И совсем не хочется играть в Titanfall.

У меня какое-то тошнотное чувство из-за Люка и его друзей. Конечно, я не настолько расстроилась из-за его поведения, как было в случае с Джастином, когда обнаружила его в постели с другой. И не особо расстроилась, убедившись — в который раз — что Люк именно такой парень, как я про него и думала.

Но блин, я поняла, что хотела ошибаться в нем. От этого чувства — непрошенного желания, чтобы он все же был способен на отношения — в животе поселилось неприятное чувство.

Умяв две миски хлопьев, я валюсь в постель и дрыхну без задних ног, а когда звенит будильник, я его выключаю и не иду на пляж.

Вместо этого просыпаюсь позже — гораздо позже, аж в десять утра — от смеха, доносящегося из гостиной, и низких мужских голосов. Не собираясь переодеваться в нормальную одежду, я выхожу, еле волоча ноги, в пижаме с «Доктором Кто», пробормотав Лоле, Оливеру, Анселю и Финну:

— Всем привет.

Они отвечают на мое приветствие, а я как зомби бреду на кухню, где Лола — благослови ее Господь — уже сделала кофе. Налив себе чашку, возвращаюсь к ним и сажусь на диван рядом с Анселем, поджав под себя ноги.

— Где недостающие? — спрашиваю я, имея в виду Харлоу и Миа.

— Они будут ждать нас уже в Maryjane’s, — отвечает Финн, а я обвожу взглядом комнату, гадая, показалось ли мне, или все действительно застыли.

Потом с легким любопытством понимаю, что сейчас середина недели, все они должны по идее быть на работе, а еще что меня на общий завтрак никто на позвал.

Словно тоже это сообразив, Лола резко встает и идет на кухню тоже налить себе кофе.

— Сегодня никакого серфинга?

От ее вопроса я мгновенно вспоминаю, почему именно я не встала — из-за Люка и его идиотских друзей — и качаю головой.

— Вымоталась.

Она кивает и, вернувшись с кружкой кофе, устраивается на полу возле ног Оливера.

Отхлебнув кофе и проглотив, я спрашиваю:

— А чем сейчас заняты Харлоу и Миа?

Вроде бы вполне нормальный вопрос. Когда Финн в городе, он живет у Харлоу в Ла-Хойе, а Ансель с Миа купили дом в Дель Мар. Тем не менее, в ответ все молчат.

И это какое-то неловкое молчание. Либо я снова не в теме каких-нибудь новостей.

— Они поехали кое-что забрать, — мельком глянув на Лолу, отвечает Оливер. — Как тебе работается в «Блисс»? Нравится?

Пожав плечами, я говорю:

— Дел там по горло. Хорошие чаевые, классный бар. Мне понравились другие бармены. Не сильно удивило, что публика попохабнее, чем у Фреда, но, сам понимаешь — центр… — я замолкаю, улыбаясь ему и делая еще глоток.

— Люк тебя защитит, — радостно заявляет Ансель.

Клянусь, я практически слышу визг тормозов в комнате.

— Люк? — переспрашиваю я.

В этой нарастающей неловкости улыбка Анселя медленно увядает, и это происходит в идеальной синхронности с моим ухнувшим куда-то вниз желудком.

Его щеки покрываются темно-розовым румянцем, и, бросив беспомощный взгляд на Лолу, он снова смотрит на меня.

— Извини. Я просто думал, вы с Люком…

И тут я все поняла. Поняла, почему не пришла Миа. И почему они не позвали меня на завтрак.

— Нет, — тихо говорю я, откинув голову на спинку дивана. Боже, я сгорю со стыда. — Мы несколько раз встретились, прежде чем я узнала, что он и Миа… Ну, то есть, это не единственная причина, почему между нами ничего нет — между нами вообще ничего не может быть.

Во мне набирает обороты паника, словно заполняющий комнату пар. Я в общем-то не против роли аутсайдера, которая мне иногда уготована рядом с друзьями Лолы — они всегда такие доброжелательные и, несмотря на это их перекрестное опыление между собой, я никогда не чувствую себя седьмой лишней — но я совершенно точно не хочу испортить с ними отношения.

Снова выпрямившись, я встречаюсь взглядом с Лолой.

— Я собиралась тебе рассказать…

— Все нормально, — одновременно со мной говорит она.

— …но тут нет ничего серьезного, честное слово. Мы не вместе.

Лола успокаивающе смотрит на меня.

— Все хорошо, Лондон.

Но я словно не могу остановиться.

— Я правда не знала, что он бывший Миа, а когда позвонила ей… — переведя взгляд на Анселя, я объясняю: — Разговор, конечно, был немного странный, но по ее голосу я поняла, что она совершенно в порядке…

На протяжении всей моей последней фразы Ансель уже мотает головой, бормоча:

— Нет-нет-нет, — и потом заверяет меня: — Она в порядке.

— Так и есть, точно тебе говорю, — убеждает меня Лола и передвигается поближе, сев у моих ног на полу. — Милая, Миа в порядке.

Но по оставшемуся напряжению не трудно сделать следующий вывод:

— Значит, это Харлоу не в порядке, да?

Неловкая тишина возвращается и становится тяжелее, и я смотрю на Финна.

Он небрежно от меня отмахивается.

— Она переживет.

Но, мать вашу, я не хочу быть причиной чего-то, что должна пережить моя подруга. В то же время меня немного беспокоит, что она кинулась ее спасать, как верный рыцарь, хотя по всем признакам — включая ее собственные заверения — Миа в этом не нуждается.

Должно быть, Лола оценивает мое выражение лица и кладет руку мне на колено.

— Лондон, это просто Харлоу, она всегда такая: сначала делает, потом думает.

Финн фыркает.

— Мы просто с детства вместе, — продолжает объяснять она. — А когда они расстались, было жутко неловко от того, как быстро Люк… ну, как бы начал двигаться дальше. И у нас уже вошло в привычку молча ненавидеть всех, кто с ним спал, словно именно они изменили его и словно это не было и его решением.

Я смотрю на нее с осторожной улыбкой.

— Но ведь это безумие какое-то. Все эти женщины не какие-то там черные вдовы, ведущие охоту на невинного мальчика. Люк сам хозяин своим действиям.

— Да я понимаю, — поморщившись, кивает она. — Это просто привычка, потому что тот, старый Люк был настолько верным и преданным… — от ее слов в моем сердце колет. Несмотря на все увиденное и услышанное, мне не составляет труда представить именно ту версию Люка. — Поэтому, возможно, ты сможешь понять, почему это так странно для нас? Не мне, имею в виду, — добавляет Лола. — Я-то думаю, это даже круто, честно. Просто у Миа тоже выработалась подобная привычка, и когда она позвонила Харлоу…

— В чем и была ее ошибка, — сухо замечает Финн.

— …Харлоу развернула на всю мощь свои оберегающие инстинкты, — Лола виновато поживает плечами. — Ее не изменить.

— Понимаю, — отвечаю я. Это действительно так. Но вместе с собственным нежеланием, чтобы кто-то из моих друзей считал, что я поступила неправильно, мне не хочется чувствовать потребность защищаться, поскольку я переспала с парнем, про которого и понятия не имела, что он больше четырех лет назад расстался с моей подругой. А в качестве вишенки на торте — сам факт их уверений, будто что все хорошо, никак не помогает мне перестать чувствовать себя аутсайдером.

— Я реально не хочу, чтобы все стало странно и неловко, — говорю я всем.

— Ничего такого и не будет, — отвечает Лола, а потом, подумав, добавляет: — Ну, то есть, если даже и будет какая-то неловкость, это временно. Нет, ну правда, ты ведь даже не узнала бы об этом, если бы встала после нашего ухода, потому что Харлоу уже через пару часов пережила и забыла бы.

Она хотела, чтобы я чувствовала себя лучше, но получилось с точностью до наоборот. Я «даже не узнала бы об этом», потому что никому бы и в голову не пришло мне рассказать. Словно какие-то мои косяки нивелируются во время их большого саммита во время завтрака.

— Ну ладно тогда, — вставая, говорю я. Иду на кухню и мою чашку. — Но я серьезно: дайте мне знать, если нужно будет что-то сказать им обеим.

Все с готовностью кивают — знают, каково это, быть причиной гнева Харлоу — но, конечно, они не могут знать, каково мне самой чувствовать себя этой причиной. Она ведь даже толком меня не знает. Я всего лишь время от времени присоединяюсь к ним и не могу считать себя частью их компании. Так что Харлоу может и не испытывать необходимость «пережить это».

Я в очередной раз проклинаю впустую потраченное время на того неверного мудака, с кем у меня были долгие отношения и из-за кого я за эти годы практически свела на нет свой круг общения, став чудовищно замкнутой. У меня сотни знакомых и так мало настоящих друзей. Это разве я? Стала поверхностной и благодаря улыбке с ямочками и умению непринужденно болтать заставляю людей расслабленно себя чувствовать, чтобы внушить им, будто они меня хорошо знают?

Единственный человек, кому я могу позвонить и с кем обсудить, — это Руби, но она так далеко и знакома с этой компанией еще меньше, чем я. Иногда мне казалось, что понять меня может НеДжо — то есть, Дилан — но две недели назад я даже не знала его настоящего имени.

Хотя это не совсем верно: меня может понять Люк, и больше, чем мне хотелось бы это признавать. Но, к сожалению, ему нельзя доверять, он кобель, у него дебилы-друзья, и — после этих утренних переживаний — он полностью под запретом.


***


С последними закатными лучами солнца я открываю дверь в бар к Фреду. Не сказать, что давно тут не работала, но после нескольких смен в «Блисс» все у Фреда ощущается знакомым и успокаивающим. Я рада вернуться.

Фред стоит за барной стойкой и улыбается, когда я подхожу к нему.

— Эй, мелочь, мы тут соскучились по тебе, — говорит она. — Другие бармены меня боятся. Не хватало кое-кого, выпендривающегося и бравшего огонь на себя.

Посмеиваясь, я надеваю фартук.

— Рада, что тебя забавляет мое постоянно нарушение субординации.