачной, но все возможности, что с Лондон все может быть очень хорошо. Не знаю, может, все-таки стоит отправиться к Фреду. Мне хочется вернуться, подначивать и поддразнивать ее, снова найти тот общий ритм, что у нас уже был. Противно от мысли, что я могу общаться с ней разве что с прицелом на грядущие шалости. Все же приятней думать, что она была права, и мне правда не обязательно доставать член из штанов, чтобы кому-то понравиться.

Та брюнетка пробирается сквозь толпу, а когда оказывается в паре метров от меня, мы встречаемся взглядами, и я понимаю: избежать с ней встречи, не оказавшись полным мудаком, тут никак не выйдет.

— Здравствуй, — говорит она и зажимает соломинку между своих розовых блестящих губ.

— Привет.

— Как вечер?

Слегка улыбнувшись, я киваю.

— Неплохо.

Наклонив голову в сторону, она какое-то время удерживает мой взгляд.

— Рада, что ты здесь.

Мои брови взлетают вверх.

— Я… тоже рад, что ты здесь.

Жду, что она представится, пригласит потанцевать, — все что угодно, кроме этого:

— Хочешь, уйдем отсюда?

— Уй…

Что?

— Ага, — покусывая соломинку, отвечает она. — Ко мне.

Я моргаю. Несколько раз. Ну просто даже для меня это слишком быстро. Но адреналин уже гуляет по венам, и я становлюсь сам себе привычным, кем-то менее сложным, рефлекторно расслабившимся от перспективы нагнуть ее над кроватью и оттрахать, пока не забуду имя Лондон. Кивнув, я ставлю свое пиво на столик позади меня и беру ее протянутую руку.

Я чувствую себя хорошо.

Это — хорошо.

И просто.

И, кстати, Марго, какого хера? В девяноста случаев из сотни так и происходит: женщина подходит ко мне в баре и явно хочет перепихнуться. И я еще при этом должен анализировать собственные действия?

Между прочим, я чувствую себя прекрасно — после недели воздержания, после разговора с Анселем. Возможно, мне действительно нужно было закрыть вопрос с Миа и отпустить. Марго права: это хорошо — знать, что Миа счастлива, что она живет жизнью, которую сама выбрала и сама строит. А после того как поговорю с ней напрямую, буду чувствовать себя еще лучше.

Безымянная брюнетка ведет меня к своей Камри и открывает дверь. У нее офигенная грудь, изящные ноги и пухлый, исключительно трахабельный рот.

— Поедем вместе или ты за мной?

Но в глазах нет искорки, в характере огня, никакого хорошо подвешенного языка и дразнящей улыбки. И никаких ямочек. Я закрываю глаза от возникшего образа Лондон. Она была просто триггером, катализатором, толчком вперед. Мне нужно было разобраться во всем с Миа, а чтобы это сделать, нужно было что-то почувствовать. Благодаря Лондон я и почувствовал хоть что-то, пусть и ненадолго; теперь я в этом не сомневаюсь.

А еще я не сомневаюсь в том, что если поеду на своей машине, то уже домой.

— Вместе, — открыв пассажирскую дверь, я смотрю на нее поверх машины и показываю на себя: — Я Люк.

Она смеется и кивает, словно сказанное мной и так очевидно.

— Я знаю, глупенький.

А потом садится в машину.

Ну допустим.

Сажусь тоже, и прежде чем я успеваю пристегнуться, она кладет руку мне на промежность и, придвинувшись, шепчет:

— Хочу, чтобы ты кончил на меня.

Отстранившись, я выдавливаю из себя улыбку и стараюсь скрыть легкое отвращение. Нет, обычно такая стимуляция воображения мне очень даже нравится, и я за то, чтобы девушки откровенно говорили о своих желаниях, но этой явно не хватает утонченности. Из приветствия она прыгнула в откровенное порно.

Она ведет машину и держит руку на моем бедре, поглаживая вверх-вниз и по члену. Все потирает и потирает, наполовину приятно, наполовину раздражающе. Я закрываю глаза каждый раз, когда она меня касается.

С другой стороны, чувствую странное оцепенение. Это из-за нее? Или со мной что-то не то? Ощущение, что я наблюдаю за нами снаружи машины.

На каждом красном сигнале светофора она делает что-то вроде небольшого стриптиза, но с каждой расстегнутой ею пуговицей у меня в висках пульсирует один и тот же вопрос:

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Это важно. Были ли это важно две недели назад? Не-а, это могло быть даже забавно: я бы поделился с друзьями и товарищами по команде историей о том, как трахнул девчонку у нее дома, не спросив имя. А сейчас эта безымянность меня напрягает. Благодаря Лондон это стало важно.